Пленники кристалла

– Четвертая слева.

– Исправишь?

– Без проблем. Но я бы рекомендовал недельки на три подержать ее подальше от клиентов.

Такой подход явно не нравился Лозари, но в подобных делах он привык доверять сыну.

– У второй справа – сифилис. Я передам это Джону. Кстати, как он тебе?

Хальд щелкнул пальцами. Из неприметной дверцы, расположенной сбоку, появился мужчина и, не говоря ни слова, вывел дам. Хозяин комнаты потянулся к столику, откупорил графин и плеснул янтарный напиток в два бокала, один из которых протянул сыну. Тот, как только девушки скрылись за дверью, занял свободный край дивана. Объемный чемоданчик остался лежать у его ног.

– Внимательный. Дамы от него без ума. По крайней мере их не надо на осмотр гнать палками, – Хальд улыбнулся, вспоминая, с каким трудом без использования руны Сенсуса пришлось убеждать девочек каждое утро после ухода клиентов обнажаться еще перед врачом, который теперь отвечал за их здоровье.

– Я, кстати, предложил ему пару часов работы в моей клинике. Ты же не против?

Широкий жест Главы клана благосклонно давал разрешение на подобное.

– Хочешь его взять в свиту? – хотя вопрос задан был вполне беспечным тоном, Хальда явно интересовал ответ.

– Нет, – опроверг тревоги мужчины Кен. – Не хочу лишать теурга тех возможностей, которые он имеет сейчас, будучи членом Гильдии. Меня вполне устроят просто деловые отношения с ним и с подобными ему.

– Ты им доверяешь?

– С магами можно работать, – уклончиво ответил Кен. – А некоторые, как и мы, даже не боятся запачкать руки. Не волнуйся, я осторожен.

В комнате воцарилась тишина – мужчины были заняты дегустацией напитка.

Эти два вампира познакомились шестьдесят лет назад, когда один из них был не в лучшей форме и на пороге смерти. Ужасной смерти, насколько в тот момент смог оценить ситуацию Хальд. И все же что-то в том обессиленном вампире привлекло Главу клана настолько, что он даже пошел на подкуп должностных лиц и разыгрывание целого спектакля по спасению сына. Правда о том, что сын не родной, всплыла после, но опровергать документы никто не стал. Так что среди вампиров Кеннет Лозари числился приемным сыном Хальда – не родным, но старшим.

– Кстати, спасибо тебе за пилюли. Здорово экономят мне силы. Девушки от них такие податливые и страстные.

– Рад, что понравилось, – вампир отсалютовал бокалом. – Только не увлекайтесь. Иначе они превратятся в безвольных кукол или умрут от передозировки. И да, у меня тут кое-что для тебя.

Кен пересел поближе к столу, отодвинул графины и стаканы на край и положил перед отцом чемодан.

Хальд перевел взгляд на сына. У Лозари возникло желание проникнуть с помощью руны Сенсуса в сознание Кена, чтобы узнать, что скрыто в чемодане. Но Глава клана удержался от подобного шага, боясь оскорбить своим действием сына. После некоторых колебаний он все же открыл замок и откинул крышку. Ровными рядами в чемодане лежали стопки банкнот.

– Деньги, – особой радости в голосе Хальда не было.

– Я решил, что пора отдать долг. Дела у компании идут неплохо. Так что мы в состоянии расплатиться с… кредиторами, – последние слова Кен произнес с улыбкой, будто пытался смягчить смысл сказанного.

– Здесь больше, чем ты брал.

– Так и прошло почти двадцать лет.

– Двадцать лет, – эхом повторил Хальд, будто вспоминая те времена. – Не думал, что твоя затея выгорит. Какая-то вшивая аптека, непонятный компаньон. А теперь несколько фармацевтических фабрик. Слышал, что ты заключил ряд выгодных соглашений. Что дальше?

– Дальше будем расти. Займемся исследовательской деятельностью официально, возможно со временем откроем еще клиники. Планов на самом деле много.

Хальд не был рад такому положению вещей. Их отношения с Кеннетом нельзя было назвать особо теплыми. Когда они познакомились, одному давно минуло тысячу, а другой перешагнул трехсотлетний рубеж. Они были скорее деловыми партнерами. Но были бы у них какие-то дела, если бы не договоренности, достигнутые во время их первой встречи?

– Ты хочешь отделиться от клана?

Вопрос был задан осторожно. Да и сам Хальд действовал аккуратно, будто боялся спугнуть сына. Ведь что стоило ему, сенсуситу, залезть в голову Кеннета и вытащить оттуда всю информацию?

– С чего ты это взял?

– Я же знаю, что ты не в восторге от того, чем мы занимаемся…

Не в восторге? Первое знакомство с бизнесом Хальда подвергло вампира в шок. Ловля людей, поиск Иных, чтобы потом у особо ценных экземпляров стереть память, наложить на сознание новые воспоминания и продать подороже тем, кому нужны такие рабы. А желающие ведь были. Были тогда, есть и сейчас. И никакие законы и запреты не смогут этому помешать. Бизнес, строящийся на удовлетворении низменных желаний, будет существовать и дальше…

Смог бы он это принять, если бы не необходимость? Но случилось то, что случилось, и что-либо менять молодой вампир не собирался. Чем бы клан Лозари не занимался – теперь это и клан Кена тоже.

– Не в восторге, – признался мужчина. – Но это не значит, что я отказываюсь помогать клану и тебе. Просто не хочу, чтобы между нами стоял финансовый вопрос. К тому же, – Кен взболтал жидкость в стакане, – возможно у меня к тебе будет деловое предложение.

Хальд не торопил сына, давая ему возможность собраться с мыслями и озвучить желаемое.

– Как по поводу выполнения спецзаказа для меня? Нет, нет, нет, – Кен рассмеялся и отрицательно провел рукой, – не такого. Мне могут понадобиться подопытные. Разные расы. Разные параметры. К сожалению, не все можно проверить на животных.

– Без проблем. Мои юристы оформят все так, что никто из Конфедерации не придерется, – пообещал в свою очередь Хальд.

Около двух веков прошло с тех пор. Изменилась история, поменялись законы. Но все так же рабовладельческий рынок находился в руках Лозари, все так же испытывал потребность в подопытных Бенджамин. Лишь публичные дома стали выглядеть иначе. Да и фабрики де Конинга разрослись, компания пожрала компанию, образовав новую корпорацию, охватывающую все области медицины и фармакологии.

Здесь есть, чем гордиться, и есть о чем вспомнить!

– Эрна!

Он вновь вырывается из сна, который, быть может, и сном не был. Морок из воспоминаний, слишком ярких для живого, слишком четких для умирающего. Но его время истекает, хотя он продержался дольше телефона, который выпал из рук, пока вампир спал, и погрузился в окружающую тьму – и в этом Бен видел горькую иронию.

За то время, пока он был без сознания, ничего не изменилось: новые жильцы не появились, в мире кристалла не стало светлее, земля не стала мягче, мгла не стала дальше и даже боль в ноге осталась прежней. Как и остался прежним образ Эрны, следующий серым облаком за его взглядом, куда бы он ни повернул голову.

– Зачем, – он пытается говорить, проталкивая слова, но обожженное горло не подчиняется, и он продолжает вести диалог мысленно, лишь чуть шевелятся губы, беззвучно произнося фразы, – зачем ты здесь?

– Подумай сам. Быть может ты что-то хочешь мне сказать?

Как пущенная задом наперед лента кино, мелькает перед его взором прошедшая жизнь. Что послужило толчком ко всей этой круговерти?

– Ты была права. Нам не стоило вмешиваться в ту войну.

– Нет, Бенджамин. Это клану не стоило вмешиваться, так как от этого зависела жизнь многих. Но каждый член клана мог сам решать, как поступить. Ты сделал свой выбор. Ты о нем жалеешь?

Бен проводит рукой по глазам, смывая выступивший гной. Видение тает. Он вновь один.

– Эрна… Эрна… Тебя здесь нет. Я один, схожу с ума настолько, что мне мерещишься ты – древняя и бессмертная старуха. Нет, я не жалею.

Глаза болят от тьмы, такой беспросветной и пугающей. Она подступает, медленно отхватывая у территории миллиметр за миллиметром. В мире древнего артефакта уже нет бурлящей лавой дыры, но от этого воздух не перестает быть менее ядовитым. Вместо огненного пара в легкие попадает тьма, она разрушает плоть и путает мысли.

– Это не ты. Все эти слова – лишь плод моего воображения; то, что я хочу услышать. Но все это неправда.