С тобой хозяйничать начнем».
Они дровишек натаскали,
Родник чистейший разыскали,
Котел поставили на печь,
Смогли огонь в печи разжечь.
Поленья тихо затрещали,
Окошки в доме заблистали,
В избушке стало так тепло…
Вдруг… ногу у отца свело —
Он резко на пол повалился,
За ногу с криком ухватился,
Ее руками растирает…
Что делать с ним, Матвей не знает.
Отец от боли весь уж взмок,
Боль утолить никак не мог.
По полу крутится, страдает,
А сын, как может, помогает —
Отцу больное место трет.
А тот от боли уж орет:
«О, Господи, прошу, помилуй!
И так терплю я через силу,
Вину свою я признаю,
И слово я тебе даю,
Устинье в ноги поклонюсь
И о прощении взмолюсь.
За прошлое – казню себя,
Устинью выгнал в лес, любя,
Хотел как лучше для Матвея,
О чем уж двадцать лет жалею…
О, господи, прости меня!
Дай мне дожить до того дня,
Чтобы вину мне искупить,
Ведь только так смогу я жить».
Отец молился, причитал,
И рядом с ним Матвей страдал…
Они надолго отвлеклись…
В окошке тени пронеслись,
Они ж не видят ничего,
Забыли, где и для чего.
Устинья молча подошла,
Рукой над гостем провела,
Молитву быстро прочитала -
Нога болеть враз перестала.
А Елисей запричитал:
«О, боже, я куда попал?»
Пред ним стояла все такая,
Как двадцать лет назад, младая,
Коса почти до самых пят,
Все тот же несравненный взгляд…
Она с улыбкою вздохнула