Сказка Сердца / Часть 2: Сквозь огонь

Снорри опустил голову.

– Нашёл трубу? – спросил он, вновь доставая карту из внутреннего кармана.

– Да, – кивнул Рауд и показал щупальцем над головой человека, – прямо над тобой.

– Хорошо, – кивнул здоровяк. – А подъёмник?

– Угу, – ответил осьминог, указывая другим щупальцем за его спину.

Человек обернулся и разглядел металлическую платформу с рычагом возле зоны сбора грязных корыт-черпаков с ёмкостями.

– Ты оставайся здесь и спрячь лодку, на случай, если сменился график патрулей, а я пойду наверх.

– Можно я пойду с тобой? – умоляющим голосом попросил Гудди, – если что, я смогу вытащить тебя оттуда, как в пустыне.

Здоровяк нахмурился.

– На случай, если что-то случится, – застенчиво прозвенел оживлённый.

– Он прав, – пробулькал Рауд, – лучше две пары глаз, чем одна.

Рауд подмигнул Гудди, а здоровяк многозначительно посмотрел на них обоих. Его долгий взгляд наткнулся на очередную трубу с посыпавшимися из неё капсулами, а вслед за ними упало и облако дыма.

– И в этом я плавал… – поёжился Рауд.

– Всё ещё не можешь летать? – спросил Гудди.

– Неа, – помотал головой осьминог, с грустью разглядывая раненое щупальце, а затем картинно закрыл другими щупальцами глаза и клюв.

– Ты напомнил мне сейчас о той девочке, – удивился оживлённый, – она тоже закрыла глаза и рот на прощание.

– Ты, как ныряльщик за жемчугом в море из песка, – хмыкнул осьминог, – помни, без рта…

– А она сказала, что ей нравится, что у меня нет рта, – перебил его Гудди.

– Ладно, – хмуро ответил своим мыслям здоровяк, – пойдёшь со мной.

– Ура! – подпрыгнул оживлённый так, что лодка немного закачалась.

– Только радости твоей мне не хватало, – буркнул Снорри.

– Вот странно, – задумчиво произнёс Гудди, – я помню его другим в пустыне, отчего вдруг ты стал опять таким мрачным?

– Да, меня это тоже интересует, – поддакнул Рауд.

– Занимайтесь собой и не лезьте мне в голову, – проворчал Снорри, проверяя снаряжение.

– Обычно с ним такое бывает, когда он думает, – пробулькал осьминог, – но получается у него плохо, и это его бесит.

– В игре всегда везет тому, кто думает. Но тебе, боюсь, этого не понять, – ухмыльнулся Снорри.

– Что-то не припомню, чтобы тебе везло за игральным столом при мне, – ехидно подметил Рауд, залезая на спину здоровяка и принимая от Гудди верёвки и ёмкости с клейкой жидкостью и детонаторами.

– Не везёт за игрой, везёт под луной, – произнёс Снорри, одним веслом направляя лодку к подъёмнику.

Он причалил среди черпаков, представлявших из себя разрезанные вдоль металлические бочки, на конце похожего на руку механизма, который, наклоняя, погружал их в воду. Затем черпаки подплывали к подъёмнику и сваливали остывшие капсулы на него. Здоровяк ловко спрыгнул с лодки на площадку подъёмника – тот заскрипел и заскрежетал, брызнув вверх каплями грязной воды.

– Как раз нужный вес, – усмехнулся Снорри, – давай, прыгай, деревяшка.

Гудди перелез через борт и шагнул одной ногой на подъёмник. Лодка стала отдаляться от площадки, и его ноги разъехались в шпагат. Он зашатался и стал падать назад, но крепкая рука Снорри подхватила его и поставила на платформу подъёмника, быстро запыхтевшего и поползшего вверх.

– Счастливого пути, – помахал им с лодки Рауд, – смотрите, не умрите там раньше времени. Мне будет не хватать ваших перебранок.

– Постараемся! – крикнул ему в ответ Гудди, но его голос потерялся в грохоте очередной открывшейся рядом трубы.

Наступила темнота. И Гудди долго слушал, как звенят и скрипят шестерни под платформой. Затем звук резко прекратился, и пол под ногами куда-то поехал.

– Ой, – только и успел сказать Гудди, а крепкая рука человека вновь схватила его и дёрнула наверх.

Грохнувшись головой о что-то особенно твёрдое, в свете фонаря, покачивающегося в руке здоровяка, он увидел трубу с рифлёной поверхностью.

– Я ползу первый, – глухо сказал Снорри, – не отставай.

С этими словами он погасил свет и двинулся вперёд. Ориентируясь на звук, Гудди последовал за человеком. Ползти было неудобно, местами труба проседала под тяжестью «горы мяса», но упиралась во что-то, и он продолжал свой путь. Справа и слева, судя по звукам вырывавшегося под давлением пара, работали заводские поршни. Чьи-то крики периодически прорывались сквозь какофонию звуков. Они были похожи на двух ругающихся людей, и Гудди представлял почему-то машинистов, не способных разъехаться на одном железнодорожном пути. И тут он упёрся в ногу Снорри, почему-то резко остановившегося.

– Тут труба идёт вниз, – задумчиво сказал тот, зажигая свет в руке, – мне надо…

Он не закончил фразу, а стал разворачиваться, просовывая ноги вперёд.

– Осторожно, когда будешь спускаться, держись за края, – сказал он, кряхтя, – а то упадёшь ещё мне на голову.

Здоровяк чудом поменял положение и стал спускаться по трубе вниз. Гудди подполз к её краю и аккуратно, расставляя ноги в выступы, стал спускаться за ним. Так пришлось двигаться довольно долго, пока труба наконец не кончилась, и здоровяк не спрыгнул в тускло освещённое помещение. От его резкого движения труба закачалась, Гудди соскользнул с очередного выступа и рухнул на голову человека.

Пришёл в себя он уже на полу. Снорри стоял над ним. Потирая макушку и прищурив один глаз, он глядел прямо на оживлённого.

– Я… Ты сам… Эм… Извини? Стыд. Пя, – пролепетал оживлённый.

– Ладно, вставай, – подал ему руку человек, – нам надо скорее подняться на технический этаж, а то здесь полно охраны.

Гудди принял его руку и поднялся.

– Я иногда чувствую странный трепет в груди по отношению к тебе, – сказал он и, подумав, прибавил: – одновременно с каким-то очень неприятным колющим чувством.

– В любви мне решил признаться? Самое время, – ответил здоровяк, выглядывая из двери. – Странно.

– Что?

– Я никого не вижу.