Истории, написанные при свече

Франсуа же заботливо положил свою изящную руку на покатое плечо Ульрики и мягким голосом продолжил разговор:

– Во-вторых, я хотел сказать, что меня приятно удивил тот твой рассказ о том, как ты представляла себе свою идеальную семейную жизнь. Заешь, что именно меня удивило? Тем, что ты, если не считать мелочей, в точь-в-точь описала ту трогательную семейную идиллию, нежность, уважение и заботу, которые я видел у своих родителей. Они очень любили друг друга, всегда старались проводить вместе время интересно, я, как мальчишка, так радовался, когда отец приходил домой из своей торговой лавки, и они с мамой просто с восторгом бросались друг другу в объятия. Отец не мог позволить дарить маме часто богатые подарки, семья наша была неплохо обеспеченна, но не до роскоши, подарки он делал на большие праздники, но всё равно он не приходил домой без простого букета цветов для жены. И детей они своих очень любили, и ласковые были, и многим жизненным мудростям научили, сначала меня, а потом и нашего всеобщего любимчика, приёмыша Кита. И, главное, и я всегда мечтал, что у меня в семье будут такие же заботливые нежные отношения, как и у родителей, тем более, что я, создавая такие шедевры и обшивая всю знать и почти всех королев и принцесс в Европе, имею достаточно богатое денежное состояние, намного больше, чем зарабатывал отец. И могу позволить себе создать своей семье более обеспеченную жизнь, у нас с тобой много совпадений, и не только в представлении об идеальной семье. Я тоже очень люблю музыку и хорошие книги, хотя сам никогда не музицировал, а книги я из-за проблем со зрением привык только слушать. Вон, Кит выручает, читает вслух, только мы любим не трагичные истории, а что-то более весёлое: и комедии Мольера, и Лопе де Вега всего перечитали, романы о короле Артуре же мы с Китом до дыр затёрли. Но особенно я люблю, во Франции я часто посещал оперный театр, и оперы, и балеты, и просто слушать музыку, а в детве я очень любил слушать, как пела романы мама. Может, раз мы тут по-дружески сидим, общаемся, сыграешь на клавесине и споёшь какой-нибудь твой любимый романс или что-нибудь другое?

Ульрика сразу взбодрилась, мило обаятельно улыбнулась, личико чуть-чуть порозовело, в голубых больших глазах появились икорки задора, она грациозно села за клавесин и начала ловко играть мажорную мелодию и петь нежным хрустальным голосочком комические куплеты.

Франсуа обаятельно лучезарно улыбался, по прищуренным светло-табачным светящимся радостью глазам, по милому негромкому смеху на смешных местах в комических куплетах, было понятно, что молодой человек искренне восхищён талантом подруги, и он действительно наслаждается такой милой весёлой песенкой.

Только Кит стоял в сторонке и, что было для него, смешливого, любящего шутки беззаботного мальчишки-отрока, совсем непривычно, не смеялся над комическими куплетами, а с грустным задумчивым видом закрыл свои зелёные глаза и качал головой…

Когда Ульрика закончила, то лёгким движением руки откинула за спину свои длинные красивые пепельные блондинисто-жемчужные кудри и спросила:

– Ну, как, Франсуа, я не опозорилась? Тебе понравилась?

– Очень! Это выло волшебно! У тебя не только хорошие музыкальные данные, но и такое хорошее мило чувство юмора! Ну, честно, очень мило и смешно, с удовольствием послушал! Я не понимаю, как можно не замечать того, какой ты чудесный человек! Сам не пойму, чем ты меня зацепила, но что-то в тебе трогает, впечатляет, какое-то неповторимое женское обаяние… – восторженно сияя, восклицал Франсуа…

Но тут Кит напомнил о времени, и Франсуа, галантно раскланялся и сказал:

– Когда я приду к тебе с твоим новым платьем-шедевром, который мы готовим к твоему триумфальному балу, мы ещё поговорим, и, я надеюсь, ты сыграешь и споёшь мне ещё что-нибудь столь мило и весёлое, как сегодня…

… Франсуа и Кит пришли домой и сели за работу, когда Кит с недовольством в зелёных глазах слегка насупился и тихо сказал:

– Хм, Франсуа, конечно, это не моё дело, я ещё не дорос, чтобы тебе в таких вещах советы давать, но я тебя, как старшего братика, прошу: давай, пока не поздно, смотаем удочки во Францию. Что-то уж больно странно ваша «дружба» с королевой как-то не похожа на просто дружбу, а на такое галантное ухаживание кавалера за дамой. И, ой, боюсь, уже палёным запахло, потому что если его величество Хлодвик-Карл Ротенбургский, узнает всё это, то так разозлиться, мало ни тебе, ни королеве не покажется…

Франсуа стыдливо опустил взгляд ясных светло-тачных глаз в пол и тихо стеснительно ответил:

– Знаешь, Кит, братик милый, я и сам запутался, что это такое между мной и Ульрикой, вроде, просто дружба, а, вроде, и чувство у меня такое возникло к ней…, Ну, тебе ещё не понять, чуть-чуть ты не дорос, но когда-то тоже поймёшь. Ты восхищён дамой, тебе хочется общаться с ней, ты не замечаешь её недостатков, а видишь только достоинства, тебе так хорошо, что ты живёшь наяву, будто в сказочном прекрасном сне и никак не можешь проснуться. Я сам не всё понимаю о нас с Ульрикой, что это было между нами, но зацепила меня она, ничего не могу с собой сделать…

… И, вот, наконец-то настал день долгожданного бала…

Все во дворце уже с утра начали свои приготовления, ведь это был очень важный бал в честь годовщины коронации короля Хлодвика-Карла Ротенбургского, на бал приедут знатные гости и важные послы из разных европейских стран, не говоря уж о том, сколько знатных семейств Германии будут присутствовать на этом балу. А Ульрика ждала это событие не только из-за его важности для страны, но и для себя.

Она верила, что план, который предложил ей Франсуа с созданием ажиотажа вокруг юной королевы, её бала-триумфа, из-за которого её муж изменит своё хладнокровие и равнодушие к Ульрике на какое-то более тёплое, обходительное и уважительное отношение, сработает.

… Тут служанка зашла в будар юной Ульрики и почтительно промолвила:

– Ваше величество, я принесла вам от вашего кутюрье Франсуа Жаккара платье, что вы заказывали и ещё он просил передать вам эту записку. Будут ли какие-то приказания, ваше величество?

Ульрика от волнения побелела, как фаянс, губки слегка посинели, глаза голубые округлились, она схватила записку, где корявым подчерком чернилами было написано: «Милая Ульрика, передаю тебе этот новый шедевр швейного искусства, в котором ты будешь блистать сегодня на балу и без сомнения, ослепишь своей красотой. В прошлый раз, когда мы мило по-дружески общались, ты затронула самые чудесные струны моей души своим богатым внутренним миром и неповторимым обаянием юности и женственности. Я не пришёл с платьем сам, чтобы сегодня сделать тебе ответный сюрприз, ведь ты привыкла видеть меня простым портным, который выполняет свою работу, и стал твоим лучшим другом. Сегодня же я хочу предстать перед тобой на балу, как истинный благородный кавалер, который будет, хотя бы не в полной мере, достоин, танцевать с тобой. Твой преданный друг Франсуа».

Ульрика обрадовалась, как не радовалась никогда в жизни и ответила служанке:

– Да, Диана, указания будут. Созови, пожалуйста, всех моих личных служанок, чтобы они помогли мне облачиться в то роскошное бальное платье, что сшил кутюрье, и подобрать обувь, веер и украшения к нему, а так же цирюльника, чтобы сделал мне бальную причёску…

Молоденькая служанка ушла со словами:

– Уже спешу выполнять ваши указания, ваше величество…

Тут же собрались служанки и начали облачать Ульрику в сложный наряд…

Новое платье Ульрики из дорогого так изысканно струящегося шёлка изумрудного цвета состояло из настолько пышной юбкой, что на неё было трудно положить руки, лифа с глубоким вырезом лодочкой, который был расшит тончайшим золотым кружевом и трёхметрового роскошного шлейфа из такого же тонкого золотого кружева, что и на лифе с декольте! Тут же служанки надели Ульрике бальные изящные туфельки и шикарный гарнитур из изумрудного и жемчужного колье и крупных изумрудных серёжек. А цирюльник поспешил сделать молодой королеве роскошную высокую причёску из её длинных красивых пепельных блондинисто-жемчужных волос и вставить в причёску золотую диадему с жемчугом…

Когда все увидели Ульрику в таком прекрасном обличии, то замерли в полной тишине от небывалого восторга! Ничего более восхитительного никто из них не видел, казалось, сейчас своей красотой она затмевала самую Елену Троянскую и мифическую Афродиту. Казалось, что это стоит неземная сказочная нимфа, но никак не простой человек, наша скоромная Ульрика.

Ульрика внимательно рассмотрела в серебряном большом зеркале себя и с радостным восторгом и волнением подумала: « О, да, Франсуа просто гениальный кутюрье, он умеет преображать! Как и в прошлый раз, он сделал меня снова другим человеком, из простушки превратил меня чуть ли не в саму царицу Савскую или Клеопатру! Ох, берегись, Хлодвик-Карл, старых козёл с седой бородой, ты меня ещё такой не видел, и уж точно приревнуешь, не останешься равнодушным, попытаешься как-то расположить меня к себе, или, если останется прежним, точно потеряет всяческое моё уважение…».

Тем временем готовилась к балу и высокомерная кронпринцесса Фредерика-Берта. Она только успевала грубо приказывать своим бедным взмыленным служанкам то чистить до сверкающей белизны жернова и вставки из белоснежного шёлка, то потуже затягивать её в корсет и одевать то самое невероятно пышное с узкой талией платье из золотого атласа и маленькой геральдической лилией из бриллиантов, что сшил Франсуа. Потом она загоняла служанок, пока они нашли её лучшие парчовые туфли, изысканный веер и бриллиантовые серьги с тиарой и дополнили образ капризной принцессы этими вещами. Довольная, спесиво налюбовавшись собой, Фредерика-Берта поправила причёску из тёмно-русых волос и пошла к гостям, потому что до начала бала оставалось полчаса, когда увидела в зале среди гостей Ульрику в этом необыкновенном образе! От злобы, зависти, разочарования, высокомерная принцесса раскраснелась и перекосила и без того грубоватое лицо с крючковатым носом и подумала с досадой: «А-а-а!!! Ну, почему я опять проиграла Ульрике?! Почему эта бывшая чернавка одета лучше, чем я?! Почему опять у меня облом, а у неё – триумф?! Ой, пожди, Ульрика, сегодня ты правишь балом, но я за свою нынешнюю неудачу ещё отыграюсь, буду добиваться реванша!».

… А Ульрика царственно шла в позолоченном мраморном бальном зале со множеством золотых подсвечников с осанкой настоящей царицы Клеопатры, демонстрируя красоту изящной шеи и покатых плечей, а за ней женственно и царственно спускался трёхметровый шлейф из золотых кружев. Изумруды в колье и серьгах, шёлк платья и золотые кружева лифа сверкали в свете свеч…

Все гости в необычайном восторге любовались ей, уважительно кланялись и перешёптывались:

– Сегодня её величество Ульрика Ротенбургская прекраснее всех! Кажется, она превзошла красотой саму легендарную Нефертити!

… Старый седой сморщенный король Хлодвик-Карл восседал на троне вполне спокойный и довольный с мыслью: «Ничего, пусть развлёчётся повеселиться на балу Ульрика, надо же и ей порадоваться, всё равно у меня танцевать нет никакого желания, пусть хоть она не скучает…».

Когда все гости уже собрались, глашатай вдруг внезапно, неожиданно для всех громко объявил:

– А последним из приглашённых на бал прибыл французский известный кутюрье месье Франсуа Жаккар!

Глашатай растворил позолоченные дубовые двери и в зал вошёл сам Франсуа.

Тут все знатные вельможи разочаровано фыркнули, потому что поняли, с кем будет сегодня танцевать прекрасная королева: конечно, с Франсуа, только такой кавалер достоин её!

Его богатый наряд из голубой парчи с большими белоснежными кружевными воротниками, белым атласным бантом, изысканными кружевами на рукавах и шпагой на широком золотом поясе необыкновенно украшал его внешность. Дополняла его светлокожее нежное с тонкими аристократичными чертами лицо с вежливой улыбкой, каштановые кудри, что красиво спускались по плечи и ясные светло-табачные глаза.

… Он плавной грациозной походкой подошёл к Ульрике, они полюбовались друг другом в немом восхищении и в ужасе от пришедшей обоим одновременно мысли: «Что мы наделали?! Мы влюбились в друг друга!!!». Но тут Франсуа галантно поклонился и пригласил Ульрику на танец:

– Милая, пользой ангажировать тебя…

Молодая королева изящно протянула ручку, и они начали танцевать танец за танцем, то полонез, то вальс, то мазурка, то гавот, то галоп, то котильон, и это у них получалось так легко, грациозно, красиво, шлейф из золотого кружева только успевал вздыматься в танце, как крылья у красивого мотылька. Все танцевали, но всё равно смотрели на них с восхищением, кавалеры не решались подойти к Ульрике, когда она рядом с таким изысканным молодым человеком, только двое отважных смельчаков подошли с попыткой пригласить на танец Ульрику. Но неожиданно для самого себя Франсуа не уступил им юную королеву, как задумывалось, а только недовольно ответил:

– Прошу прощения за бестактность, но её величество обещала сегодня все танцы мне…

И так весь бал до поздней ночи танцевали без устали Франсуа и Ульрика тихо переговариваясь.

– Франсуа, мне кажется, что все сморят на нас…

– О, да, милая, все сморят на нас, потому что ты сегодня прекрасней всех, ты – что-то неповторимое волшебное, как сказочный сон, юная прелестница, что прекрасна и внешностью, и манерами, и душой, и умом, без единого недостатка. Поверь, все эти придворные знатные дамы сейчас до потери сознания завидуют твоей красоте, ведь они не догадываются, что ты хороша не только лицом, но и душой, характером, всем, а знатные вельможи аж позеленели, завидуя мне, что я, а не они удостоились чести танцевать с тобой!

– Ах, Франсуа, ты так обаятелен, галантен, умён, талантлив, что это мне завидуют дамы, что не они, а я удостоилась чести сегодня танцевать с тобой! Как нам сейчас хорошо, когда мы, две родственные души, рядом! Жаль, что это не на всю жизнь, а лишь на короткий миг…

… Ульрика говорила, а сама в мыслях хотела сдаться обаянию Франсуа, танцевать с ним, потом в будуаре целоваться, и так вместе и провести ночь любви до утра…

А Франсуа покорял Ульрику остроумными шутками и изысканными комплиментами, а сам думал, холодея от страха: «О, ужас, я полюбил Ульрику! Я покорён и влюблён, и сам в трепете от этой мысли, я не знаю, что нам с Ульрикой теперь делать с этой любовью! Начирикал всё-таки Кит! Я сам в недоумении, и не понимаю, почему я тогда сказал ей, что холостой? Почему не ушёл сразу, а так долго общался? Почему мы с Ульрикой доверяем друг другу все сокровенные тайны, хотя узнали друг друга недавно? Почему так быстро перешли на «ты»? Почему на балу я танцевал только с ней, видел только её, и, вопреки собственному плану, не уступил её ни одному другому кавалеру? Влюбились! Прямо, как Ромео и Джульетта, только те не могли быть вместе из-за сложных распрей своих семей, а у нас всё проще и безнадёжнее: Ульрика несвободна, она замужем за королём…».

А высокомерная принцесса Фредерика-Берта сначала стояла со скривленным лицом, фыркая от досады, заносчиво сжимая губы, её жутко раздражало, то, что Ульрика сегодня была признана первой красавицей бала, никак это звание не достаётся чванливой кронпринцессе. А потом она понаблюдала за Ульрикой и Франсуа, которые весело порхали по мраморному полу дворцовой залы, как два милых мотылёчка, что-то перешептываясь и смеясь дружно, и обида на лице надменной кронпринцессы сменилась ехидной, злой, ядовитой ухмылкой. Она догадалась, почему Франсуа столько раз отказывал в любви самой принцессе, и кому принадлежит сердце молодого гениального кутюрье…

Глава «Всё зашло слишком далеко…»