От имени Земли

Путь назад, как показалось, занял в два раза меньше времени. Собирать минералы больше не хотелось, ощущение причастности сменилось усталостью и огорчением. Утро было таким прекрасным, а сейчас наступил обычный марсианский день. Суровый. Скучный. Рыжий. Всю дорогу они обсуждали теории о том, что в итоге могло оказаться на фото. Крис склонялся к иллюзии или искажению камеры «Одиссея». Айзек предполагал, что это тень от космического объекта, вероятно метеорита. Джесс и Раш считали, что всё-таки там было что-то искусственное, инопланетное, но оно улетело. Только Патил думала, что именно они вспугнули объект, Джессика была уверена, что тот всё-таки прилетал на разведку и скрылся раньше их прихода. Может быть, но тогда придется считать НЛО опасным, вражеским, как сказал Айк. В общем, когда они вернулись на базу, и все собрались за круглым рабочим столом в третьем модуле, Крис решил озвучить решение.

– Я предполагаю, что это ошибка, глюк камеры «Одиссея». Но это мог быть и искусственный объект. Худший, опаснейший вариант Джессики, что он ушёл после выполнения разведывательной миссии, говорит о том, что это – потенциальный агрессор. Многим не хотелось бы верить в подобный сценарий, равно как и мне, но этот расклад вероятен, поэтому для защиты колонии я предлагаю рассматривать его как основную версию. Именно такой рапорт я отправлю на Землю через полчаса. Внутренний протокол предусматривает дежурства по двое в ночное время. Мистер Чжоу, организуйте круглосуточные вахты по две шестичасовые смены. Один человек должен мониторить датчики, другой – с оружием охранять колонию. До иного приказа с Земли мы переходим на положение осаждённых. Любой выход наружу только по моему личному приказу.

– Вы ещё не обсудили, что объект зарылся в землю, – сказал Дима. Видимо, решил пошутить. После того, как они ничего не нашли, ребята, оставшиеся на базе, были уже не такими огорчёнными, даже немного весёлыми. Ещё бы, их не взяли, отсеяли и… ничего не нашли. Провал, полный провал. И как же, всё-таки, обидно!

– Или марсианский объект стал невидимым, – вставила пять копеек Мичико, улыбнувшись в тридцать два зуба.

Невидимым. Любопытно. Но, с другой стороны, зачем сначала показываться, а потом прятаться? Он мог быть невидимым и во время полета. Нет, всё явно не так. Да и как это, стать невидимым? Что-то из области даже не фантастики, а сказок. Физически невозможно представить себе проницаемый для света объект с внутренней структурой сложнее амёбы. Раш вздохнула. Всё же марсиане улетели. Так проще и логичнее. Надо заставлять себя верить в логичные вещи. Отбрось всё невозможное, и то, что останется – будет правдой.

Крис поднялся и отправился писать рапорт. Шан ушёл с ним. Дима, Мари, Джесс и Мичико продолжили болтать, а Патил пошла в четвёртый модуль сделать чая. Айзек двинулся следом за ней. Словно верный пёсик. Или верный рыцарь. Как правильнее?

* * *

На кухне она включила чайник и достала две чашки. Даже спрашивать Айка не надо, Раш была уверена, что полковник присоединится к чаепитию. Чай она достала, само собой, чёрный. Было так грустно, говорить не хотелось, и они некоторое время молчали. Девушка думала о том, почему чашки все одного цвета. Это так тоскливо – иметь одинаковые белые чашки. Даже окна корабля они пометили разными цветами. Рашми хотелось обладать своей личной чашкой. Ей очень нравился цвет морской волны, и она всерьёз думала о том, как раскрасить ту, что держала в руках. А Айку можно было бы сделать чашку зелёного цвета. Ему бы точно такая подошла.

– Раш, мне жаль, – Кинг взял её за руку.

Конечно же, он говорил не о чашках. Пока она размышляла об этом, Айку казалось, что её волнует другое. Это другое Рашми тоже весьма волновало, но что тут можно было поделать? Ей тоже жаль. Жаль, что не нашли ничего интересного. Но, с другой стороны, не нашли ничего враждебного, что тоже хорошо. Вернулись в «скучную» реальность. Как забавно, что они находились на Марсе, основав первую в истории человечества инопланетную колонию, и реальность уже казалась скучной. Состоялся же её первый выход на Марс! Надо как-то сосредоточиться именно на этом. Она погуляла по чужой планете, собрала уникальные минералы, теперь ей будет чем заняться и что поизучать. Вдобавок найти марсиан в первый же день было бы слишком. Прилетят снова, решила она, а сейчас надо радоваться каждой мелочи.

Каждой, самой незначительной мелочи. Нужно вернуть настрой, сделать день прекрасным снова. Отвлечься. Порадоваться. Раш поставила чашку на стол, повернулась к Айзеку и встала с ним лицом к лицу. Подняла свой взгляд наверх (боже, какой он всё-таки высокий, на целую голову выше!) и спросила:

– Скажи, Айк, если бы была возможность иметь чашки разных цветов, какую бы ты выбрал себе, а какую мне?

Тот завис на мгновение и уставился на стоящую на столешнице чашку. Почесал подбородок и спросил:

– А можно ограничить выбор? А то так-то цветов очень много.

– Хорошо, Айк, – ответила девушка. – Выбери из семи цветов радуги.

– Наверное, – решился-таки полковник, – я бы взял зелёную, ну или жёлтую. А тебе бы дал голубую. А почему тебя это вдруг интересует? Хочешь раскрасить чашки, чтобы у всех были свои собственные?

Как он угадал? Почему он с ней на одной волне? В глубине души Рашми стало так тепло, что напрочь забывалась неудача сегодняшнего дня.

– Айк, вот скажи, почему ты стал таким внимательным ко мне? Ты чувствуешь что-то особенное?

Полковник ВВС США Айзек Кинг выглядел не просто смущённым. Он явно растерялся и молчал около минуты, прежде чем ответить. И она даже успела пожалеть о вопросе. Что стало с её воспитанием? Что бы сказала мать? Она бы точно заявила, что Раш стала распутной девкой в этом своём космосе, что нужно просто ухаживать за мужчиной, проявлять к нему чисто женское внимание, а не требовать от него признаний. Но Рашми не напрасно училась в лучшем университете страны, стажировалась в Кембридже, она была слишком современна для собственной семьи. У неё даже были мужчины, и узнай мама об этом, она бы её просто заперла дома и не пустила бы больше никуда, ни на какие миссии, а непрерывно причитала бы, что дочь покрыла позором родных, и как хорошо, что отец не дожил до этого страшного дня!

Но Айк всё же ответил.

– Рашми, я просто… ты мне… понимаешь, когда ты летела в том модуле, мне было очень страшно, что я могу не увидеть тебя больше.

– Но почему тебе так хотелось увидеть меня вновь? – Раш и сама не знала, зачем она вытягивает из американца ответ. Что сделает, когда услышит то, в чём практически уверена? Она пока и сама не знала.

– Мне хотелось увидеть тебя, ну просто потому, что ты… да нет, – добавил он после мгновенной заминки, – не просто «потому что». Мне нужно было увидеть тебя, взять тебя за руку, обнять тебя, потому что я тебя…

Рашми Патил бросила в топку все мамины принципы, резко притянула голову Айка ближе и поцеловала его в губы, так и не дав договорить. Это было жутко неправильно, но пусть все марсиане катятся к чёртовой матери, а она просто снова счастлива. Пусть сегодня останется прекрасным, лучшим днём в её жизни.

Глава 6. Мари Нойманн

Кристоф сказал, что ночами теперь нужно дежурить по двое, и один из пары, по возможности, должен быть военным. Можно к гадалке не ходить, чтобы понять, кто заступит на первую ночную вахту после не очень удачной разведки. Шан всё ещё выздоравливал, Айзек, Рашми, Джессика и он сам должны были отдохнуть. Ну а Мичико – просто врач-биолог, ей такую ответственную задачу доверить нельзя. В общем, как Мари и предполагала, первая же смена досталась ей и Диме. Им выдали оружие, которое раньше никогда не давали дежурным. Она своё аккуратно повесила на стене в выделенной дежурке в первом модуле, а Дима, будучи военным, перекинул снаряжение через плечо и стал выглядеть как космодесантник. Вот любопытно, что она сделает, если засечёт НЛО, и что будет делать Волков с этой пукалкой против технологий инопланетян? Смешно. Но Мари уважала порядок, и раз так требовалось по протоколу безопасности, она будет от начала и до конца выполнять всё, что положено. Правда, если честно, очень хотелось спросить, кто и на какой случай составлял такой протокол. Нужно уточнить у Димы, он, как офицер, наверняка знает.

А вот, собственно говоря, и он: в дверь дежурной каморки постучали, и тут же туда заглянула белобрысая Димина голова с привычной улыбкой. «Весьма вовремя», – мысленно подметила девушка.

– Мари, составить компанию? У меня пара кружек кофе, – в проёме показались две руки, в которых было по прозрачной кружке с кофе. А чем он, интересно, стучал и открывал двери шлюза? Фокусник, блин.

– Да, проходи. Кофе – то, что нужно, спасибо. Ужас, организм никак не может привыкнуть к суткам на сорок минут длиннее, – вслед за руками с кружками и головой вплыл сам Дима и аккуратно, ногой, прикрыл за собой дверь.

Вообще, она больше любила латте, а не чёрный кофе, но тут выбирать не приходилось. Молоко имелось только сухое и сгущённое, которое она, кстати говоря, первый раз попробовала в космосе. Говорят, это русские «затащили» туда свое любимое лакомство. Айзек как-то рассказывал им, что американцы во время Второй мировой поставляли русским много консервов, среди которых было и сгущённое молоко, и именно оно как-то особенно полюбилось. Вообще, как она потом поняла, такое лакомство есть во всех странах, но в основном используется для приготовления десертов, а русские едят его чуть ли не ложками. Так что в космосе, где любая пища, которая долго хранится и потребляется из тюбиков, становится частью рациона, «сгущёнка» прижилась. Но латте с ним выходил отвратительный, слишком сладкий и густой. А сухое молоко можно добавлять разве что в растворимый кофе, да и то, вообще говоря, мерзкое месиво получается. Так что сейчас и американо вполне сойдёт.

– Меня тоже в сон клонит. Вот, решил, что вдвоём, да ещё и с кофе, проще будет отдежурить, – Дима по-хозяйски уселся рядом с ней и поставил кофе на стол.

Порой Мари не понимала сама себя. Что она в нём нашла? Айк был солиднее и сильней, Шан собраннее и умней, Крис харизматичней и красивей. Да и кроме них было в мире полно мужчин. Но как-то так вышло, что ей нравился Дима. И не просто нравился, она чувствовала, что полюбила его. Однако, сам Волков не проявлял признаков влечения. Лёгкий флирт. Шутки. Улыбки. Время от времени в его глазах мелькали даже какие-то эмоции, но разобраться в их природе она просто не могла. И уж чего точно не могла Мари Нойманн, так это взять инициативу в собственные руки. Не потому, что была не уверена в себе. Она прекрасно знала, что красива. Привлекала разных мужчин. Умных и спортивных. Влиятельных и творческих. Юных и в возрасте. Нет, в своих женских чарах она не сомневалась. Именно поэтому, будучи умной, оказалась в плену собственной логики: если она красива, а Дима ничего не предпринимает, то значит ничего к ней не испытывает. Включив чары, она бы смогла завлечь его в объятия, но не найти место в его сердце. Так что, Мари любила парня тихо, пряча это не только от всех, но и от самой себя.

При каждом удобном случае она радовалась общению, не пыталась из протеста избегать его. Надеялась ли на взаимность? Несомненно. Делала ли что-то специально? Нет. Только помогала Волкову, болтала с ним, делилась идеями. Была рядом, как тень. Впрочем, происходящее нельзя было назвать неприятным. В этом театре ей досталась особая, красивая роль, и Мари играла её профессионально, как делала всё остальное. Но даже если посмотреть на Диму не как на потенциального любовника, а как на друга и товарища, то из всех мужчин на планете он казался самым идеальным кандидатом – весёлым, любопытным, эмоциональным. При этом не таким «правильным», как Кристоф, не таким упёртым трудоголиком, как Чжоу, и не таким чванливым, как Айк.

– Да, давай дежурить вместе. А что там в четвёртом? – приняла она его приглашение и придвинула к себе чашку с кофе.

– Все ушли на боковую, вроде. Не следил. На кухне и в кают-компании никого.

Мари подметила, что Дима часто ходил кругами по колонии, заглядывая то в третий модуль, то в кают-компанию, проверить, «есть ли там кто-то». Увы, она уверена, что он искал там не абы кого, а конкретно Комацу. Наверняка, если бы врач сейчас там была, Волков бы сюда просто-напросто не пришёл. Зацепила его чем-то худенькая японка. Хотя улыбка у неё была милая, не поспоришь, но в целом, она же явно та ещё стерва. Да, вот что самое сложное в роли «тайной влюблённой». Рано или поздно Дима найдёт себе другую. И, учитывая сколько времени им нужно прожить в коллективе, это будет одна из новоиспечённых марсианок. Где-то с середины полёта ей стало казаться, что он выделяет Мичико, не афишируя это. Никто, кроме неё, и не заметил бы, но Мари слишком внимательно следила за жизнью Димы. Обидно и больно, но поделать ничего нельзя.

– Всё думаю, что же это было, – Диме не нужно было пояснять ей, о чём он, сегодня все разговоры были об одном. – Я склонен верить в то, что это НЛО.

– Вот насчёт «склонен верить»… Дима, а скажи мне, что за протокол безопасности, который подразумевает наличие оружия на базе, и заранее прописанные правила поведения в такой ситуации? – она решила перевести разговор на интересующую её тему.

Волков посмотрел в кружку, отхлебнул и повернулся к девушке с ироничным выражением лица.

– Знаешь, Мари, это старая традиция. Ещё со времен космической гонки в США и СССР все космонавты были военными, и им полагалось оружие. МКС строили уже после окончания холодной войны, но для армейских космическая станция была в первую очередь военной базой, и в стандартных протоколах прописано всё, включая действия космонавтов на случай войны внизу. Поэтому и у наших, и у американцев на МКС были свои кейсы с оружием для захвата станции. Это как бы секрет, хорошо? – он подмигнул ей и снова отпил кофе.

– Понятно, хотя и неприятно, – Мари ожидала чего-то подобного, политики вечно превращают в военную любую технологию и везде ищут возможность применения силы. – Но при чем тут колония на Марсе? Тут вы тоже планируете устроить первую марсианскую войну в случае каких-то проблем на Земле?

– Я тебе всё рассказал, чтобы ты поняла, что в России и США космос де факто находится в руках военных. А они ищут угрозу везде, где ей даже не пахнет. Любой космический объект такого масштаба имеет военное значение. И да, они насоставляли кучу протоколов, есть штук семь таких на случай непредвиденной угрозы извне или любого подозрения на инопланетную деятельность. Конечно же, никто о таком официально сообщать не будет, гражданские засмеют. Однако, в армии всегда считали, что лучше застраховаться от любой случайности. Это, кстати не секрет для тех, кто участвует в миссии. По уставу экспедиции ты можешь спросить о любом протоколе, и тебе предоставят информацию. С правительством Германии, как я понимаю, это тоже согласовано, как и с нашим.

– Вот ведь чудики, слов нет, – Мари улыбнулась.

Всё и правда выглядело нелепо. Люди летят на Марс. Люди составляют правила действия на случай того, если на них нападут марсиане. Кто-то в кабинетах, совсем не веря в такое, выдал им оружие. Но так уж ли не веря?

– Дима, а как ты думаешь, могут ли правительства знать о том, что НЛО существуют?

Волков засмеялся. У него был очень светлый, чистый и довольно заразительный смех.

– Мари, у них есть протоколы даже на случай зомби-апокалипсиса и всемирного потопа. Кому-то просто нечем заняться. Зато теперь, если мы подтвердим, что обнаружили НЛО, кто-то получит медаль за то, что предусмотрел. А кто-то выговор за то, что предусмотрел недостаточно. Такая у них служба. А нам бы тут разобраться, пока сюда не примчались сотрудники ФСБ и ЦРУ и не отправили нас по домам, взяв расследование в собственные руки! – продолжал смеяться Дима. Мари тоже начала хихикать. Она представила астронавтов в чёрных костюмах и тёмных очках в скафандре, которые ходят по Марсу и натягивают ленточки «не проходить». Как бы случайно, смеясь, она схватила Диму за плечо, а он не переставал подливать масла в огонь:

– Да, да, представляешь себе картину? Сначала они объявляют карантин, а потом делят наши модули на территории разных стран и начинают не столько разведку Марса, сколько разведку друг против друга, подозревая, что кто-то уже вступил в контакт с марсианами, и теперь инопланетянин прячется в модуле у китайцев, например!

– Да, представляю берлинскую стену в четвёртом блоке! Ты бы сбежал ко мне? – Дима перестал смеяться и очень серьезно посмотрел на неё. Мари, Мари, зачем ты это сказала? Остынь, девочка.

– Ты выросла в очень демократическое время – права человека и всё такое, – сказал Волков. – Уверяю тебя, если бы такое произошло, мы бы все сидели в уютных камерах, и нас бы очень вежливо расспрашивали о том, что мы видели. Очень вежливо. Так что нам действительно нужно выяснить, что там был за объект, и либо предъявить достаточные доказательства того, что это особенности съёмки, либо предоставить живого пришельца, чтобы дальше все вопросы задавались ему.