Пленники кристалла

Это были вампиры. Причем, как заметил круорец, не простые, а с кровью Анисиоса. Вполне возможно, что даже из его клана. Де Конинга не было в родных краях около пятидесяти лет. За это время могли родиться дети, вырасти до сознательного возраста, пройти обряд обращения, вкусив кровь. Пятьдесят лет – приличный срок даже для тех, кого люди называли носферату. Новоприбывшие могли быть из числа смертных, выбравших вечную жизнь, или прошедшими обращение проклятыми – так называли детей носферату, в роду которых не было примеси человеческой крови. Таким был и сам Бен. А быть может те ребята – полукровки: от связи вампиров с людьми тоже получались дети.

Бен улыбнулся своим мыслям и вернулся к похлебке, на поверхности которой уже образовывалась противная жирная пленка зеленоватого цвета.

– Ну и клоака, – донесся до него голос молодого носферату. – Рингони, что это за помойка?

К кому обращался вошедший блондин, де Конинг не видел. Зато слышал женский смех, хлопки и звуки поцелуев.

– Джонни, милый Джонни. Будь снисходителен к людям, тем более если они собираются устроить для тебя праздник.

Говоривший с сожалением оторвался от губ рыжеволосой красавицы и присоединился к друзьям. Его черные длинные кудри полностью скрывали лоб и опускались на глаза. Широкий бант связывал волосы сзади. Шейный платок ослеплял своей белизной и подчеркивал алый цвет пухлых губ.

– Эй, хозяин! Доставай свое лучшее пойло, неси закусок. И девочек… девочек нам! – прогорланил носферату, подталкивая Джонни и его брата-близнеца к свободным столам, вокруг которых сразу же развернулась активная деятельность.

Бен отвел взгляд, предпочитая не вмешиваться в дела сородичей. Ложка нырнула в зеленую жижу, чтобы вскоре вынырнуть с кусками почерневшего картофеля. Вампир отмахнулся от мухи, норовившей залезть к нему в миску, и медленно поднес ложку ко рту, словно нарочно оттягивал удовольствие.

В помещение вновь влетел смрадный запах улицы. Но на этот раз не было ни удара двери о стену, ни скрипа несмазанных петель. И это отступление от местных традиций было настолько удивительным, что Бен опустил ложку и посмотрел на вошедшего. Тот был явно старше того молодого вампира-блондина и его брата, что пришли несколько минут раньше.

Новоприбывший осмотрелся в поисках своих друзей. Взгляд карих глаз остановился на круорце.

– Пьетро, Кхорт меня побери! – Бен вскочил. От рывка пошатнулся стол, опрокинулась кружка с пивом. Липкие капли скользнули по поверхности и затекли под ножны, лежащие на столе.

Вместо тысячи слов – одни крепкие объятия.

Первое удивление от встречи с кузеном сменилось для Пьетро растерянностью и даже страхом. К счастью, ничего этого не видел ослепленный радостью Бенджамин.

– Эй, алхимик! – не успел Бен разорвать объятия, как сзади на него налетели.

– Рингони, Кхорт тебя!

Де Конинг чуть не задохнулся в объятиях своего старого приятеля – то-то голос этого вампира показался Бену знакомым. Видимо, за пятьдесят лет Рингони не только отказался от бороды, но и изменил стиль в одежде.

– А говорил, что никогда ноги твоей не будет в этом заведении!

На это Бену ответить было нечего. Когда он еще жил в Рэдланже – родовом гнезде аниситов, то действительно избегал ездить в эту деревню. Но дело было не в его нежелании устраивать кутежи вдали от старших родственников. Просто были занятия и поинтереснее: с шести лет он предпочитал свободное время проводить в лаборатории отца. И хотя Вильгельм де Конинг старательно пытался сделать из сына алхимика, того больше увлекала медицина. А между тем сам Рингони был частым гостем в трактире.

– Я так… – чувства переполнили Бена. Он не мог говорить: лишь улыбался во весь рот и переводил взгляд со своих друзей на их молодых приятелей и обратно.

– А мы-то как рады, что ты жив! – быстрый кивок Рингони в сторону Пьетро остался Беном незамеченным. Вампир потянулся за портупеей, но, увидев, что ее уже взял кузен, вновь отдался во власть эмоций. Как же он рад был видеть своих друзей!

Процедура представления прошла быстро. Джонни и Стефан были близнецами, белокурыми, с прямыми волосами. Из-за высокого роста, узких плеч и чуть сутулой спины они казались подростками на фоне широкоплечего Пьетро и мускулистого Рингони. И все же было кое-что, что объединяло всех пятерых, собравшихся за столом: чистый цвет карих глаз без каких-либо иных пигментных вкраплений – характерная черта чистокровных вампиров, в роду которых не было ни обращенных людей, ни полукровок.

У всех пятерых на груди на короткой цепочке висел кулон с изображением солнца. Его могли носить лишь те чистокровные вампиры, которые прошли обращение кровью аниситов.

Убедившись, что у друзей полны кружки, Рингони встал.

– Мы здесь, – начал он торжественным тоном, – чтобы поздравить с присоединением к нашим рядам вечно молодых и здоровых Стефана и Джонни де Мистен, а также отметить возвращение из мира мертвых Бенджамина де Конинга.

Первую кружку опустошили быстро. За ней пошла вторая, третья. Вскоре молодежь удалилась с подоспевшими красотками в отведенные им номера. За столом остались лишь трое приятелей. Анекдоты Рингони сменялись комплиментами обслуживающим дамам, а те, в свою очередь, вопросами, адресованными Бену. Глаза вампира закрывались – сказывалась усталость, да и время уже было позднее. Все посетители отправились по домам либо разошлись по комнатам. Трактир опустел. Лишь чумазый мальчишка прикорнул за прилавком в ожидании полуночных гостей.

– Ну и как там… это… все? – вопрос Рингони, заданный заговорщеским шепотом, вывел Бена из состояния полудремы.

Вспоминать события прошедших сражений ему не хотелось.

– Не спрашивай, – устало отмахнулся вампир. Он перевел взгляд на кузена и озвучил тот вопрос, который его волновал весь вечер. – Как там наши? Как отец?

Он надеялся, что Вильгельм де Конинг не отправился еще в каменно-огненный Тресон – последнее прибежище душ носферату. Отец Бенджамина был тем, кому, вполне возможно, суждено однажды занять место своей матери и возглавить основную ветку потомков Анисиоса. Этот клан был силен своими знаниями, однако де Конинги держались вдали от всех политических дрязг и предпочитали использовать знания по-другому.

– Жив, куда же он денется. Ждет тебя! – Рингони не дал ответить Пьетро. И это насторожило Бена.

– Что-то не так?

Молчание кузена вынудило Бена отставить кружку. Он не узнавал своего брата, всегда такого открытого и веселого.

– Что случилось?

– Все в порядке, – рука кузена легла на плечо вампира. – Сейчас вернусь.

После ухода Пьетро за столом воцарилось молчание.

Одинокая муха заглянула в кружку Бена, жирный таракан подкрался к миске, в щелях трактира завыл ветер.

– Не обращай на него внимания, – успокоил товарища Рингони. – Он на днях со своей девкой разругался. Еще не пришел в себя.

Бен потер переносицу. Теперь, когда первый восторг от встречи улегся, он понял, насколько устал.

– Слушай, я бы, наверное, пошел поспать. А завтра могли бы все вместе поехать домой.

– Без проблем. Вместе веселее. Но ты, случаем, есть не хочешь? – Рингони бросил на приятеля понимающий взгляд.

– Смеешься? Я почти месяц нормально не ел, а вы тут маячите передо мной, – де Конинг рассмеялся. – Еле клыки сдерживаю!

Рингони закатал рукав, обнажая вену и протягивая руку товарищу.

Печальная улыбка коснулась губ Бенджамина: за пятьдесят лет он уже забыл каково это – пить из самого сосуда.

– Спасибо!

Во рту мелькнули клыки, и вампир склонился над рукой.

Это была ошибка.

Ударом локтя по затылку Рингони прервал ужин Бена.

Приобретенные в сражениях рефлексы вытеснили из головы вампира все вопросы: руна активировалась, и Бен увидел в переплетении кровеносных сосудов, как сзади к нему приближается кто-то с не совсем мирными намерениями.

Круорец толкнул стол и резко вскочил, борясь с головокружением от удара того, кого он считал другом.

– Какого Кхорта здесь происходит?