Прыжок в ночи

– Это для того, чтобы твои мозги стали на место. А-то, я вижу, они на бок перевернулись, раз ты стала перечить мне. Не родилась на свет еще та, которая сможет спорить со мной.

А когда жена пыталась вывернуться из его тисков и дать хоть какой-то отпор, он поставил печать ей под глазом.

Получалось, с регулярностью одного раза в месяц Катя получала очередную порцию «горячей любви» по полной программе. Каждый раз она давала себе слово, что пошлет подальше этого хамелеона, но всегда опасалась выносить сор из избы. Да и считала, что он срывается от усталости.

Он внушал ей:

– Что ты строишь из себя хорошую жену и мать? Плохая ты любовница и мать, ни на что не способная. И пропадешь без меня, сколько ни мечтай о свободе!

Он настолько часто повторял это, что она, кажется, даже поверила в это. Стала замкнутой и забитой. А он на людях лицемерно подчеркивал:

– У меня самая лучшая жена. Она и послушная, и самобытная. А мать – просто необыкновенная, Ни у кого из детей такой матери больше нет.

Говорил на улице одно, а совсем другое.

Ей было неприятно слушать эти лицемерные речи. Но еще хуже испытывать все, живя с этим изо дня в день. Она была на грани срыва. Приходилось следить за своей речью и поступками, взвешивать каждую свою эмоцию. И каждую минуту себя спрашивать, а не поймет ли он меня опять превратно?

Она была доведена до такого состояния, что сама почти верила в обоснованность его видений и подозрений. Так низко он опустил ее в ее собственных глазах. Соперники существовали лишь в его воображении. Его ревность – это болезнь, которой не нужны факты.

К вечеру, когда долго не было мужа с работы или от друзей, все в душе Кати начинало дрожать. Дети тоже приступали взволнованно задавать вопросы»:

– Мама, а папа снова пьяный придет? Он опять драться будет?

– Не знаю, солнышки. Главное, вы не попадайтесь ему на глаза.

Что еще могла сказать она, кроме неопределенного слова «не знаю»? Откуда ей знать, какое у него настроение? И какие мысли напели ему демоны в этот раз?!

Когда выдавался счастливый день, и отец приходил трезвый, радости детей не было предела. Они весь вечер играли, возились на ковре. Он учил Ваню и Марину приемам защиты от противника. Хохот то затихал, то возобновлялся снова. А иногда Максим с ними просто беседовал. На сердце у Кати было тогда тепло и спокойно. Мама и ее разговоры на разные темы – это хорошо. Но иногда без мужского участия обойтись нелегко. Особенно сыну.

Катя была простой и открытой. И любила таких же людей, простых в общении и в поступках, которые говорили бы все в глаза, не хитрили и не юлили. Пусть они даже выскажут глупость или мысль, с которой не все согласятся. С такими людьми она раскрывалась и подсознательно понимала, что они ее понимают. С ними не надо подстраиваться ни под кого, изображать из себя, неизвестно, кого.

Каждый раз после семейных стычек она стыдилась, что переносит побои, испытывала страх и унижение. Чтобы никто не знал об этих ее чувствах, она в очередной раз прощала мужа, старалась вести себя, как ни в чем не бывало. И в то же время понимала: терпение терпением, но нельзя терять уважения к себе самой. Она, хоть и женщина, но трудится плечом к плечу с мужчинами.

ПОДГЛАВА 5. ЖЕНЩИНЫ НА БАМЕ. НЕСЧАСТЬЕ У КОЛЛЕГИ

Раньше не принимали в отряды семейных людей. И все же жены отправлялись вслед за своими мужьями. И делили тяготы в освоении таежных просторов вместе с ними. Нежные женские руки создавали уют не только в своем жилье, но и в столовых, клубах, налаживали работу таежные школ и детских садов. Словом, жены строителей и молодых железнодорожников помогали магистрали, чем могли.

Дружба и товарищеская поддержка при работе на путях, что была в те годы, осталась навсегда в памяти бывших комсомольцев. Разве забудешь совместные костры и беседы возле них, помощь, которая приходила в нужный момент, красоту духовного родства, что была в те времена в их рядах?!

Как-то к Кате пришли Максим с Робертом. У них в руках были яркие, цветные рубашки.

– Катя, ты могла бы нам сделать эти две вещи приталенными, – спросил Макс.

– Конечно, сделаю.

Потом они приобрели обувь на высокой подошве, стали казаться выше. И поселок видел их теперь в обтягивающих торс рубашках и этих туфлях. За ними этой моде последовали и другие ребята.

Многие путейцы отлично познали премудрости своей профессии. Их перевели на руководящие посты, некоторые освоили работу дежурных по станциям и разъездам. И стали работать там.

Через три года работы Евсеевы подали заявление на отпуск. Недели на две раньше отдыхать в Прохладный уехала семья Аллы. Алла не хотела ехать. У нее было какое-то предчувствие приближающейся беды.

– Валера, может, не поедем сейчас. Что-то меня удерживает здесь. Как бы чего не случилось.

– Глупая! Что может случиться, если мы едем к родителям?

Она была согласна ехать, куда угодно, только не в родные края. Не прошло двух недель, пришла телеграмма, что у них случилось несчастье. Валере поездом отрезало ноги. Он в реанимации. Алла неотступно находилась возле него.

Ближайшая подруга Аллы – Рита – заказала переговоры с нею. Стала известна история Валеры. Когда они с семьей ехали поездом, он стал увлекаться посещением ресторана перед сном. А почему бы и нет? Деньги есть. Рюмочку на ночь даже врачи советуют пропустить для спокойствия и хорошего отдыха.

Однажды к нему подсела за стол симпатичная брюнетка.

– А ты, смотрю, ничего. В отпуск едешь?

– Да, с семьей еду.– Валера пытался отшить ее грубостью и наличием семьи.

Но не на ту напал:

– Жена – не стена. При желании можно и отодвинуть, – широко улыбаясь, та показала ему белоснежные зубы.

– А я не хочу никого отодвигать. Люблю свою жену и троих детей.– Злобно ответил Валера. И позвал работника ресторана:

– Сколько я должен? Мне уже достаточно.

Достал портмоне, до отказа забитое купюрами. Расплатился с официантом. И стал подниматься из-за стола.

– И все же, если что, заходи, я в пятом купе еду.

– Спасибо за сообщение. Думаю, мне это вряд ли понадобится.

– Я не говорю, что прямо сейчас приходи. Но вдруг у вас с женой разладятся отношения. Ты просто знай, мои двери для тебя всегда открыты.

Ему, видимо, было приятно, что такая красотка выделила его среди других мужчин. От самодовольства он живот в себя втянул, выпрямился и стал казаться выше. Даже задышал по-другому. Было видно, брюнетка из тех женщин, с которыми мужчина все на свете забудет.

Алла уложила детей спать. Скоро выходить, пусть наберутся сил. И пошла в сторону ресторана, поглядеть, почему задержался ее муж.

– Когда она показалась в вагоне- ресторане, брюнетка кокетливо строила глазки Валере:

– Имей в виду, красавчик! Я в соседнем вагоне.

– Ни к чему мне знать, где вы находитесь, – он не признавал похотливых отношений, с кем попало.

Да и зачем она ему, когда есть любимая женщина?

Алла хоть и была доброй от природы, почувствовала долю злорадства, что Валера не повелся на похотливый призыв этой брюнетки. Она ей сразу не понравилась: одета вызывающе, яркая и вульгарная. Но рано радовалась. Краем глаза она заметила, по знаку брюнетки в сторону ее мужа направились три кавказца:

– Ну, ты, мужик, стой, тебе говорят!

Валера продолжал идти в сторону Аллы.