Белая Рать

Это почему же!?

Хотя бы потому, что я вижу как он нас ищет. Вот сейчас, например, он в хлеву. Одной рукой приподнял свинью и смотрит, не под ней ли мы прячемся.

Да-а-а, – сочувствующе протянул Голос. – Тогда пускай этот, умный, решает что делать!

А и правда.

– Бажен Нежданович, а ты можешь придумать, как уйти от погони?

– Да, – ответил сторож.

– Так придумай.

– Прямо сейчас?

– Да.

– Хорошо. Есть одна мыслишка.

Содружество лба и лысины Бажена Неждановича наморщилось. Словно старый шрам от лапы гигантской кошки, из ниоткуда возникли его думательные складочки.

Сторож принялся ощупывать мешки. Он явно искал что-то определенное. Тут репа. Тут мука. Дальше горох, гречка, репа, овес, репа, еще репа и… вот оно. Искомое было найдено. В руке у сторожа оказалась огромная немытая морковь.

– Раздевайся, – приказал Бажен Нежданович.

***

Волчок провел рубанком по дереву. Свежий березовый спил послушно расходился на белобрысые завитушки. Волчок не пытался сделать из него ничего определенного. Он просто строгал. Строгал и нюхал.

О боги, как же пахнут опилки! Лучше всего на свете! – думал Волчок.

В опровержение этих слов тут же подул ветер. Словно фиолетовая метелица, на него налетели лепестки сирени.

Как же здорово, – ликовал Волчок. – Не хватает разве что… о!

Чья-то рука поднесла ему прямо под нос кусок зажаристого мяса. Жизнь удалась. Жизнь уже удалась, а впереди еще столько планов. Покосить траву, испечь хлеб, прогуляться под дождем по хвойному лесу.

А слабо, – обратился Волчок к руке, – найти цветок ванили?

Рука исчезла. Вместе с ней исчез и благоухающий кусок мяса. Вновь подул ветер. Вновь прохладные лепестки прошуршали по его лицу.

Все эти высказывания и поговорки о счастье, – думал Волчок, – придумывают люди глубоко несчастные. Действительно, зачем думать о счастье, когда ты счастлив? Зачем чего-то там мозговать, напрягаться, подбирать слова? Какой-то червячок недовольства должен копошиться в душе, чтобы человек стал задумываться о природе счастья.

Ну, действительно. Видел ли кто-нибудь когда-нибудь, чтобы дедок, проживший со своей бабкой душа в душу всю жизнь, начинал выдумывать какие-нибудь высокопарные мудрости о любви? Или того хуже, сыпать советами? Да никто такого не видал. Так же и со счастьем. Ты просто счастлив и все… что… что это такое? Что это…

Рука вернулась. Мало того что она не нашла цветок ванили, так она еще и испачкалась в чем-то буро-коричневом.

Это же… это… не-е-е-т!

Рука сжалась в кулак. Затем от кулака оттопырились два склизких пальца. Они угрожающе заходили вверх-вниз на манер «идет коза рогатая».

Нет! Пожалуйста, не-е-е-е-т!

Пальцы не слушали. Они вонзились в ноздри Волчка и полезли дальше. Глубже, глубже, глубже, прямо в мозг.

***

– Не-е-е-т! – заорал Волчок.

Когда люди возвращаются из забвения, они для начала садятся. Садятся, а уж потом встают и – если им так заблагорассудится, – прыгают. Волчку же удалось подпрыгнуть выше собственного роста из положения лежа на спине.

Бедолагу окатили студеной дождевой водой. Именно дождевой, потому как колодцев в Нижних Низинах не было. По понятным причинам.

Волчок очнулся ото сна. Жалкий, мокрый. Ресницы заправлены внутрь, трава в волосах.

– Там пусто, – Влад сразу же перешел к делу.

– Что?

– Их там нет.

– Где?

– В хлеву.

Мечник говорил тихо и дружелюбно. Кажется, он даже улыбался.

Дело плохо, – смекнул Волчок. – Очень-очень плохо.

– Но я же почувствовал…

– Ты ошибся.

Сросшиеся брови Влада задергались так, будто в них напустили орды голодных вшей. Напряглись и забегали желваки.

– Попробуй еще раз.

– Пожалуйста, не надо.

– Пробуй еще!

Волчок заплакал. Спорить с этим человеком бессмысленно. Он одержим. Он опасен. Старшие ратники говорили, что если на живот человеку посадить Влада, накрыть его железным ведром и кинуть сверху огниво…

– Я сказал, пробуй еще! Найди их! Быстро!

– Пожалуйста, ты же видишь, как мне плохо, – сквозь слезы упрашивал Волчок.

– Ты будешь слушаться, – Влад притянул его за шиворот. – Ты будешь нюхать до тех пор, пока я не разрешу остановиться. Ты понял?