Обрученные Венецией

В ожидании предстоящего маскарада Каролине хотелось приплясывать едва ли не в карете еще по пути в Милан. Ее сердце ликовало в предчувствии чего-то невероятного на этом балу. Прошлыи? визит в Миланское герцогство закончился для нее загадочным приключением, оставившим в душе волнительные воспоминания о таинственном незнакомце. И в сердце не угасала надежда, что и этот карнавал наверняка таил массу сюрпризов.

Помимо этого, матушка Патрисия известила ее, что синьоры многих соседних держав непременно посетят грядущии? бал-маскарад. Для самои? Каролины благотворительныи? вечер в таком амплуа стал диковинкои?. Все, что она знала, – они облачатся в изысканные наряды, а лица приглашенных гостеи? будут скрывать разные маски. Да-да-да, именно загадочность этого торжества интриговала ее больше всего. И, быть может, сегодня она даже позволит себе немножечко флирта. В какои?-то момент от желания ускорить наступление всех этих волнительных мгновении? Каролине хотелось завизжать от удовольствия.

Именно поэтому она всю дорогу проводила в мечтах о том, что ждет ее в прекраснеи?шем для нее месте. Полюбившии?ся дворец Брандини словно очаровал великолепием и некои? таинственностью. Внутренне она сожалела о том, что у синьора Луко Брандини нет младшего сына, которыи? наверняка был бы таким же красавцем, как и Леонардо. И тогда, вполне вероятно, их могли бы связать узами брака.

Но если бы ее мысли слышала Палома, она непременно смогла бы тихонько посмеяться над забавными идеями Каролины. Вопреки всем тем, кто считал ее наивнои?, молодая девушка продолжала мечтать, чтобы осуществилось одно-единственное желание – выи?ти замуж лишь за того, кто станет желанным ее сердцу.

– Виднеется крепость Миланского герцогства, – воскликнул извозчик, и Патрисия с облегчением вздохнула.

– Хвала Всевышнему! Сколько можно трястись в этом экипаже? – недовольно поморщилась герцогиня.

Каролина удивилась возмущению матушки, – Патрисия лишь изредка могла себе позволить подобные эмоции. И причинои? тому было строгое французское воспитание, способное сделать из женщины истинную светскую даму.

– Матушка, совсем скоро будет празднество, – с радостным трепетом пропела Каролина, выглядывая из окна кареты.

– Не нужно, милая, так далеко высовывать свою любопытную головушку, – рассмеялась герцогиня. – Отец едет в ведущем экипаже. Увидит – накажет, и проведешь карнавал в уединении.

– Матушка, я ведь в последнее время была весьма и весьма послушнои?, ведь так? – Каролина посмотрела на Патрисию умоляющими глазами.

– Да, это так, – улыбнулась та.

– Я стараюсь быть достои?нои? дамои?, чтобы отец смог наи?ти мне достои?ного жениха, – поведала с каким-то волнением Каролина, словно делилась сокровенной таи?нои?. – Я ведь понимаю, что он вскоре все равно выдаст меня замуж. Но мне бы очень хотелось, чтобы… – она так хотела произнести слово любовь, но в какои?-то момент поняла, что Патрисия может не одобрить ее рвения к чувствам. – Матушка, я больше не буду общаться с крестьянами, – произнесла тихо Каролина. – Я хочу быть благонравнои? дамои?.

Патрисия улыбнулась и обняла дочь.

– Я знаю, милая. Ты непременно станешь хорошеи? женои?.

К удивлению Каролины, при их встрече на устах Изольды играла счастливая улыбка. Помимо этого, младшая сестра уловила в глазах сестры какое-то дивное сияние. Герцогскои? семье стало очевидно, что семеи?ная жизнь благоприятно повлияла на внешность Изольды: она заметно похорошела. И, похоже, что Леонардо даже удалось растопить ее холодное сердце, – к удивлению всех, синьора Брандини заключила в объятия даже «несносную» сестру.

– Матушка, а что с Изольдои?? – тихо спросила Каролина, когда осталась с Патрисиеи? наедине.

Герцогиня лишь загадочно улыбнулась:

– Она просто стала женщинои?…

– С каких это пор венецианскии? маскарад стал пользоваться успехом в Европе? – с усмешкои? произнес Паоло, когда они с Адриано ехали в карете к палаццо Брандини.

– Что вызывает в тебе удивление? Это празднество уже давно стало популярным. Безусловно, наш февральскии? карнавал не смогут затмить даже римляне, что там говорить обо всех прочих! Именно Венеция стала источником моды на подобные мероприятия, – с гордостью ответил Адриано. – Полагаю, что костюмированныи? бал нужен миланцам неспроста. Ведь, как иначе, как не под масками, легче всего собрать в одном зале всех надобных тебе людеи? – и друзеи?, и врагов. Еще одно доказательство того, что миланцы – великие хитрецы, если решились на такои? шаг.

– Не могу не согласиться, дружище. Посмотрим, какую пользу принесет нам этот карнавал. Скажи мне одно, друг мои?, – обратился к нему Паоло, – удастся ли нам избежать внимания со стороны генуэзцев? В прошлыи? раз, на свадьбе Брандини, нас чудом не узнали – ведь они венецианцев нюхом чуют, как собаки.

– Не утрируи?, Паоло, – усмехнулся Адриано. – Тогда генуэзцев можно было на пальцах пересчитать. Поэтому среди миланцев мы и остались незаметными, словно тени в полдень. Теперь же мы будем примечательны для хозяина палаццо по одному признаку: при входе у благотворительного ларька каждому гостю будут прикалывать оранжевую лилию со стороны сердца. Мы же по особои? отметке в пригласительном расположим этот прекрасныи? цветок на другои? стороне груди.

– Тогда поясни еще один непонятныи? мне момент, – не унимался Паоло. – Почему эту встречу нельзя было организовать тогда, когда генуэзцев и близко нет в зоне герцогства? Чем оправдан этот риск?

– А это, мои? друг, кропотливая расчетливость миланцев. Посуди сам: генуэзцы и близко не предполагают, что Милан может таить заговор против них. Уж тем более здесь и сеи?час, на празднике у так называемои? родни, они оставят обсуждение политических вопросов на завтра. Да Верона с Брандини переговорят о своих делах в полнои? тиши и спокои?ствии. Сеи?час же генуэзцев отвлекут танцевальным шоу в наиболее подходящии? для этого час. Но самое главное, что мы сможем изучить повадки каждого приглашенного (а среди них генуэзцев около пяти знатных семеи?) в глаза. Таким образом будет легче составить их общую характеристику.

– Полагаешь, что это необходимо?

В самом деле, приглашение Брандини, с однои? стороны, радовали Адриано, с другои? – настораживали. Он – не трус, но разочаровываться в друзьях, бывших рядом с ним многие годы, очень не любил. И, невзирая на недовольства и земельные притязания Милана на венецианские владения, Адриано доверял Брандини, поскольку их семьи в недалеком прошлом имели родственные корни. Сеи?час он ощущал острую необходимость убедиться в преданности миланских друзеи?, и тогда, вполне вероятно, что флаги двух государств сои?дутся на однои? земле. Но для этого нужно очень хорошо подумать.

– Что я могу ответить, Паоло? Я пока не вижу смысла делать какие-либо выводы. Мы направляемся в Милан именно для того, чтобы уяснить истинные намерения миланцев, и только затем у меня появится возможность дать оценку всему происходящему. Одно могу сказать: аристократы герцогства далеко не глупы, а значит, то, что задумали, должно быть весьма выгодным для них. Единственное, что для меня является непонятным, – это зачем все-таки им понадобилось участие Венеции в этом деле? Как раз это я и намереваюсь узнать.

Из его уст слова «Венеция» звучали с неимоверным грохотом, как будто он исходил с самих Небес. Паоло даже несколько завидовал такои? неувядающеи? вере сенатора в могущество своеи? державы. В каждом его ударении, в каждом слове и звуке при упоминании о Венеции его голос пронизывали гордость и любовь одновременно. Венеция – его душа, любовь, сила, в соитии представляющие собои? нечто всевластное и неуязвимое. Именно такая преданность благоприятствовала сенатору на пути к его мечтам и желаниям.

– Когда ты говоришь о Венеции, мои? друг, в твоих глазах загорается страсть, – с улыбкои? заметил Паоло.

Адриано лишь улыбнулся.

– Serinissima*… Я безнадежно влюблен в нее, что уж говорить?

(Светлеи?шая (итал.) – так называли Венецианскую республику в период Возрождения.)

– И, наверное, никто не может затмить эти великие чувства? – в голосе Паоло слышалась легкая усмешка. – Хотя… быть может… женщина…

Он с ожиданием ответа посмотрел на казавшегося хладнокровным Адриано.

– Женщина? – усмехнулся тот. – Разве женщина в состоянии научить любить? Женщина может подарить много чувственных моментов, но открыть сердце для любви – это вряд ли, Паоло.

– Солидарен с тобои?, Фоскарини! – похлопал его по плечу Дольони. – При таком-то изобилии женского тепла разве стоит брать в голову небылицы о некои? любви, которую никто никогда не видел воочию…

– Не могу ручаться за всех: возможно, кому-то и знакомо это чувство! Но не мне! С однои? женщинои? меня связывал нежеланныи? брак, а с многочисленными другими я делил ложе в целях укротить неугомонную похоть. Мне неведома любовь к женщинам.

На пути в Миланское герцогство Адриано терзали смятение и некая растерянность: с однои? стороны, он тешился мыслью, что наконец-то сможет принять решение относительно предложения Брандини. Но, с другои?, – он не мог себя обманывать, что эта самая другая сторона не принадлежит политике.

С тех пор как он впервые увидел Каролину Диакометти, прошло уже два месяца, но она часто изумляла своим присутствием его мысли. По необъяснимым ему причинам, он ощущал ликование собственного сердца при одном только воспоминании о прекраснои? синьорине. В такие минуты ему казалось, что какая-то неведомая сила движет им. И пораженныи? Адриано то проклинал себя за то, что позволяет своему разуму терзаться воспоминаниями о юнои? красавице, то впадал в эи?форию, когда ее очаровательныи? образ представал перед его глазами. Но, вопреки всем мечтам, он не мог себе позволить такую роскошь – грезить о женщине из Генуи было для него не просто глупостью, но и предательством… А признать свои чувства к генуэзке – для Адриано виделось полным абсурдом и значило раздавить в своем сердце любовь к Венеции, которои? он посвятил свою жизнь. Коснись это дело кого-либо другого, он и сам назвал бы это политическим преступлением.

Но что мог поделать он, обыкновенныи? человек, состоящии? из крови и плоти и попавшии? под власть собственного сердца, обладавшего силои? гораздо могущественнеи? силы его твердого разума?

"Забери… укради… спрячь меня"

Когда Каролина в сопровождении сестры и родителеи? спускалась со ступенеи? в зал, ее переполняло желание несдержанно воскликнуть от восторга: парадная походила на огромную театральную сцену с множеством ярких персонажеи?. Колоритные костюмы, в которые облачилась толпа приглашенных, сменяли друг друга перед ее глазами, словно играли красками на мольберте замысловатого маэстро.

Лица гостеи? покрывали маски: кто-то старался скрыть себя полностью, а кто-то особенно не беспокоился по этому поводу и довольствовался маскои? на ручке. Перед Каролинои?, представшеи? сегодня в роли ангела, мелькали яркие Вольто и унылые Моретта. Кто-то принимал облик античных богов, а кто-то – обычных простолюдинов. Так или иначе, интригующая обстановка забавляла всех: по залу сквозь мелодичную музыку слышался игривыи? смех и радостныи? гомон.

Подоспевшеи? семье герцога да Верона на левую сторону груди прикололи по небольшои? лилии, очевидно, сорваннои? из прекрасного сада Брандини.

– Эти лилии выращивались намеренно для этого торжества, – шепнула Изольда на ушко Каролине, а та, не привыкшая видеть сестру такои? гостеприимнои?, лишь поразилась ее радушному общению.

Единственным человеком, которыи? таил в себе недовольство всем этим вечером, казался Лоренцо. Присущие ему жесткость и консерватизм противились участию в подобных праздниках, – внутренне герцог находил в этом сходство с клоунадои?. Однако его тактичность и уважение к свату не позволяли обидеть того своим отсутствием на вечере.

Каролину невероятно радовал тот факт, что у отца сложились прекраснеи?шие отношения с герцогом Брандини. Она видела, как уважительно к Лоренцо относился и сам Луко – почтенно встречал, приглашал на беседы к себе в кабинет, где они долго что-то обсуждали, и даже гостеприимно проводил экскурсию по своим владениям, словно хотел вселить в герцога уверенность в своеи? открытости перед ним. Помимо того, Луко Брандини пригласил Лоренцо на охоту, назначенную на следующии? месяц – в самом разгаре лета. Вероятнее всего, их отношения строятся на взаимном уважении.

Мысль о том, что в строгои? и алчнои? Генуе на подобном балу еи? побывать не придется, заставляла Каролину c любопытством вертеть головои?, дабы уловить каждую мелочь этого прекрасного карнавала. Хотя еще не так давно, когда они находились под властью Франции, Генуэзская республика на какое-то время окунулась в беспечные развлечения на светских раутах. В последние же несколько лет жителям державы пришлось вернуться в привычную для них серость обыденнои? жизни, уклад которои? требовало духовенство. Именно поэтому каждое мгновение, проведенное на маскараде, Каролина желала насытить незабываемо-яркими эмоциями.

Более чем общение на этом празднике могли восхитить лишь танцы. А танцы в толпе пляшущих мужчин и женщин, облаченных в маски, возбуждали еще большии? интерес, разжигающии? чувства любознательных особ.

Наверное, благодаря этому веселье разбавлялось волнительнои? интригои?. Отмечая это про себя, Каролина не забывала мысленно возвращаться к привычным для нее стереотипам, внушаемым синьорине с самого детства: «интриги – неподобающая страсть для благочестивои? синьорины». Но тут же она ощущала, как нечто щекотало ее изнутри и вынуждало признаваться себе: «Имен– но это заманивает в сети таинственности более всего!»