Третья смена

Все трое очень этим гордились. Желающих ставить пластинки было много. Но ребята никого и близко к радиоле не подпускали. Держали круговую оборону и постоянно спорили, какой танец будет следующим. Тут их пристрастия разошлись. Витька с Женькой любили быстрые фокстроты, а Вовка – наоборот, медленные блюзы и танго.

Сами они не танцевали и только смотрели, как это делают другие. Витька с Женькой вообще не умели, а Вовка стеснялся. Ещё весной мама научила его танцевать вальс, фокстрот и танго. Учиться он не хотел, но она убедила его, сказав, что все будут танцевать, а он один будет стоять в стороне, как чурбан. Он и стоял, как чурбан, но пригласить кого-нибудь на танец не решался. Вот если бы на танцы пришла Надя, девочка со смешными бантиками, которая понравилась ему ещё на заводском дворе…

Надя нравилась большинству мальчишек отряда, но относилась она ко всем одинаково. Вовке же, казалось, что с ним она демонстративно не желает разговаривать. В первый день он не уступил ей место в машине, можно сказать, повёл себя не по-рыцарски.

Надя оказалась очень деятельной и активной девочкой. Её единогласно избрали председателем совета отряда. Она с девчонками постоянно клеила какие-то стенгазеты. Все стены в их спальне были увешаны плакатами и лозунгами.

Всё свободное время Надя проводила в кукольном театре, который организовали девочки из второго отряда. Они мастерили куклы и репетировали какой-то спектакль.

Самым неприятным временем в лагере был тихий час. Вовка считал, что это время, потраченное впустую. К тому же, он не любил слушать эти бесконечные ужастики, которые ребята начинали рассказывать, как только закрывалась дверь. На самом деле, таких историй было две или три, но они повторялись в различных вариантах, всякий раз обрастая новыми кровавыми подробностями.

Ночью, в темноте, набегавшись за день, он быстро засыпал. При дневном свете так не получалось. И, сделав вид, что идёт в туалет, он прятался неподалёку от корпуса, ожидая своих друзей.

В тот день, как, впрочем, и в другие дни, воспитательницы на месте не было. Галина Ивановна, убедившись, что все спят, ушла к Ларисе Васильевне в соседний корпус. Следить за порядком осталась вожатая их отряда Нина. Но она, как всегда, сидела в спальне у девочек. Вовка слышал их приглушённые голоса, когда выходил из корпуса. Он спрятался в кустах и стал ждать приятелей. Из его укрытия было видно, как вышел Женька, и сразу за ним Витька.

На территории лагеря их могли увидеть, поэтому они потихоньку пробрались за ограду, хотя это было строжайше запрещено. К тому же, директор персонально предупредил всех троих, что в случае очередного нарушения их отправят домой.

Возвращаться в город они совсем не стремились, здесь им нравилось. Но Вовка, как и его товарищи, был уверен, что и наказание, и предупреждение они получили незаслуженно. И считали, что покидая территорию, они просто восстанавливают справедливость.

Лагерь был построен на берегу большого озера и огорожен двухметровым дощатым забором, преодолеть который было непросто. Выход к берегу, как все другие входы и выходы с территории лагеря, тщательно охранялся.

Непоседливый Вовка в первый же день прошёл по всему периметру и выяснил, где доски были плохо прибиты. Мальчишки сумели вытащить пару гвоздей. Теперь, отодвинув одну из досок, они беспрепятственно выбирались из лагеря.

Жаль, что вода в озере ещё не прогрелась, и купаться не было желания.

У самой ограды, в нескольких метрах от лаза вокруг костра, сидела группа ребят. Человек пять из какого-то старшего отряда.

Вовка, увидев их, насторожился, старался убедить себя, что они просто выбрались покурить. Но беспокойство не проходило.

В прошлом году они с мамой жили летом на даче в Сиверской. Поля вокруг, овраг возле дома, всё было утыкано небольшими флажками. По посёлку целыми днями ходили солдаты с миноискателями, и каждый день ставили новые флажки.

Потом приезжали машины. И другие солдаты выкапывали из-под этих флажков оставшиеся с войны железяки, и увозили, чтобы всё это взорвать на соседнем полигоне. Вовка слышал, как каждый день в той стороне гремели взрывы.

В посёлке тогда много говорили о происшествиях, часто трагических, когда вот такие же подростки пытались понять, как эти штуки устроены. В большинстве таких случаев речь шла о кострах.

В здешнем лесу, наверняка, тоже полно подобных сюрпризов.

И он понял, что его так обеспокоило. Если вышли покурить, то зачем костёр?

– Атас, пацаны, валим отсюда, – крикнул Вовка приятелям и рванул к ограде. Витька с Женькой развернулись и, ни о чём не спрашивая, следом за ним помчались к своему потайному ходу.

Когда выбежали на открытое пространство, Вовка увидел, как один из мальчишек сыплет что-то в костёр. Они прибавили ходу, но проскочить на территорию лагеря не успели. Раздался взрыв. Даже не взрыв, а хлопок, который на территории лагеря, скорее всего, и не заметили. Но Вовке показалось, что страшнее он ничего не слышал.

Мальчишек у костра как ветром сдуло. Только один, тот, который только что стоял над огнём, теперь весь в крови катался по земле и тихо выл.

Приятели добежали до ограды. Сейчас они вернутся в лагерь и забудут всё, как страшный сон. Витька уже отодвинул доску…

Первым опомнился Женька. Он развернулся и направился к раненому со словами:

– Так нельзя. Ему нужна помощь. Если он…

Это «если он…» прозвучало в голове у Вовки, как ещё один взрыв. Не хотелось даже думать, что будет «если он…». Надо помочь. Но тогда все узнают об их похождениях. И уже завтра всех троих отправят домой. А если он и вправду…?

Вовка остановился и поплёлся за Женькой.

Вдвоём они взяли лежащего на земле мальчишку за руки и попытались поднять. Тот ничего не соображал. Только смотрел на них обезумевшими глазами и продолжал выть.

Подоспевший Витька подхватил раненого за ноги, и ребята потащили его к лазу.

Здесь он немного пришёл в себя и в проход пролез уже сам. Тряхнуло его, видимо, сильно, соображал он очень плохо и хотя шёл на своих ногах, но не понимал куда и зачем. Приятелям приходилось тянуть его за руки.

В лагере было всё так же тихо. Только у самого медпункта они встретили врача, Анну Михайловну. Увидев окровавленного мальчика, она побледнела, но быстро взяла себя в руки, позвала медсестру. И они вдвоём увели пострадавшего в кабинет.

Приятели остались на улице. Они сидели на крыльце и отказывались уходить, пока им не скажут, что с парнем. Все трое не сомневались, что их завтра же выставят из лагеря, и им хотелось бы быть уверенными, что не зря.

Вскоре пришла скорая помощь, два санитара вынесли раненого.

В лагере все уже проснулись. Ребята из разных отрядов подходили, спрашивали, что случилось. Бледные, перепачканные кровью Вовка, Витька, и Женька сидели молча и на расспросы не отвечали.

Когда машина ушла, Анна Михайловна сказала:

– Он контужен, и много крови потерял. Вы его вовремя привели. Ничего, полежит в больничке с такими же, как он, может, поумнеет.

Когда приятели пришли на ужин, все уже поели. И тётя Шура увела мальчишек к себе на кухню.

Вечером перед отбоем объявили внеочередное построение.

Директор объявил, что без разрешения покидать территорию лагеря категорически запрещается, нарушителей ожидает суровое наказание.

Вовке показалось, что сказано специально для него и его друзей. Ночью он спал очень плохо. Стоило закрыть глаза, сразу видел мальчишку, стоящего над костром, и взрыв.

Рано утром, когда все ещё спали, он выбрался из постели. Хотелось в последний раз пройти «по местам своей боевой славы».

Галина Ивановна спала прямо за своим столом.

«Всю ночь караулила, чтобы кто-нибудь из нас не сбежал», – подумал Вовка.

Он вышел из корпуса и направился прямо к ограде. Теперь, если и поймают, хуже не будет. Лаз пока ещё не заколотили. Вовка выбрался за территорию. Тут его догнал Витька.

– Не спится? Мне тоже. А Женька дрыхнет. Я не стал его будить. Пусть хоть он выспится.

– Ты как? – спросил Вовка. – Дома тебе здорово влетит?

– Фигня. – Витька беспечно махнул рукой. – Первый раз что ли?

Они вышли на берег озера. И замерли, завороженные тем, что увидели.

Светало. Туманная дымка поднималась над озером, запутываясь в ветвях, стоящих на берегу деревьев. Где-то там, далеко, за противоположным берегом появился краешек солнца. И первый робкий лучик заскользил по воде, оставляя на поверхности яркие блики.