Легенды о Дневе. Право на счастье. Часть 2

***

Парочка проснулась от холода уже ближе к полудню. Солнце висело прямо над ними, Скелдриг заботливо укутал продрогшую Илину в рубаху, сняв её с себя. Он не поленился и сходил за плащом, который остался возле гнедого жеребца. Мужчина аккуратно перевернул девушку и укутал. Оставив её дремать с полуоткрытыми глазами, он забрал коня с остатками припасов и привёл туда, где они уснули на рассвете, окутанные непонятным туманом, который буквально стёр их собственные я и лишил сознания покоя. Подойдя в плотную, он нашёл место, куда привязать жеребца, чтобы тот не убежал.

– Я назову тебя Сеаваль – Скелдриг гладил его по морде и чесал гриву. – Красивое имя, звучит, не правда ли? Илина проснётся, и я спрошу у неё, не будет ли она против иметь в семье гнедого с именем красивее, чем у меня.

Инквизитор услышал, что колдунья зашевелилась и обернулся. Илина, заметив Брайтона, резко вскочила на ноги. Дыхание было свистящим, рёбра болели нестерпимо, всё тело ломило. Руки не сгибались и опухли, но, увидев этого монстра, который облачился в тело её мужа, она вскочила, забыв обо всём. Девушка закричала и побежала в сторону, страх с новой силой охватил её! Она неслась вниз с горы, думая добежать до джунглей, которые виднелись в самом низу, чтобы спрятаться там. Каждый вздох наполнял тело агонией, воздух влетал и вылетал в лёгкие с диким свистом, а тело, покрытое ссадинами, просто горело при каждом движении. Голова кружилась и болела, ссадину на виске жгло, но Илина бежала так, словно за ней гнался дикий голодный волк во время зимней охоты.

Скелдриг, не долго думая, резко отвязал коня, запрыгнул на него и погнался за Илиной. Пока его мозг анализировал ситуацию, он понял, что всё-таки колдунья обнимала и лелеяла вечером не его, а своего мужа. Девушка, не взирая на боль и раны, убежала достаточно далеко. Инквизитор пустил коня в галоп, надеясь нагнать её прямо у самого леса.

– Ну, Сеаваль, девку догнать, как копытом щёлкнуть, давай!

Конь очень быстро сокращал то расстояние, которое давалось Илине с таким трудом. Девушка бежала в надежде успеть. До джунглей оставалось метров триста, как вдруг она почувствовала, что её пытаются схватить её. Скелдриг рухнул вслед за Илиной, слетев с коня. Они оба упали на твёрдую землю, покрытую папоротником и небольшими кустарниками с травами. Камни впились в их кожу, заставив инквизитора скорчиться от боли, а Илину закричать и снова разучиться дышать. Конь мирно остановился поодаль и пошёл щипать сочную и зеленую траву, которая так манила его взор.

– Куда ты побежала, ведьма? – пытаясь ухватить посильнее руки колдуньи, Скелдриг навалился на Илину. Он знал, что если она начнёт заклинание, то он может погибнуть уже без права вернуться в этот мир снова.

– Отпусти. Я никогда не полюблю тебя! – Илина кричала так, словно её резали ножом по телу. – Залез в тело Брайтона и думаешь купить мои чувства!

– По хорошему замолчи, иначе я выбью твои белые зубы, ведьма! – Скелдриг занёс руку для удара.

Илина резко крикнула заклинание, и огонь полился из её пальцев, а глаза засияли ярким синим пламенем. Она попала в инквизитора, опалив его левое плечо, занесённую руку и часть лица. Волосы на его голове вспыхнули, и он тут же принялся их тушить. Колдунья резко и сильно ударила несколько раз Скелдрига в область кадыка, как её в своё время учил Левардье, сумев сбросить с себя тяжёлую тушу, имевшую внешность Брайтона. Инквизитор захлебнулся кашлем, теперь он, словно рыба на суше, пытался глотать воздух. Волосы его продолжали тлеть. Он отёр их обожжённой рукой ещё несколько раз и попытался встать, но Илина опередила его. Девушка со всего маху ударила инквизитора каблуком ботфортов прямо в висок, повалив его на землю.

Зверь из Штенда был весьма крепким и в своём теле, но то тело, которое собрали для Брайтона было немного мощнее, и он, просто махнув головой, снова попытался подняться на ноги. Илина начала читать заклинание, которое просто бы погубило Скелдрига. Инквизитор резко прыгнул в сторону, и молния ударила в землю, подняв в воздух куски тонкого дёрна и травы. Второй прыжок уже был прямо в цель. Словно дикий зверь, он вцепился в Илину, опрокинув со всего маху на спину. Колдунья закашляла, и изо рта у неё брызнула кровь.

– Успокойся! Прошу тебя, Илина – Скелдриг прижал девушку к земле, держа её руки, и пытался остановить бой.

Колдунья барахталась, давясь кашлем, но всё ещё пыталась вырваться из крепкой хватки инквизитора.

– Ублюдок! – прокашляла она, давясь кровью.

– Я не хочу тебе смерти! Угомонись, или я буду вынужден свернуть тебе шею – Скелдриг был в ярости, но он всячески старался держать себя в руках.

– Эй, а ну отпусти девку! – вдруг раздался звук со стороны джунглей.

Илина и Скелдриг замерли, прекратив возню. Мужчина встал и увидел, что в их сторону бегут три чжи-торона. Старик и двое достаточно крепких молодцов. Один нёс два лукошка, но по дороге бросил их, у старика была палка, а у третьего нож в руке.

Колдунья резко встала на ноги и не могла понять, что случилось. Вдруг мысли всё вернулись к ней, и она побежала навстречу троице с криками:

– Помогите, он хочет убить меня!

– Вот стерва – прошипел под нос инквизитор.

Скелдриг побежал на троицу, оценивая ситуация для боя. Он знал, что будет нелегко, но нужно сначала забрать нож. Илина добежала до чжи-торонов, и старик ужаснулся, увидев то как она выглядела.

– Ребята, хватайте подонка! – громко прокричал дед. – Беги в деревню, дочка, мы сейчас схватим этого гада.

Илина попыталась бежать через джунгли в деревню Садо. Скелдриг же встретил двоих молодцов с удара ноги. Он развернулся прямо в воздухе, повалив того, у которого был нож, сам упал на траву и поднял оружие. Лезвие всего лишь слегка порезало его ногу. Он ловко увернулся от удара второго чжи-торона и резким отточенным движением резанул молодого парня по шее, перерезав глотку. Кровь тут же потекла наружу. Он упал, хлюпая и давясь собственной липкой карминовой жидкостью.

Второй чжи-торон уже оклемался от увесистого удара в голову и поднялся на ноги. Он с диким рёвом попытался ударить Скелдрига, но тот увернулся, сделав полуповорот, и воткнул нож в живот. Резко дернув его в другую сторону, он просто вспорол парню брюхо. Следующий был старик. Он с ужасом замер, наблюдая как два чжи-торона погибли на его глазах. Скелдриг понял, что это были либо сыновья, либо племянники старика, но ему было наплевать. Он не мог оставить ни единого свидетеля его присутствия здесь, на окраине джунглей, ведь они были так близко к деревне, судя по этим сборщикам трав.

Инквизитор быстро подскочил к старику и с абсолютно холодным выражением лица схватил его за волосы, ударив коленом в позвоночник из-за чего старик упал на колени. Он закряхтел, не перенеся такой боли. Зверь из Штенда вогнал нож в глаз старику, пробив кость и всадив его в мозг! Тонкая струйка брызнула вверх, и инквизитор наклонил тело ещё сильнее на излом, чтобы не запачкать вещи старика кровью.

Когда тело обмякло, он аккуратно уложил его. Вернувшись к первым двум парням, он снял с одного из них чистые брюки свободного кроя с пуговицами на краях. Штаны были слегка запачканы травой, кровь на них не попала. Он примерил размер сандалий чжи-торона к своей ноге, детина с распоротым животом имел точно такой же размер ноги, как и сам инквизитор. Переодев чистые брюки и подходящую для этих краёв обувь, он снял старенький, потрёпанный синий халат со старика. На нём когда-то были яркие оранжевые карпы, но сейчас краска выцвела, и они были бледно-жёлтые. Скелдриг понимал, что сейчас придётся искать Илину в лучшем случае на подходе к деревушке, о местонахождении которой он знал, в худшем уже в самой деревне, у какого-нибудь солтыса или старосты.

Проверив карманы всей троицы, инквизитор нашёл двенадцать тереонов. Взяв их и прихватив нож, который он предварительно обтёр о штанину старика, он вскочил на Сеаваля и помчался сквозь джунгли.

***

Илина еле дышала, она уже не могла бежать. Лёгкие постоянно сдавливало так, что они горели каждый вздох и свистели каждый выдох. Кашель без перерыва разрывал грудь, причиняя ещё больше боли, чем есть. Колдунья только и успевала сплёвывать кровь. Видимо падение повредило лёгкое сломанным ребром. Без лекаря или должного ухода она понимала, что вскоре там надуется кровавый пузырь, который затруднит дыхание, воспалится и вызовет асфиксию от заполнения лёгких кровью. Про остальные свои раны она вообще старалась не думать, только успевая кашлять и быстро перебирать ногами в сторону деревни, где хотела найти спасение.

Чувствуя, что ноги уже совершенно её не держат, она всё же остановилась и села на сырую от росы траву, прислонившись к одной из пальм. Солнце пекло, холод и морозный ветер были только в горах. Здесь, у подножия гор, стояла привычная для Синджавы жара, которая только затрудняла побег от Скелдрига. Илина начала плакать, вновь наполняясь той же беспомощностью, которую испытывала вечером, но, быстро собравшись с силами, она поднялась на ноги и снова двинулась сквозь пальмовые заросли. Пробежав ещё метров сто, она услышала настигающий стук копыт. Зрачки расширились от ужаса, и она ринулась вперёд, снова забыв про боль и сломанные кости. Девушка бежала сломя голову, думая о том, какое заклинание бросить в ублюдка, когда он настигнет её.

Вдруг Скелдриг верхом на Сеавале выскочил с боку и сшиб Илину, повалив на землю. Колдунья потерялась в пространстве, не понимая того, что произошло. Она не успела опомниться, как вдруг крепкие руки инквизитора снова схватили её, и путы начали ложиться на свежие раны, вызывая жгучую боль!

– Не надо, Скелдриг! Прошу не надо – перед глазами Илины всё плыло, очередное падение с огромной силой потревожило переломанные ребра, и она начала терять сознание.

– Заткнись, хватит и без того трёх трупов у леса! Они из-за тебя погибли если ты не поняла.

– Скелдриг, умоляю! – Илина взмолилась, понимая, что инквизитор не отступится в своих пытках и истязаниях.

– Не ори, как резаная, я уже просил остановить эту бойню. Ты решила и дальше играть в кошки мышки.

– Скелдриг… – Илина заплакала.

Инквизитор слез с колдуньи, поднялся на ноги сказал:

– Мне руки тебе развязать, чтобы ты в меня огнём метнула или молнией. Ты уж извини, но сама напросилась, я развязал тебя ночью. Я согревал тебя и укрывал, а ты решила бежать – инквизитор был в смятении, он не чувствовал злости, только жалость и отвращение к своему собственному я. – Мне развязать тебя, Илина?

– Прошу, пожалуйста, Скелдриг, смилуйся – девушка ревела пуще прежнего, она была совершенно обессилена. Ей было настолько мерзко, но с другой стороны она поверить не могла, что кто-то сможет нанести ей столько увечий и заставить жалеть себя.

– Если я сниму веревки, ты в меня огнём не кинешь? – Скелдриг отвечал совершенно спокойным голосом, в котором были нотки сочувствия и желания верить, сказанному колдуньей.

– Нет, прошу, только не мучай больше меня. Я не вынесу ещё столько боли, Брайтон, ну за что ты так со мной!

Инквизитор пометался из стороны в сторону, после чего пнул цветок и разрезал веревку, которой старик подпоясывал халат, откинув её в сторону.

– Поднимайся. Будем осматривать твои раны – инквизитор не испытывал ничего кроме отчаяния и жалости к девушке. Его злоба была всплесками. Огнём, который из маленького пламени греющего руки, поднимался до неба от порыва ветра.

Илина медленно встала на ноги. Она шаталась из стороны в сторону, её голова кружилась, и она чуть не упала обратно. Инквизитор вскочил на ноги и поймал её, помогая стоять на земле.

– Я сильно изранил тебя, ведьмочка – инквизитор отвернулся, чтобы не смотреть в глаза колдуньи. – Нужно найти лекарства.

– Деревня за лесом, до неё недалеко – Илина поняла, что сбежать от Зверя из Штенда не получится. Она разглядывала обожжённое лицо милого Брайтона, глаза которого горели гневом.

– Ты сама понимаешь то, что говоришь, Илина. Я троицу, видимо, из этой деревеньки прибил, да ещё и халат старика нацепил на себя – Скелдриг усадил девушку на землю.

– Тогда оставь всё так – колдунья снова зарыдала, прикрыв избитое, перемазанное засохшей кровью лицо опухшими руками с сильными потёртыми ранами, которые всё время кровоточили.

– Сиди здесь, скоро буду, дай мне час или два. Я добуду, что надо, и вернусь – Скелдриг знал, что оставив Илину тут, он может больше её не увидеть, но чувство отвращения к самому себе заставляло хоть что-то предпринять, чтобы облегчить муки колдуньи.