Призраки, которых мы скрываем

Май 2005 г., Кранц

Без сомнения, последние несколько месяцев были одними из самых свободных в жизни Киры. Она, Милай, Илья, Дарья, Анета и Дамиан представляли собой своеобразную пеструю солянку – все разные, как кошки с собаками, но их объединяли общие интересы, общее рвение к беззаботности и непоколебимое стремление к здравому смыслу.

В маленьком родном городке, находящемся под пристальным вниманием сформировавшегося рейха – неофициальной религиозной общины из местных, давно обрусевших немцев, которые до сих пор верили в свое превосходство над "понаехавшими" жителями и в то, что только они могут править Кранцем должным образом, оберегая его историю.

Но для сплочённых шестерых друзей, определение свободы и здравого смысла, было не просто чувством. Это был образ их подростковой жизни – тайный образ.

Их убежище в самом сердце леса Куршской косы помогло им выработать это опьяняющее определение свободы от вечно наблюдающих глаз общины в городе. Спрятанная среди дикой растительности дюн, вековых ёлок и ароматных сосен, заброшенная хижина охотника принадлежала лишь им и только им одним.

Со временем эта деревянная избушка превратилась в штаб-квартиру их клуба, в бункер от мира, который для каждого из них означал разное.

Илья искал покоя и тишины, необходимой для учебы, сидя в кресле у камина, погрузившись в книги по химии. Дарья наконец-то нашла место для того, чтобы её мелодичный голос звучал в песнях, вторя пению птиц в лесу. Анета мастерски играла на гитаре, аккомпанируя мягкому голосу Дарьи, и их мелодия растворялась в дуновении морского бриза, воды которого находились совсем рядом. Дамиан искал здесь уединения – вдали от презрительных взглядов отца-деспота. Здесь он мог покурить травку, предаваясь различным занятиям, о которых говорили только шепотом ученики в их школе. Кира использовала хижину в лесу как место старта для утренних пробежек или спонтанных заплывов в озере Чайка, оставляя свои вещи на хранение в их домике. А еще был Милай, "черная лошадка" всей компании. Для него спокойствие отдаленной хижины, которое остальные так ценили за уединенность, напоминало зловещую пустоту. Парень не мог объяснить, в чем дело, но по каким-то причинам это место наводило на него необъяснимое уныние, что, естественно, раздражало.

Однажды осенним днем, когда оранжевое солнце опустилось за горизонт дюн, поглотив густой лес сумерками, и болтовня группы на небольшой террасе домика заполнила вечерний воздух, Милай, праздно раскачиваясь в гамаке между сосен, наконец, высказал свою накопившуюся неприязнь к месту.

– Честно говоря… Мне здесь не очень нравится. Здесь слишком тихо, – вздохнул он, не поворачивая головы к удивленным ребятам.

Его неожиданное признание породило недолгую тишину, а затем её прорезал звонкий смех Анеты, в голосе которой зазвучали веселые нотки.

– Естественно, здесь тихо! Потому что здесь, мы находится в глуши. Вдали от всех. Это самое классное в нашем домике!

Милай слегка дернул бровью, на его лице появилось разочарованное выражение.

– Ладно, а если тебя здесь ограбят?… Взлом? Нападение?

Дамиан, скептически наблюдавший за обменом мнениями с сигаретой во рту, закатил глаза.

– Ух ты, Келер! Полегче. – усмехнулся он, втайне ненавидя то, как под спокойным взглядом зеленых глаз Киры промелькнуло беспокойство за этого сомнительного парня с немецкой фамилией.

Дарья прервала их препирательства, её тон был тверд в своей невозмутимости.

– …Можно позвонить в полицию, как вариант? Нет?

Милай в ответ лишь кисло улыбнулся, прикрыв веки. Он медленно поднялся из гамака и, сделав шаг к террасе, странно отшатнулся назад. Вглядываясь в лесную глубь, парень издал неровный вздох.

Кира вскочила на ноги, на ее лице появилось выражение искренней озабоченности.

– Ты в порядке, Милай?!

Наблюдая за этой сценой, Дамиан тихо фыркнул, небрежно затушил окурок и тоже уставился в лес. Его взгляд стал отрешенным, а мысли – скрытыми.

– …Простите, ребят, – наконец смог выдавить из себя Милай, нарушая застывшую тишину. – Просто еще один напряженный день. Я… домой пойду, окей?

И, бросив последний взгляд на взволнованную Киру, он исчез в сумерках леса.

Вслед за его уходом на группу опустилось тревожное затишье. Кира продолжала смотреть ему вслед с заметной тоской во взгляде. Дарья с едва слышным вздохом остановила её чуть не рвануть за ним, напомнив, что ему сейчас просто нужно побыть одному.

– Погоди! У парня напряженный режим! Пусть сам разберется. Я уверена, что к завтрашнему дню он будет в порядке.

Немного успокоенная заверениями подруги, Кира нехотя опустилась обратно на ступеньки террасы, не сводя взгляда с темноты лесного массива.

Они еще не знали, что их жизни, переплетенные нитями юношеской дружбы, вскоре будут разорваны жестокими руками уготовленной судьбы. Ведь в тишине хижины и безопасности леса их тёплым воспоминаниям об этих деньках суждено было превратиться в пепел, гонимый ледяным балтийским ветром.

Отзвуки смеха сменятся шепотом страха, а связи, которыми они так дорожили, подвергнутся невообразимым испытаниям. Спокойствие их убежища превратится не в манящее пространство свободы, а в зловещее логово, кипящее уродливой неизвестностью.

Но сегодняшний вечер ничем не отличался от предыдущих, если не считать томительного беспокойства Киры. Ветер шелестел в кронах деревьев, а на пышной зелени вокруг хижины лежали хрустальные капли росы.

Ночные сердечные раскопки

Дамиан Новак

наши дни

Темной туманной ночью четвёртого мая в непролазной чаще Куршской косы можно было увидеть долговязого мужчину с темно-пепельными волосами длиной до плеч, неустанно работающего лопатой во мраке леса. Имя его было Дамиан – суровая фигура, которая, казалось, сливалась с бесконечной зелёной листвой косы. Холодный морской воздух пронизывал его свободный чёрный свитер, и бисеринки пота от усердной работы смешивались с грязью на его сосредоточенном лице. Решительный и в то же время пустоватый блеск в его глазах только добавлял виду безумства.

Дамиан разровнял последний бугорок грязи на неясном кургане, только что образовавшемся на земной коре. Выбравшись из валежника, он закинул лопату в кузов своего старого внедорожника, практически неразличимого на фоне мрачных тонов леса. Одетый в простые джинсы и поношенный свитер с отвисшими рукавами, мужчина зажег сигарету, позволяя дыму служить барьером между ним и неумолимой тишиной ночи.

Кранц казался забытым временем городом, уютно расположившимся в лабиринте дюн и лесов, утопая в зелени на границе с морем, местом, куда многие приезжают, чтобы потерять себя, вольно или невольно.

«Ну, или отдохнуть», – с сарказмом подумал Дамиан.

Тишина была оглушительной, изоляция – сводящей с ума. Но не безлюдность этого места беспокоила его, а тот ужас, который таился под покровом обыденности симпатичного городка в часе езды отсюда.

Задуманное было сделано. Кинув окурок на коврик своей машины, при этом иронично подумав, что было бы глупо попасться на такой улике, он поехал домой – в жилой комплекс в самом центре Кранца.

Дождь начал накрапывать, когда мужчина вяло подошел к двери своего таунхауса. Там, прислоненный к краю перил, он наткнулся взглядом на что-то странное. В щели дверного косяка торчал невинный на первый взгляд желтый конверт.

Недолго думая, Новак вскрыл конверт. Его глаза застыли на месте, не моргая, когда он бегло просмотрел содержание записки: «8 мая. Наша хижина в лесу. Кира».

Последнее слово чиркнуло по мозгу парня ржавым гвоздем, зловещим эхом отдаваясь в сознании.

Застыв в шоке, он медленно сполз на влажный пол крыльца своего дома, крепко сжимая в руках записку. Все, кто знал Дамиана, считали его человеком стоическим, невосприимчивым к неожиданностям. Однако имя, начертанное на записке, заставило его глубоко вздрогнуть. В его мыслях пронеслись бурные воспоминания, вызванные этим именем, слайды, которые он похоронил у себя на дне, как и разровненный курган в лесу, несколько часов назад.

Может быть, дело было в позднем часе или в усталости от нескольких часов копания, а может быть, в шоке от того, что он увидел это имя на бумаге спустя столько времени… Но в тот момент, чувствуя, как сырость дождя пропитала его одежду, а ночная прохлада пробирала до костей, Дамиан понял одно: тайна тринадцатилетней давности наконец-то настигла его.

Июль 1995 г., Кранц

На тихом и унылом заднем дворе летней дачи, прямо на деревянном заборе, сидел девятилетний Дамиан, поразительно красивый мальчик, известный другим детям в округе своим холодным нравом, а также освежающими серо-голубыми глазами и пепельными волосами – оттенок, доставшийся от матери. Его очередные занятия паркуром сегодня проходили спокойно, пока он не потерял равновесие и не упал с высокой ограды сада, больно ударившись коленом о неподатливый камень.

Боль в ноге была пронзительной и мгновенной, но мальчик яростно подавлял любые признаки агонии, решив не проронить ни слезинки.

Малышка Кира, отзывчивая соседская девочка с гривой темно-каштановых волос, обрамляющих её живые зеленые глаза, стала свидетелем всего происходящего, играя с куклами в бабушкином палисаднике.

Непрошеная волна сочувствия захлестнула её, когда она увидела своего юного соседа напротив, корчащегося в боли, и беззвучные слезы окрасили мокрыми полосами его рассерженное лицо.

– Боже мой, – воскликнула девочка, прежде чем поспешить к нему, её голосок был нежным, но звучным, – мне очень, очень жаль, что так получилось!

Дамиан, борясь с бешенством от своей беспомощности, отреагировал резко, не желая показывать ни малейшего намека на слабость. Он вызывающе огрызнулся на малышку.