Подлинные моменты. Сборник рассказов (1)

Подъехав к офису мужа, выйдя из машины, Полина сразу увидела Макса. Он стоял на тротуаре с противоположной стороны дороги и, казалось, смотрел на нее. Женщина радостно замахала ему рукой, но он не реагировал.

«Не видит», – подумала Полина. Конечно, это не удивительно, в час пик движение в центре города было бешенным, машины, обгоняя друг друга, стремительно пролетали в обе стороны, как живая механическая река. Вдруг Макс расцвел в широкой улыбке и замахал рукой, однако, глядя куда-то чуть в сторону от Полины. Женщина обернулась. Из офиса выскочила молодая девушка, на вид лет двадцати трех, модельной внешности, одетая в ярком молодежном стиле и стремительно направилась к подземному переходу. Уже через несколько минут она показалась на тротуаре с другой стороны дороги и, подбежав к Максу, повисла у него на шее. Полина окаменела. Тем временем Макс с подругой вскочили в подъехавшее такси и растворились, как будто их и не было. У Полины закружилась голова, казалось еще немного и она потеряет сознание. Собрав все силы, женщина поплелась к своей машине и еще долго сидела в ней, ничего не соображая. Затем все-таки тронулась с места и сразу же оказалась зажатой в потоке машин. Еще битых три часа она добиралась до дома.

В машине Полина сначала не могла унять рыдания, потом все же взяла себя в руки и стала думать, как ей поступить. Она была благоразумная женщина и понимала, что легко разрушить семью, но новую создать не так-то просто. Поэтому, в конце концов, она все же решила не говорить Максу, что видела его с подружкой, а объявить ему о ребенке. «А дальше, – подумала она, – сориентируюсь, в зависимости от его реакции». Приняв решение, она немного успокоилась и приготовилась к тяжелому разговору дома.

Макс пришел поздно. Есть не стал и, сославшись на нездоровье, попытался прошмыгнуть в спальню. Полина остановила его и строго попросила выслушать. Макс с неохотой подчинился. Женщина подошла к нему близко, взяла за руки и, глядя прямо в глаза, объявила:

– Я беременна. Представляешь, Макс, ты скоро станешь отцом!

Макс отшатнулся от неожиданности, но потом спохватился и ласково стал убеждать Полину:

– Солнышко, конечно, я очень хотел бы стать отцом, но сейчас не время, пойми, у меня очень важный проект с немецкими инвесторами. Видишь ли – это большие деньги, если все получится, как я предполагаю. А потом уже, через год можно будет подумать о ребенке.

Полина не могла больше терпеть и закричала:

– Я видела твой «проект», я приезжала сегодня к тебе в офис, хотела обрадовать тебя, а ты, ты… Как ты мог так поступить, ведь у нас все было хорошо, мы были идеальной парой!

Макс обнял сопротивляющуюся Полину и, улыбаясь, заверил ее:

– Дорогая, успокойся. Это мимолетное увлечение, ты же знаешь, – все мужчины полигамны, но люблю то я тебя и не собираюсь менять на какую-то молодую девчонку.

– Причем же здесь ребенок, ведь он уже есть, – сказала Полина, умоляющим голосом. – Он не может ждать до следующего года, он уже растет во мне, – заплакала она.

К ее удивлению Макс не стал ее больше разубеждать, а повернулся и пошел в спальню. Когда Полина успокоилась и пришла к нему, он уже крепко спал, немного похрапывая, из уголка рта текла слюна. «Спит, как младенец» – подумала она и впервые ощутила дикое одиночество.

На следующий день Полина сказала мужу, что им нужно пожить отдельно, так как она должна решить, что делать дальше. Макс попытался снова уговаривать ее: «Нужно сделать аборт, у меня есть знакомый врач, работающий в хорошей частной клинике, вот увидишь, все пройдет безболезненно и быстро, а на следующий год мы обязательно подумают о ребенке». Но Полина холодно взглянула на него, и он замолчал. После отъезда Макса в офис, она не спеша собрала вещи и отправилась на родительскую квартиру, которая досталась ей в наследство после их ранней кончины.

Незаметно пришла осень. Воздух становился холоднее, все чаще лил дождь. Листья на деревьях стремительно желтели и готовились станцевать свой последний вальс, прежде чем упасть, пожухнуть и умереть. Осень – неспешная пора, время раздумий.

Часть 2

Полина взяла отпуск за свой счет. Спала, ела, сидела, смотрела в одну точку, ходила по улицам города, гуляла в парке и на озере. Она так и не могла решить, что ей делать. Оставить ребенка, но это значит окончательно потерять мужа и всю свою налаженную, сытую и интересную жизнь. Убить ребенка?! Как только эта мысль возникала в ее голове, в животе у Полины что-то сжималось, а сердце начинало

биться как колокол, казалось, что грудная клетка треснет, и оно вывалится на землю.

Макс иногда звонил, сначала часто, – она не брала трубку, потом все реже и реже.

Вот и в этот день Полина сидела на скамье в старом парке, здесь было зябко, но тихо и спокойно.

Длинные парковые аллеи, весной с изумрудными, переливающимися от солнечных зайчиков, кронами деревьев, и летом, приятно тенистые, с сочной зеленой листвой, – поздней осенью становятся все более прозрачными. Все богатые одежды, пурпур и золото кленов, лип, каштанов валяются под ногами. Теперь ничто не утаишь, все очевидно: и кривизна ветвей, и наросты и дупла на стволах, и местами сухость и гниль, еще недавно прикрываемая богатой и пышной листвой.

«Каждый год, – думала Полина, – с поразительным терпением природа демонстрирует человеку, что к послед- нему своему рубежу, за которым неведомое, все приходят нагими, – кто бы ты ни был, чем бы ни владел в тече- ние жизни, придет время, и ничто не понадобится, только внутренний покой и готовность перешагнуть черту».

Неизвестно сколько времени просидела Полина в старом парке, живущем, видимо, не одну сотню лет, и странные мысли, как осенние туманы то возникали, то таяли в ее голове, снова обнажая неразрешимую Полинину проблему.

Ее размышления прервал детский смех, ей показалось, что у нее начались галлюцинации от напряженных дум о ребенке и о своей дальнейшей жизни. Но вот уже отчетливо был слышен тоненький голосок, который звал ее, она обернулась. На поляне стояли два чудесных малыша, очень похожие друг на друга, мальчик и девочка. Мальчик, более смелый и активный, кричал, обращаясь к ней: «Тетенька, тетенька, бросьте мячик». Она огляделась, посмотрела под скамейку, и действительно, там лежал красно-синий мяч. Полина достала его и понесла детям. Подойдя поближе, бросила им мяч и спросила: «Где же ваши родители?»

Мальчик показал указательным пальцем вглубь аллеи, откуда к ним медленно приближалась светловолосая, полная женщина в драповом пальто и берете. Полина узнала ее, это была та самая женщина, на которую, так влюбленно смотрел ее муж на пляже, даже не заметив красавицу Полину, в то время, как другие мужчины шеи сворачивали ей вслед.

Женщина не спеша подошла, поздоровалась с Полиной, и попросила разрешения присесть рядом, так как других лавочек по близости не было.

– Я помню Вас, мы отдыхали вместе на море и жили в одном отеле, я видела вашу семью на пляже, – сказала Полина.

– Я тоже помню Вас – ответила женщина, – Вас невозможно было не заметить, Вы такая красавица, особенно, когда в купальнике, – засмеялась она.

Полина приободрилась и продолжила разговор:

– У Вас хорошая семья, чудесные дети. Извините меня за излишнее любопытство, Вы вероятно, никогда не ссоритесь?

– Ну, почему не ссоримся, еще как ссоримся и ругаемся иногда, но потом миримся, в жизни все бывает. У каждого есть недостатки, я например, немного рассеянная, не умею экономить, муж говорит, что деньги у меня утекают сквозь пальцы. Женщина снова легко рассмеялась и Полина впервые за последние две недели тоже улыбнулась.

– Зато муж Вас, наверное, очень любит, – сказала Полина, – я заметила еще на пляже, как он смотрел на Вас.

– Да, хороший, – подтвердила женщина, – но тоже бывает раздражительный и ворчливый. Много работает, устает. У меня с детства порок сердца, вообще-то врачи запрещали рожать, но как же без детей? Без детей – это не семья, а так временные попутчики.

После родов я еще год выкарабкивалась, сначала месяц в больнице, потом дома в основном лежала, детей даже на руки брать не могла, сразу задыхаться начинала.

Муж все заботы и обо мне, и о детях взял на себя. Тяжело ему пришлось, но ничего справился. Моя мама помогала, но она тоже болеет, давление, поэтому все, в основном, на нем было. А ведь когда женились, не было особой любви с его стороны. Я его отвоевала у нашей одноклассницы. Они дружили еще со школы, все дело к свадьбе шло. Я очень переживала, влюблена в него была еще с восьмого класса. Однажды, когда он уехал в командировку в Москву по работе, Люба, так звали его подружку, изменила ему со своим боссом, надеялась на более обеспеченную жизнь, да только поматросил он ее и бросил, свою семью не оставил. Захар узнал об измене, скандал устраивать не стал, ушел, снял квартиру и жил отдельно, только почти год ни с кем не встречался и вообще, мало общался с людьми, только по работе. Я выждала время и пригласила в гости, придумала, что машинка стиральная сломалась. Захар же на все руки мастер, с детства отец приучил, сам был хозяйственный мужик, и сына научил. Вот так постепенно и начали встречаться. А через пол годапоженились. Я ни одного дня не пожалела. Жизнь расставляет все по своим местам: если живешь с сахарным кусочком, то при малейшем дождичке он растает, а вот с тертым калачом, хоть и не всегда легко, но надежно, понимаешь? – посмотрела она на Полину, неожиданно перейдя на «ты».

Полина кивнула, а сама подумала о Максе: «Да уж, сахар- ный ты мой, растаял при первом же дождичке».

Тут послышался крик детей: «Папа, папа идет!», – они бросились ему на встречу. Он подошел, увешанный детьми, поздоровался и поцеловал жену в щеку. Дети и родители весело переглядывались между собой, малыши что- то лепетали, перебивая друг друга, а взрослые, сразу взявшись за руки, смотрели на них глазами, полными любви и счастья. Было ясно по всему, что они – семья и что это их естественное состояние – быть вместе. Полина засуетилась, распрощалась и заспешила домой.

Дома она вдруг ясно поняла, что будет рожать, и устыдилась того, кто был уже в ней, что могла сомневаться и подвергать его волнениям и страху. Полина погладила свой живот и сказала вслух: «Прости меня, мой ребенок, и не бойся, мы теперь всегда будем вместе, чтобы судьба не уготовила нам впереди».

Часть 3

В конце июня Полина родила девочку. Особенно в последние месяцы перед родами она сильно переживала, все ли будет в порядке с ребенком, кляла себя за то, что в начале беременности помышляла об аборте, да и вообще много нервничала из-за развода, с Максом. Да, с Максом они все-таки развелись. Но ее гинеколог Ирина Петровна говорила, что никаких отклонений не видит: «Плод небольшой, прилегание нормальное, головкой вниз, так что родишь хорошо», – уверяла она.

И вот, наконец, Полина дождалась свою малышку. Она лежала в послеродовой палате напротив кроватки с ребенком и не могла оторвать глаз от ее маленького красного личика, крошечного носика и плотно закрытых глаз. Ей казалось, что дочка, точная ее копия, сердце сжималось от нежности и счастья.

– Поспи, поспи, насмотришься еще, – говорила пожилая санитарка, протирая пол уже во второй раз за день, с этим здесь было строго. – Устала, небось, все же роды были не легкие.

Да, роды были очень болезненные, Таких физических страданий Полина еще никогда не испытывала.

– Что ж ты хочешь, – говорила акушерка, когда Полина, не выдержав боли во время очередной схватки, громко стонала, – старородящая, да и таз узкий. Чего вы, женщины, ждете, – ворчала она, – надо раньше

рожать, хотя бы до тридцати успеть, а ты, наверное, все карьеру строила…

Слава Богу, с ребенком все было хорошо, как говорят: руки, ноги на месте, молока у Полины было много, а что еще им надо! Полина чувствовала себя такой счастливой, как никогда: ни в детстве, ни на свадьбе с Максом, ни когда выиграла грант и получила повышение в своей фирме. Дочку она назвала Елизаветой, Лизой, ей очень нравилось это имя, с одной стороны такое милое и нежное, с другой стороны царственное, ведь недаром это имя носили королевы. Полина мечтала о будущем дочери, о том, какая она будет умная, красивая, добрая, счастливая, как все станут любить ее.

Лиза росла очень тихим и совершенно не капризным ребенком. Спала хорошо, проснувшись утром, не кричала, как другие малыши, а спокойно играла в своей кроватке, пока Полина не заглянет к ней и не возьмет кормить. Мамочка не могла нарадоваться такому смирному характеру дочери, она все успевала: и приготовить, и постирать и погулять с Лизой, и с заказами справлялась вовремя. Работу она оставила и занималась дома переводами с английского и немецкого, благо отлично владела обоими языками, так что, на жизнь им с Лизой хватало. Полина удивлялась, насколько увлеченной была дочка, если начнет играть, не дозовешься, кричишь, кричишь, пока за плечико не тронешь, не повернется. Наверное, будет конструктором или художником, в общем, творческой, увлекающейся натурой. К концу первого года жизни Лиза стала пытаться ходить, да так смешно – на цыпочках. Соседка Полины, Глафира Семеновна, которую женщина иногда приглашала посидеть с Лизой, сразу окрестила ее балериной. И как только не устанет, – говорила она, обращаясь к Полине, – смотри, целый день на пальчиках ходит!

Прошло еще полтора года, и дались они Полине несладко. Девочка, хоть и не мешала матери, и прекрасно играла сама, но была, своевольная и мало обращала внимания на мамины просьбы и увещевания, а шла туда, куда хотела сама, поэтому

гулять с ней становилось все сложнее. Особенно трудно давались походы в магазин. Время уходило много, так как Лиза не шла прямой дорогой, а заглядывала в каждый интересный двор и убедить ее идти с мамой за ручку, было практически невозможно. В супермаркете девочка совсем не слушалась, брала с полок, что ей нравилось, бегала по магазину и никак не хотела выходить. Знакомые советовали Полине быть по строже с дочерью, говорили, что разбаловала она Лизу. Но Полина не могла быть с дочкой по строже, слишком сильно любила ее, поэтому постоянно придумывала для нее разные игры, так скорее удавалось им договориться.

Приближалось время, отправлять Лизу в ясли. Полина очень переживала, так как девочка еще не научилась разговаривать, кушала плохо, далеко не все, каши вообще не ела и самое главное, была крайне непослушная. Иногда, женщине казалось, что Лиза плохо слышит, потому что часто не реагировала, когда, к ней обращались, а бывало, наоборот, вздрагивала и начинала плакать, если кто-то рядом закричит или громко заиграет музыка.