Легенды о Дневе. Право на счастье. Часть 2

Теринс прошла к купели и остановилась возле неё, она стояла, как и требовал ритуал, лицом к магу, который держал в своих рука священное вино.

Храм быстро наполнился теми, кто успел пройти внутрь. Людям буквально не было места встать, женщины держали детей на руках, мужчины втягивали животы, чтобы как можно больше свидетелей священного события смогли лично присутствовать на нём. Те, кому не хватило место, стояли на крыльце, возле храма, все они молчали в надежде, что речи Сайлладдина донесутся до них через толстые стены. Люди, которым совсем не повезло, молча сидели и ждали, пока радостные крики или прощальная песня дойдет и до них.

Сайлладдин начал воспевать молитвы на родном языке дершаабов, который был понятен только им. Они репетировали весь процесс во дворце, чтобы чародейка запомнила, после каких слов ей нужно окунуться в купель. Теринс волновалась, нервная дрожь охватила её, неприятный комок подкатывал к горлу от страха перед таким ответственным моментом. Она успокаивала себя, вспоминая первый экзамен, который много лет назад сдавала своему учителю. Тогда она была одиннадцатилетней девчонкой, которая и читать не умела.

Наконец, храм громогласно наполнился нужными словами, и Теринс послушно опустилась в купель с молоком. Её кожа, которая буквально горела от жаркого дершаабского солнца, почувствовала приятную мягкую прохладу. Она развернулась лицом к народу. Теринс так и не поняла, почему в очередной раз она должна всё делать обнажённой, но спорить с Сайлладдином во время репетиции ритуала не стала. В родной Верландии голышом только девки в баню бегали и проститутки в борделях щеголяли, чтобы собрать побольше монет. В Дершаабе все считали наготу святым явлением, которую они не могли себе позволить. Теринс опустилась полностью в молоко, она едва сдерживалась, чтобы её щеки не краснели от смущения.

Сайлладдин в ритуальном халате медленно опустился в купель с молоком, где сидела Теринс. Он приподнял кувшин над её головой и пропел очередную молитву.

После чего кувшин опустился, и маг позволил чародейки прильнуть устами к амфоре. Выпить литр вина для неё тоже было испытанием. Теринс все три дня тренировалась, выпивая литров пять в день разной жидкости, в таком же эквиваленте, как требовалось во время ритуала. В итоге к концу второго дня она уже перешла на вино, ведь молоко или медовая вода были приятными напитками, а вино все ровно имело свою терпкость и крепость.

Все же она смогла осилить литр смеси пряного крепленого вина и шпильки. Сайлладдин вышел из купели, омывая мраморный пол храма белым молоком, которое стекало с его одежды. Он встал на своё место и стал читать молитвы, воспевая правителей бывших и будущих.

Теринс тут же почувствовала что-то неладное, кончики пальцев на руках онемели, сердцебиение усилилось, а дыхание стало частым и прерывистым. Всё тело женщины покрылось мурашками, а в ноги забралась нездоровая слабость. Она пыталась удержаться в сознании, но всё вокруг стало кружиться и расплываться в глазах. Голова набрала такой вес, что шея чародейки уже не могла держать её ровно и непроизвольно она стала превращаться в маятник, который мотался из стороны в сторону, буквально заставляя нутро сворачиваться от тошноты. Женщина пыталась согнуть пальцы на руках, но те её не слушались, все движения шли с опозданием. Она не могла понять где низ, а где верх. Жуткое и неприятное состояние, как покрывало, накрыло её с головой. Она испытывала такое за всю свою жизнь всего лишь один раз, когда они с Альвуром очень сильно перебрали в трактире, отмечая его принятие в состав старейшин Конклава. Закончилось всё весьма плачевно, маг едва донёс свою супругу до дома. Она даже не помнила дороги, но он рассказывал ей о том, что всю дорогу она плакала, её тошнило, и ноги совсем её не держали. Он даже не смог ее отмыть, потому что Теринс просто повалилась навзничь и уснула на полу. Эта мысль плотно засела в голове женщины, и она всеми силами старалась избежать повторение позора. Сосредотачиваясь на банальных мелочах, она закрыла глаза и мысленно слушала биение сердца. Ей казалось, что оно вот-вот остановится, и потом сердце действительно замирало. Теринс резко открывала глаза и хватала большое количество воздуха, словно рыба. После чего процесс повторялся. Чародейка уже не на шутку стала пугаться того, что происходит с ней.

Она не могла разобрать, то ли она ещё бодрствует и пытается крепиться после действия наркотика, то ли её уже накрыл страшный и весьма неприятный сон. Она постоянно пыталась выдернуть себя из состояния, которое окутало её, раз за разом открывая глаза, но веки становились всё тяжелее. Время для Теринс перестало существовать, она не понимала сколько длится этот кошмар, то ли несколько минут, то ли уже несколько часов. Единственное, что она знала точно – это то, что всё закончится рано или поздно. Именно эта мысль помогала ей не сойти с ума от того, что творилось с её телом и органами, которые будто пропадали на какое-то время из организма и снова появлялись, продолжая функционировать. У неё отказывали то руки, то ноги, то она не могла видеть, дышать. Сердце останавливалось и пропадало, но вдруг она ясно услышала голос. Этот голос она могла узнать из тысячи других. Громки и уравновешенный, достаточно мягкий, но с хрипотцой. Голос произносил слова на неясном для неё языке, и тут она поняла, что снова слышит Сайлладдина, который продолжает читать свои молитвы.

Звук стал возвращаться, чародейка четко слышала волнительный гул, который наполнял храм, она различала слова и песни, которые возносил Пастулу маг. Вскоре головокружительные пируэты ослабли, и она смогла вновь сконцентрировать внимание на отдельных людях, их одежде, украшениях в храме. Она поняла, что действие шпильки проходит, сердцебиение стало чётким и весьма ощутимым, легкие больше не переставали вдыхать и выдыхать воздух. Всё становилось на свои места, кроме невероятной слабости. Теринс с огромным трудом снова смогла шевелить руками и ногами, она пыталась приподняться из купели, упирая свои стопы в мраморное дно, а руками держась за бортик. Немота в кончиках пальцев не проходила, но зрение окончательно вернулось к чародейке, и женщина смогла увидеть то, что на улице уже был вечер. Люди стояли в полном оцепенении, наблюдая, как она словно ребенок, который только учится управлять своим телом, неуклюже встает из молока. Чародейка качалась, словно тонкая берёза на ветру, но уже могла ощущать себя в вертикальном положении.

Вдруг храм наполнился радостными криками. Дершаабы стали петь какую-то очень весёлую песню. Те, кто был в храме и видел всё своими глазами, стали передавать то, что у них есть новый халиф. Некоторые выбегали из храма и бежали среди огромной толпы радостно крича о том, что ритуал был пройден. Вскоре через несколько минут, округа наполнилась диким звоном счастья. Людей, которые пришли к храму, было слышно за несколько километров.

Сайлладдин окончил свои молитвы, подошёл к Теринс, повернувшись спиной к народу, и встал на колени, опустив голову к земле. Все люди, которые были сделали тоже самое, после чего маг сказал:

– Молви, новый халиф великого Дершааба.

Теринс с трудом пришла в себя, не до конца понимая, что от неё хочет старик. Она неуклюже вышла из купели, её кожа была покрыта молоком, а нагота больше не стесняла, как это было до ритуала. Чародейка, пробывшая достаточно долго среди дершаабов и видевшая, как Джамаль произносит свои речи, копировала его движения, подняв левую руку вверх согнутую в локте так, чтобы кисть была на одном уровне с плечом и начала говорить. Неразборчиво, тяжело и медленно она стала нести слово, которое должна:

– Король Дженетиве обманом подослал к нам убийцу! Жизнь халифа Джамаля была прервана в самом расцвете его лет и на пике власти! Теперь я, его законная жена, по праву занимаю его место здесь, среди степей и песков. Я новый правитель великого и смиренного народа. Будучи очень злой на короля и его подданных, я, Теринс, пройдя ритуал и подтвердив своё право, носящая под сердцем ребенка Джамаля, призываю вас, великий народ на священную месть! Пускай обидчики захлебнуться в своей крови, словно грязные свиньи, которые недостойны быть даже пищей! Я объявляю Джаалькараду Верландии!

Сайлладдин, не вставая с колен, громко и ясно переводил каждое слово, которое говорила чародейка. Люди шумели, обсуждая сказанное. Как только речь оборвалась, весь храм замер. Все люди молчали, стоя в оцепенении. Через несколько минут гул за пределами храма утих, и местность наполнилась гробовой тишиной. Было слышно, как дует ветер, гоняя по серпантинам песчаных дюн маленькие крупицы. Люди от мала до велика, женщины и мужчины, все они, словно по команде, встали в полный рост и подняли левую руку вверх, так же как Теринс и закричали. Гул набирал силу, когда слова Теринс дошли до самых дальних её подданных, люди тут же развернулись и стали расходиться из храма. Сайлладдин подошёл к чародейке и накинул на неё саван, которую служители до сих пор держали на своих руках.

– Надеюсь для тебя всё прошло не так страшно, как для меня – старец прижал к себе женщину.

– Всё хорошо, Сайлладдин. Чувство, будто я всю ночь пила, теперь у меня дикое похмелье – Теринс опустила голову на грудь мага.

– Предлагаю побыть здесь, немного отдохнуть и возвращаться во дворец. Я сильно боялся за тебя, но могу поздравить, теперь ты первая женщина, которая справилась с ритуалом.

– Даже не хочу ничего слышать про эту мерзость, мне казалось, что всё нутро выворачивается, голова кружилась, я даже органов не чувствовала.

– Это называется наркотическое опьянение, дорогая моя – Сайлладдин усадил женщину на пол и сам сел рядом, обняв её за плечи. – Видимо, всё же доза была сильнее, чем нужно. Я старался всё рассчитать с невероятной точностью.

– То, что я испытала куда приятнее, чем смерть, которой заканчивался любой ритуал.

– Ты всегда оптимистична. Мне нравится твой подход.

– Сайлладдин, давай отправимся во дворец прямо сейчас. Я хочу лечь и отдохнуть, а не ждать, пока все разойдутся – вдруг Теринс открыла глаза, встала на колени и схватила мага за плечи. – Что говорят люди, для меня всё словно в бреду. Скажи, всё получилось?!

– Да, священная месть объявлена. Люди ушли собираться на войну. Через несколько недель всё, кто желают пролить кровь прибудут в столицу и огромной ратью двинутся через пески в сторону Верландии.

– Кто возьмется планировать военные действия? – Теринс успокоилась, услышав то, что ей требовалось.

– Генералы, которые и раньше командовали армиями. Поверь, ты сделала всё, что требовалось, теперь дело за профессионалами, положившими всю жизнь во славу военного дела. Завтра утром к тебе явятся все. Не беспокойся, я спланирую за ночь весь план атаки – маг встал на ноги, поддерживая женщину, затем помог подняться ей. – Отправляемся во дворец, нам нужно ещё многое спланировать, а тебе успеть отдохнуть.

***

Утро было тяжёлым, Теринс почти не спала и только к полудню отошла от ритуала. Она восседала на троне халифа, а перед ней стояло два десятка мужчин в парадных формах. Крепкие, покрытые шрамами, каждый из них внушал ужас. Воины спокойно подходили по одному и вставали на колено, чтобы произнести свою речь и внести коррективы в план наступления, который Сайлладдин так старательно разрабатывал всю ночь. Сам же маг выглядел ничуть не лучше, чем Теринс, из-за тёмной кожи не было видно его синяков под глазами, но лицо мага было уставшим и помятым. Он медленно ходил по залу перед троном, где сидела чародейка.

План наступления был на первый взгляд идеален. Связной должен был донести о начале Джаалькарады всем дершаабам, которые находились в Верландии. Во имя священной мести они одновременно должны были начать беспорядки в городах, внося смуту по всей стране. Генерал Асалан внёс коррективу, предложив начинать восстание внутри страны только тогда, когда основная сила приблизится к границе, чтобы разрыв между их действиями был не больше недели. Обосновал он это тем, что люди могут просто пасть, и страна даже не заметит бунта. В случае неудач по закреплению в городах они отступят в единую точку сбора и образуют мобильный отряд, который сможет занять любой город или крепость, чтобы основная армия продвигаясь вглубь страны, могла снять осаду, которая обязательно начнется по отношению к их братьям и сёстрам в захваченном городе. После этого у великих воинов Дершааба будет возможность развернуть отличный плацдарм прямо внутри страны.

Следующим этапом был прорыв границ по трём направлениям. Вдоль реки, указанной на карте, находилось три города, перестроенных в крепости, чтобы держать оборону в случае военных действий. Их захват должен происходить одновременно и молниеносно, чтобы Дженетиве не смог сгруппировать ударные силы и отбить города-крепости.

На этот раз поправку внёс генерал Фастафа, отметив, что одновременного штурма городов не получится из-за большого расстояния между ними. Чтобы захватить одновременно третий город, им будет необходимо пройти по границам Гномьего царства, а они этого не потерпят, тем самым воины только навлекут на себя лишний гнев. Следовательно армии должны бить в двух направлениях, после чего организовать штурмовую бригаду, которая была бы мобильна и с легкостью взяла бы третий город.

Следующая поправка была от генерала Шалида, он, будучи учёным в географии, объяснил, что река слишком широкая и глубокая, следовательно её переправа займет много времени. Он решил, что лучше будет закрепить позиции и встретить магическими массовыми атаками войска Верландии, растянув по реке шпионов, которые в случае ответной переправы смогут сообщить об этом. Плотная дальняя атака даст преимущество, которое позволит переформировать войска и двинуться вглубь страны.

Генерал Хлиад предложил устроить после захвата городов переправочный магический центр, откуда воинов трансгрессируют в нужные области, чтобы и там получилось сформировать плацдарм для наступлений.

Сайлладдин внимательно слушал все планы генералов, устанавливая в своей голове чёткий порядок действий. Теринс же, напротив, не понимала, о чём говорят мужчины, и просто старалась не засыпать, делая очень серьёзный вид, чтобы не оскорбить тех, кто пойдет умирать ради её планов мести.

Несколько часов было потрачено на то, чтобы распределить военные силы, выслушать все предложения, утвердить план действий и раскинуть его на карте. Когда всё же мужчины смогли договориться и решить, генералы покинули дворец, а Теринс мирно задремала на троне.

***

Прошло меньше месяца после объявления Джаалькарады. Теринс абсолютно успокоилась и совладала со всеми своими эмоциями. Теперь она чётко представляла то, что требовалось ей, чтобы отомстить за смерть своего супруга. Альвур всё же был единственным, кого она искренне любила. Чародейка сидела на софе, расположенной на балконе дворца, и смотрела туда, где сотни тысяч воинов священного похода ожидали её речи перед войной. Дершаабы были весьма сдержанны и терпеливы, они не позволяли себе нервничать из-за долгих ожиданий, ко всему относились с уважением, и если что-то требовало времени, значит так оно и должно быть. Они не пытались занять себя другими делами, как это обычно делали люди центра, они просто молча ждали, иногда переминаясь с ноги на ногу.

– Ну что, ты готова объявить начало похода? – Сайлладдин вышел на балкон к Теринс.

– Готова, именно поэтому я ждала тебя. Ты связался со своим другом?

– Да, он сказал, что его войска прибудут позднее. Мы как раз успеем занять на юго-востоке плацдарм в двух городах – маг видел, что Теринс недовольна. – Успокойся, он человек слова, если он обещал мне, что поможет, то обязательно сделает это.

– Халиф уже устроил показательную войну так, что деревенское мужичьё разбило его отряд гунлемар.

– Теринс, то был всего лишь один отряд, который в такой же численности дворец охраняет. Здесь же перед тобой сотни тысяч воинов.

– Какова численность армии, выступающей на Верландию?

– Почти семьсот тысяч человек.

Глаза Теринс округлились:

– Откуда столько?!

– Ты ещё не поняла всей истины священного похода, моя дорогая. На него собрались все мужчины, которые есть в стране, некоторые из них вернулись даже с ГроальГраада, чтобы принять участие в Джаалькараде, и исполнить их долг, отомстить за смерть халифа. Армии, отряды и просто одинокие войны – Сайлладдин улыбнулся. – Наши торговцы шпилькой, что находятся в вольных землях, разнесли весть о священной мести и там. Два дня назад с генералом Абдуларом связались три корабля из вольных земель, которые вместили в себе всех жителей и наёмников дершаабских кровей. Там почти две тысячи человек, дорогая моя Теринс. Все они плывут в сторону Верландии, в каком городе ты жила?

– В Стэмлине, а что?

– Они несут святую месть за голод своих братьев и сестёр и планируют блокаду торгового порта.