Screenplay 5. Забывшая

Screenplay 5. Забывшая
Лиза Даль

Вчера ты засыпала в скромной однушке на окраине Москвы, а сегодня проснулась сказочно богатой принцессой на берегу океана. И кто этот странный человек, называющий себя твоим мужем? Ты растеряна и напугана, не знаешь что и думать. Может, летая во сне, ты перепутала тела и проснулась не в том? Может, ты всё ещё спишь? Ведь всё происходящее ничем не напоминает реальность, и от этого страшно, очень страшно. У тебя есть то, о чём ты и мечтать никогда не осмеливалась, но всё это не может заткнуть зияющую пустоту в душе, из которой сквозит могильным холодом даже в этой жаркой весёленькой стране.

Глава 1

Меня терзало отвратительное ощущение внезапного воскрешения. Вот только что существовала безграничная пустота, тишина и спокойствие, но вдруг у тебя появляется тело, ты открываешь глаза, подставляешь воспалённые белки едкому солнечному свету и обречённо думаешь: «Боже, нет…»

Знакомая тяжесть бытия, на этот раз обострённого сильнейшей алкогольной интоксикацией, врывается в память. Рассеивается блаженная темнота забвения, выстраивается картина мира. Медленно и урывками, будто выплывающие из тумана призрачные очертания незнакомой местности, проясняется сознание. Ты живая. И раскалывающаяся голова – лишнее этому доказательство. А пить-то как хочется! Этим шершавым языком прямо-таки можно киви чистить! Похоже, кто-то вчера не слабо наклюкался, а, Манюня?

Я полежала, морщась от шума крови в ушах, потёрла виски, левый пронзило калёным железом. Охо-хо… Кажется, я ещё и ударилась этой бестолковой головой. Да, пить я определённо всё ещё не умею и не умела никогда, каждый раз одна и та же ерунда – головная боль и провалы в памяти.

Открыла глаза – всё очень белое. Туман. Нет, не туман – какие-то занавески прямо над моей кроватью. Проморгавшись, поняла, что это антимоскитный балдахин. Ну что ж, отлично, Маша, просто отлично! В пьяном угаре тебя унесло на чью-то дачу, поздравляю, дубина.

Постанывая, села. Тупо и безучастно разглядывала какое-то время проступающую сквозь белую сетку незнакомую обстановку. Поползала по кровати, пытаясь найти выход из-под балдахина, наконец, спустила босые ноги на пол. Солнце уже высоко, продрыхла, наверное, до самого обеда. Если мои собутыльники, кем бы они ни были, сейчас же не дадут мне воды, я скончаюсь, просто скончаюсь от этой дикой жажды! Нужно найти кого-нибудь. На мне незнакомая длинная футболка, нет, даже не футболка – нечто вроде ночной рубашки, весёленькая, жёлтенькая, с пальмами. Надо подняться на ноги. Как тяжко-то, а! Всё, теперь точно больше никогда не пью. Точно-преточно! Никогда!

Я сделала шаг к двери, ещё один. Краем глаза заметила странные отблески за окном. Чувствуя, как сердце заходится от недобрых предчувствий, взяла курс к открытому балкону.

Колени ослабли, руки задрожали ещё сильнее, глаза зачесались так, что мне захотелось их выцарапать. Минуту спустя я сложила картину в одно целое. Я стою на балконе, на лужайке передо мной плавно раскачиваются на ветру яркие цветы, справа и слева возвышаются ослепительно белые стены, пальмы шуршат широкими листьями, бескрайняя бирюзовая гладь сверкает на солнце.

Спокойно!

Это чей-то безумный, тщательно продуманный розыгрыш. Я бессознательно завертела головой в поисках скрытых камер, уверенная, что за мной следят. Перебрала возможные причины такого сюрприза. У меня день рождения? Но он же в… стоп. А сейчас что? Какой месяц? Я не знала, не помнила. День недели? Любой из семи. Год? Две тысячи девятый – неуверенно подсказало сознание.

Держись, Маша, сядь лучше в кресло, пока не упала, дыши.

Я потёрла глаза, подёргала себя за волосы, больно ущипнула за руку и даже дала себе несколько пощёчин. Бирюзовое безмятежное море по-прежнему играло солнечными бликами, на горизонте виднелись окутанные туманной дымкой острова. Я призывала себя к спокойствию, пыталась сложить все несообразности в нечто логически непротиворечивое, но выходило плохо. «Наверняка всему этому есть какое-то простое объяснение, – убеждала я себя. – Да, оно должно быть, просто я его пока не знаю».

Вдруг из глубин сознания всплыл мутный, растаявший от времени образ подружки, разговаривающей по телефону с оператором туристической фирмы. Сидя в какой-то круглосуточной забегаловке, голодные и пьяные после ночного клуба, мы вдруг решили срочно рвануть на море и обговаривали с менеджером детали. Горящая путёвка до египетского курорта с вылетом через несколько часов нас вполне устроила, и мы, наверное, даже уехали бы в аэропорт, если б я совершенно случайно не вспомнила, что у меня ещё нет загранпаспорта. Расстроились мы тогда не на шутку и пообещали сами себе, что когда-нибудь обязательно провернём эту затею со спонтанной поездкой на море. Порывшись в памяти, я осознала, что загранпаспортом я уже обзавелась, и довольно давно.

Вот это да! Ну и ну! Мы, две пьяные идиотки, всё-таки сделали это, осуществили свой давний замысел, придуманный также на пьяную голову? Мы всё же допились до того, чтобы в полубессознательном состоянии купить билеты на первый же рейс до Шарм-эль-Шейха и рванули на море? Как нас вообще в самолёт-то пропустили в таком виде? Как жаль, что я этого не помню, как хорошо, что я этого не помню. Да, сердобольная память часто стирает из затуманенного алкоголем сознания самые отвратительные моменты. Я напряглась, пытаясь вспомнить события, приведшие меня на берег этого моря, но в голове была пустота – сплошная чёрная пустота, вакуум, в котором ничего не существует. Стоило закрыть глаза, как среди тёмной головокружительной бездны возникали и тут же исчезали какие-то картинки, обрывки, но я не только не могла понять, относятся ли они к делу, но даже не могла восстановить в памяти очерёдность этих событий.

А может?..

Нет! Пожалуйста! Только не это! Я же не поссорилась с Даней? Он ведь не бросил меня? Я вдруг почувствовала себя так, будто оступилась и упала в яму, какое-то глухое отчаяние набросилось на меня со всех сторон, и я начала задыхаться. Лёгкие сдавило, словно невидимые змеиные кольца обвили грудную клетку и с каждой секундой сжимали её всё сильнее. Одно из колец опутывало горло, я задышала часто и неглубоко, пытаясь не потерять сознание от удушья.

Всё хорошо, Манюня, всё хорошо. Тебя сюда Даня и привёз. Смотри, всё сходится – море, красивый номер, у тебя болит голова, ломит висок. Ты просто упала ночью с кровати, ударилась, и у тебя произошёл маленький провал в памяти. Это случается. Кольца постепенно разжимаются, лёгкие дышат, кровь начинает бежать по телу, впрыскивая в мозг потоки новой боли. Ну как же всё-таки голова гудит! Невыносимо! И тошнит ещё вдобавок.

иди умойся

Я поискала ванную в своём номере, но тщетно. Открыла дверь, высунула объятую пламенем голову в коридор. Не сильно похоже на отель. Какой-то гест-хаус, что ли? Ох, беда-беда… Общая кухня, общий санузел, а я в таком виде. Но если я сюда с Даней приехала, этот дом вполне может оказаться арендованной виллой. Нужно добраться до водопоя, давай шевелись.

Я пошла вперёд. Ступала осторожно, опасаясь, что будут скрипеть полы, но они не скрипели. С трудом переставляя ноги, добрела до лестницы, кое-как спустилась вниз и оказалась в гостиной, объединённой с кухней. Застыла, озираясь по сторонам, как деревенщина. Шикарная обстановка, дорогущая мебель, картины, стекло. Всегда чувствую растерянность и под ложечкой сосёт, когда вижу такое вот богатство, несмотря даже на то, что Даня постепенно приучает меня к этому. Я всё ещё не готова жить в его роскошном доме и только поэтому не переезжаю к нему, но рестораны и дорогие отели, по которым он меня таскает, подготавливают меня к жизни рядом с ним. Какие здесь высокие потолки, наверное, метров пять-шесть! Оторвавшись от здоровенной антикварной люстры, я наткнулась взглядом на человека и тут же спряталась за угол, сердце стучало, как бешеное. Я совершенно точно не знаю его, вижу впервые! Несколько раз осторожно выглянула из своего укрытия, рассматривая незнакомца. Мощный симпатичный брюнет в свободной зелёной рубашке, одной рукой почёсывает макушку, другой сжимает мышку от ноутбука, нахмурившись, смотрит в монитор. Кто он такой? Стоит ли его опасаться?

Любопытство пересилило подозрительность, я обтёрла вспотевшие ладошки о рубашку и вышла в пятно солнечного света. Брюнет изумлённо и немного даже испуганно уставился мне в лицо. Вскочил с места, подошёл ближе, держась настороженно, будто не был уверен в том, знакомы ли мы, и можно ли мне доверять. Лицо напряжённое, болезненное. Видно, ему тоже несладко с похмелья.

– Hello? – просипела я, решив на всякий случай быть вежливой. – How are you?

– Сядь, пожалуйста.

Ясно. Русский. Он бережно взял меня под руку и проводил до своего стула. Захлопнул ноутбук.

– Хочешь пить? – спросил.

– Все с похмелья всегда хотят одного и того же, – я виновато разулыбалась сквозь боль. Было немного стыдно за то, что я не помню его и не помню вообще ничего.

– С похмелья? – нахмурился он.

– Э-э-э-э… – я прошлась рассеянным взглядом по полу, но, к сожалению, на нём не валялось нужных слов. – Можно воды?

Прищурив один глаз, я наблюдала за брюнетом, его огромные руки гипнотизировали.

– Где Даниил? – решила я попытать счастья.

До краёв наполненный стакан опустился передо мной. Брюнет молчал. Лёгкое покалывание пробежало по моей спине от копчика и до самых корней волос.

– У меня неприятности? – спросила.

– Выпей воды, – он подвинул стакан чуть ближе ко мне.

Я выпила всю воду большими громкими глотками и попросила ещё. Казалось, пересохшее горло впитало жидкость, как губка, не позволив ей достигнуть желудка. Принимая с благодарностью второй стакан, я стыдливо потупилась, извинилась и спросила у брюнета его имя.

– А как зовут тебя саму? – спросил он в ответ осторожно.

– Мы не знакомы?

– Как сказать… – он то тёр себе щеки, то растерянно озирался. – Мы знакомы очень хорошо, но ты иногда об этом забываешь. Иногда сильно забываешь. Так как, по-твоему, тебя зовут?

– Маша, – сказала я, впервые усомнившись в том, что знаю это наверняка, и чувствуя, что ситуация начинает мне очень и очень не нравиться.

– Тебя теперь зовут Луиза, – сказал он успокаивающим ровным голосом. – А меня Арман. Мы французы, переехавшие в Камбоджу, когда моя тётка, жившая здесь, умерла и оставила нам землю.

– Если мы французы, – медленно сказала я, подозревая, что то ли схожу с ума, то ли имею дело с психом, – то почему мы говорим на русском? Мы ведь на нём говорим, я правильно понимаю?

– Мы долго прожили в России. Ты работала менеджером в Московском филиале французской компании, и, конечно, мы выучили язык. Послушай, – перехватив мой взгляд, он предупреждающе поднял руку: – Я знаю, всё это звучит как бред, всё очень запутанно, но только потому, что так должно быть, понимаешь? Это для твоей же безопасности. На самом деле всё, конечно, не так, я, наверное, не с того начал…

Я пребывала в смятении, разрывалась между твёрдым убеждением рассудка в том, что все это сон, и не менее твёрдой уверенностью тела в истинности происходящего.

– Послушай, Арман или как там тебя… – начала я, вставая со стула, намереваясь сделать неизвестно что.

– Можешь называть меня Артём и не торопись. Дай мне всё объяснить, хорошо?

– Попробуй.

– Конечно, мы никакие не французы, это просто легенда, у нас только в паспортах французские имена и фамилии. Я чуть позже объясню, зачем это понадобилось, сейчас дай мне рассказать о себе. Я твой муж, женаты мы уже пять лет…

– Муж?!

– Да, муж, – подтвердил он спокойно.