Хохот Демиурга. Мысли в моей голове

– Конечно же стало любопытно, что за мешок ты тогда бросил. Ну, и, мы наблюдали за схваткой. Можешь считать: когда Никита открыл врата, я в тебя поверил. Хотя, конечно, потом ты круто облажался. Но, как говорится – победителей не судят? Да – это были мы: когда Никита дал слабину и был практически повержен, а потом из-за твоей оплошности вновь взял контроль в свои руки – мы вступили в игру. Должен признать, ты хитро придумал. Или просто человека без лица легче рисовать, чем с лицом? В общем, мы надели оставленные тобой маски и отправились на поле боя. Это именно Том своей невероятной силой сумел совершить невозможное и через не закрывшиеся врата выдернуть Никиту из реального мира обратно. Это я вручил копье в твои руки. А потом… Мы должны были сообща решить, кто достойнее других занять место Никиты. Ну, или хотя бы бросить жребий…

– А ты попросту нас всех кинул! Этого от тебя и следовало ожидать! – В крике Андрюши слышалась ненависть и отчаяние.

– Так вот значит как… А я думал, что это Васька каким-то способом…

– Какой Васька? Это же ты его убил! Ты! Ты! Ты все разрушил! Ты оставил нас! Ты хуже Никиты!

Я старался не замечать Андрюшины вопли.

– А Никита, что с ним?

Толик пожал плечами.

И тут мне показалось, что я чувствую Никиту – так же, как я мог почувствовать всех во Внутренней Риге. Ничего не сказав, я перенесся из библиотеки в Храм Утех. Меня настигло понимание, что стоит мне подключиться, я смогу увидеть, что с ним произошло. Экран замерцал белым шумом, с трудом справляясь с волнением, я сел в кресло…

Я увидел белую пустоту. В нее, как в кокон, погрузился Никита. Ему было хорошо и уютно – пустота теплым одеялом укрывала его разум от суеты и волнений. Он не умер – он ушел глубоко в себя – гораздо глубже, чем была Внутренняя Рига. И я понял, что при желании, могу его оттуда выдернуть…

Я оторвался от экрана. Меня трясло от жажды мести и страха снова все испортить. Прежде, чем что-то предпринять, хотелось с кем-то посоветоваться.

Ник!! Как я мог о нем забыть и бросить!

Я буквально ворвался на территорию Бизнес-Центра. В этой части Внутренней Риги не было безумного жара. Нигде, кроме одной из камер…

Сотворенные первой подвернувшейся мыслью жалюзи скрыли солнце. Плавящийся мученик наконец обрел покой. Я молча смотрел, как заживают его раны. А потом Ник смог приподнять голову:

– А, это ты… привет… – Он попробовал улыбнуться.

– Это я, Савел. – Уточнил я, испугавшись, что он может принять меня за Никиту.

– Не переживай, я сразу понял… Я верил, что у тебя получится. Это и не дало мне сойти с ума.

– Да. Никита повержен. Я теперь на свободе… – Мне стало неловко, что вырвался только я.

– Не смущайся. Мы изначально знали, что сможет только один из нас… И я всегда знал, что это будешь ты. Да, и даже если бы мне выпал шанс, я бы не смог уйти, бросив остальных, ты же знаешь. Прости, я не в укор – боль пока слишком свежа и туманит мысли. Я хотел сказать, что это и должен был быть ты – тебе было нужнее. Тебя там ждала любовь, а ради нее стоит забыть обо всем… Меня же никто не ждет – я умер. Так что я бы отдал свое место тебе в любом случае. Расскажи, она была рада тебя увидеть?

– Я пока… с ней не встретился. Я же в теле Никиты, понимаешь? Скажи, что ты сейчас хочешь? Могу ли я чем-нибудь помочь? Что-то для тебя сделать? Вроде как теперь я вместо Никиты правлю этим местом.

– Для начала, я хочу покой. Мне нужно хорошенько отдохнуть от того, что было.

– Перенести тебя куда-то? Во Внутреннюю Ригу?

– Думаю, то место не сильно отличается от этого. Ты иди… Мне правда стоит передохнуть. Потом… все потом.

После непереносимой жары там, было странно опомниться насквозь промокшим и продрогшим под дождем и ветром на мосту в реальном мире. Укрыться было некуда, поэтому я побежал – одновременно сбегая от дождя и мыслей. Поселившийся в голове назойливый голос Андрюши все вторил, что я бросил их и даже Никита проявлял больше заботы. А я не знал, что мне делать. Понимал только, что Ник случайно сделал мне справедливый упрек – я ведь давно позабыл, ради чего это все было…

Перебравшись через реку, я спрятался под мостом и сразу же набрал ее номер. Вера ответила, когда я уже перестал надеяться и ждать.

– Да? – Ее голос был тихим и отрешенным.

– Знаю, что мне запрещено с тобой даже разговаривать, понимаю, что ты ответила на звонок, надеясь засадить меня за решетку, но я прошу внимательно выслушать меня и постараться поверить. Я хочу рассказать правду…

– Говори. – Как не пыталась, Вере не удалось скрыть заинтересованность.

Я стал пробовать подобрать нужные слова, чтобы не походить на безумца. Все было не тем. Прекрасно, что я поддался порыву, но как при этом быть убедительным?

– Мне будет сложно… по телефону. Мы можем встретиться? Знаю, о чем ты сейчас подумала, но нет никакого подвоха. Можешь сама выбрать место, в котором будешь чувствовать себя в безопасности. Все настолько запутанно… Если я расскажу сейчас, это будет звучать, как бред.

– Ладно, – согласилась она почти мгновенно, – давай встретимся в банке. Заодно и покажешь, какие «важные документы» хранятся в сейфе. Только не надо рассказывать, что это для меня небезопасно. Мы оба знаем, что является для меня настоящей опасностью.

– Не стану, Вера. Хорошо, давай встретимся в банке. Когда ты будешь готова?

– А что тянуть? Я как раз тут рядом.

– Следишь… Хорошо – буду через пятнадцать минут. Только очень прошу, повремени с полицией. Клянусь, я не представляю для тебя угрозы.

Перед тем, как оборвать разговор, Вера издала презрительную насмешку.

Бедная, но сильная Вера… Даже побывав на грани, до сих пор не отступает и не сдается, все надеется вывести Никиту на чистую воду.

Перед предстоящим свиданием хотелось бы смыть с себя запах камеры, но нельзя заставлять ее ждать. Скоро все встанет на свои места. Я на это надеюсь.

Ее обнаженные руки покрыты мурашками. Усталый взгляд с трудом фокусирует внимание – похоже она в отчаянии и долго пребывала без сна. Увидев настоящую, живую Веру настолько близко и не в отражении чужих глаз, сердце начинает биться чаще. Хочется ее обнять и согреть, успокоить. Но еще нельзя, она не поймет – сперва нужно все объяснить. И начинать нужно немедленно, пока Вера не позвала на помощь – адвокат предупредил, что если я нарушу меру пресечения и об этом узнают – мне несдобровать.

– Так хочется тебя обнять… До сих пор не представляю, как начать, чтобы ты поверила. Ты вся продрогла, может, в кафе? Тогда хотя бы внутрь, в фойе банка? Впрочем, понимаю… В то, что я сейчас скажу, невозможно поверить, но я докажу, любимая. Я очень по тебе скучал. Да как же так-то?! Почему язык не поворачивается? В общем, Никита проиграл. Я вернулся к тебе. Это я, Савел!

Грустная улыбка мелькнула на ее губах. Вера брезгливо посмотрела сквозь меня. А потом ее лицо озарило:

– Савел, любимый. Значит, это Никита убил тебя?

– Я понимаю, что ты принимаешь меня за сумасшедшего и подыгрываешь, чтобы узнать правду. Да, это Никита убил меня в тот день, когда я показал ему портрет.

– И портрет сейчас здесь, в сейфе? Ты мне его покажешь?

– Гори он синим пламенем! Если бы не было этого портрета, ничего бы не было – ничего. И мы до сих пор были бы вместе.

– Портрет… в сейфе?

– Да, ты права. Портрет сейчас лежит в сейфе.

– Я могу на него взглянуть?

– Не веришь… Спроси меня о чем-нибудь, о чем мог знать только Савел?

– Ты обещал показать портрет.

– Пойдем…

Заходим в банк, больше не разговаривая. Номерок электронной очереди мне не нужен, звоню частному банкиру, который извиняется и, так как я без предупреждения, просит немного подождать. Приносят кофе, смотрю, как стрелка настенных часов отсчитывает секунды, не знаю, что сказать.