Детство Лапиндрожки. Мемуары 1949–1955 гг.

– Наверное, вы упали во время беременности, сказал доктор. Вспоминайте! Но, ничего страшного. Зато, теперь она у вас меченая.

– И, правда! Теперь я ее не потеряю, узнаю по пальчику, – обрадовалась мама, вдруг вспомнив, всякие страшные рассказы про потерянных детей.

– Да что вспоминать!

– Вы знаете, моего брата Володю, когда ему было всего четыре годика, украли цыгане! – сказала она тоном смеси загадочного и победного, отчего, казалось, что она эту историю просто придумала.

– Он с тетей Зиной на Каланчевке жил, там же рядом вокзал… Вот тетя идет один раз, смотрит девушка молодая с маленьким ребенком, сидит плачет и ребеночек заливается.

– Что случилось? – спрашивает.

– Ну, та ей нажаловалась, – и есть нечего, и не знает где с ребенком спать, и денег у нее нет, обокрали. Хотела на работу устроиться в Москве, и вот так попалась.

Тетя, такая женщина добрая. Пойдемте, говорит ко мне. У меня много нет, но ребенку поесть придумаем, и переночуете, а потом может, куда на работу устроитесь, там вам и общежитие дадут, и ясли. Женщине с ребенком помогут.

Взяла она их к себе. Они переночевали, а утром, тетя Зина оставила с ней своего Володю, и пошла в магазин, купить поесть. Всего-то, только вниз спустилась, гастроном был в этом же доме в полуподвале. А когда вернулась ни вещей, ни Вовочки!

Тетя Зина, так переживала, боялась, что его изуродуют, чтобы он потом просил милостыню. А он у нас такой красивенький был. Так вот, милиция спрашивала, нет ли каких особенных примет. Но, их не было. Несколько недель искали, нигде нет!

– Ну и что, так и не нашли? – спросила доктор, и настроившиеся на интересный рассказ женщины.

– Нашли! – победно сказала Надя. – Наш сосед работал машинистом на Казанской дороге. И вот он едет, смотрит, по путям цыгане перебираются, а с ними маленький мальчик.

– Так это ж наш Володя! – увидел он. – Вот, гады! Сейчас уйдут, и уже не найдем ребенка!

Он даже поезд остановил, на свой страх и риск. Выскочил и у цыган его выхватил. А они, конечно, не ожидали такого. Тянут его за рукав, отдавать не хотят! Разорались! Хорошо, что к нему на помощь его помощник выскочил с ломом. Испугались! Проклятий вслед наслали, и удрали со своими мешками.

Доктор недоверчиво покачала головой, не зная, как отнестись к этому рассказу, как к сказке или правде.

– Ну, о плохом думать не будем, мамочка. А пятнышко даже красивое. Но, лучше его не травмировать, и не выводить. Пусть так живет. Хуже если бы в другом месте было. Бывает, что родинка на половину лицо накрывает, вот тогда проблемы… А, у вашей, как маленькое колечко, с рубином, – сказала доктор, уходя из палаты.

Мама посмотрела на мою еще страшненькую мордочку, удивилась на густые черные с красным отливом волосы, на мои пальчики и носик.

– Совсем другая! – подумала мама, вспомнив своего первого ребенка, который умер в роддоме. – Вовочка, наверное, был бы похож на меня, а у этой Лапиндрожки носик точно, как у Петьки – подумала мама. – Зато теперь не откажется, иронично подумала она. – Точная копия Петра Гавриловича!

– Надь, расскажи еще чего-нибудь, – попросили женщины, – у тебя это так складно получается.

– Ну ладно! Слушайте… В одной мастерской сидел сапожник. Это было очень давно, в 1886 году, в Москве…

***

На следующий день я показалась маме не такой уж некрасивой.

– Хорошенькая, – думала мама. – Вырастет, еще лучше будет. А я ей буду платьишки шить, бантики завязывать. И мама представила, как она гуляет по Москве с девочкой, которой уже лет пять. А потом я катаюсь на трехколесном велосипедике, а на ножках у меня белые гольфики и сандалики… И все говорят, – какая у вас хорошенькая дочка!

– Моя Лапиндрожка – лучше всех, – решила мама, посмотрев на других детей в палате.

А я уже забыла, зачем я поспешила на этот свет. Потому что, слишком много новых ощущений окружили меня, и мне было интересно все!

Ненила-Фифила и хитрая бабушка

– Неонила… Феофила… – листала мама книжку – святцы, подбирая для меня имя, потому что скоро нужно было идти регистрировать мое рождение.

– Ишь, чего выдумывает?! – возмутилась бабушка. – Феофила! Ты что хочешь, чтобы ее потом все дразнили. Нинила, фифила! По-русски надо назвать.

– Ну, например? – высокомерно спросила мама, подняв свой носик и брови.

– Например, Людми-и-ила! – спокойно, дрожащим сказочным голоском, сказала бабушка. – Людмилка! А то Неонила…

– А мне кажется, очень красиво, – сказала мама. – Не хочу ни Танек, ни Нинок. Это слишком просто. Моя должна быть с необычным именем. Эльвира, Элеонора… Конкордия…

– Ну, ну, – сказала бабушка. Может, еще чего придумаешь. И саркастически улыбнулась. – В церковь схожу, батюшка посоветует, подумала она, но ничего не сказала.

А на следующий день, она вместе с Павликом пошла в Поссовет. И оставив его там, сказала, как назвать ребенка. А сама пошла в церковь. Павлик получил свидетельство о рождении, где я была названа Людмилой.

– Ну, зачем, я же просила Неонилой, – на лице мамы появилась обреченная улыбка.

– Ну что ты, Надечка! Людмила, это же так красиво. Это обозначает – Людям милая. Можно звать Людочкой, можно Милой, – сказала Вера.

– Я буду звать ее Люсенька, – сказала мама, подумав и согласившись, что имя красивое. Люсенька – малюсенька.

Но, это было не последней новостью. В свидетельстве о рождении была допущена ошибка, вместо 8 марта, работник Поссовета написала 18 марта! Сначала этого не заметили, потом расстроились, а потом подумали, что так даже лучше. И теперь у меня будет, как у всех праздник 8 марта. И день рождения 18 марта. В день Парижской коммуны!

Вот и изменилась моя судьба! Как бы сейчас сказали астрологи! И за счет имени, и за счет даты рождения. А то, была бы я сейчас Неонила Петровна, родившаяся 8 марта 1949 года!

А потом с этой попутанной датой рождения были проблемы, тогда, когда их и не ждали. Но, это было далеко-далеко от этого дня. И никто, ни о чем тогда не подозревал.

***

Папа, узнал о моем рождении, находясь в Козьмодемьянске, где он работал в театре, и куда мама отказалась поехать, вспоминая свою кошмарную жизнь в Туле. Они даже поссорились и решили развестись. Но, потом мама узнала, что беременна, и сначала не хотела говорить об этом папе, потому что ссора была серьезной, и оба они уже имели другие планы на будущее, но жизнь все снова спутала, сделав как было нужно ей.

Папа взял отпуск на недельку, потому что не мог порвать репертуар театра, ведь все главные роли держались на нем. Купил трехколесный велосипед, кроватку с сеточкой и приехал в Ильинку посмотреть на меня.

***

– Петечка приехал! – заворковала, улыбаясь, Вера. – Раздевайся. Надя с Люсенькой в поликлинику пошла. Скоро придет. А я тебя сейчас чаем напою.

Тетя Вера засуетилась, поставила на керосинку чайник и достала хлеб с сахаром. – А все придут, есть будем. Супчик готов. А потом я за Витальком в ясли схожу. Посмотришь на него.

– Посмотрим на племянника, – улыбнулся папа. – А я, вон там, в авоське колбасы купил и сало. Плавленые сырки и рыбка с Волги, вяленая. Доставай.

– Вот хорошо. Сейчас и Павлик придет. Вот пир будет! Дочка у тебя Петя вылитый ты. Вот только, слабенькая родилась.

– Ну и как моя?

– Петя, не ругайтесь вы больше. Ведь теперь у вас дочка, ей отец нужен, и Наде трудно, худая совсем, зеленая. Не ругайтесь! Будь умнее. Ты же старше!

В коридоре послышался стук шагов. И вошла мама с ребенком.