Служанка его сиятельства

Санна подбежала к выходу, мило улыбнулась посыльному, забрала у него стопку писем и так же быстро отправилась к кабинету Змеры, читая на ходу адресатов.

Но одно письмо из этой стопки заставило ее остановиться, оглядеться по сторонам и спрятаться за колонну, судорожно сжимая конверт. Среди огромного количества писем от землевладельцев, горожан, нескольких крупных домов и в стопке приглашений на банкеты нашлось одно письмо для Эниинг от какой-то Тарии.

У Санны закружилась голова. Она никогда не открывала чужих писем, никогда ничего не утаивала, не лезла в чужие дела. Но это письмо могло все изменить. Что если в один момент можно было покончить с ее врагом, который безнаказанно расхаживает по столь дорогому ей месту? Что если это письмо позволит ей лично отомстить за свою семью? Санна пыталась подавить в себе мысли, что Эниинг ходит по костям всех, кого убили во время инквизиции. Ходит, радуется жизни, занимает высокую должность, обживается, общается с людьми, и мизинца которых не достойна. Но она уж точно может разглядеть монстра за всем этим обаянием и наивностью, а в том, что Эниинг настоящий монстр, Санна не сомневалась ни секунды.

Она выдохнула и одним резким движением открыла конверт. Санна верила, там будут доказательства лживости и злостных намерений новой помощницы. И прочитав письмо, поняла, что не ошиблась.

Служанка снова осторожно осмотрелась по сторонам, выйдя из-за колонны, и дрожащими от нетерпения руками, еще раз раскрыла письмо, не веря глазам и собственной удаче.

«Здравствуй, моя дорогая Эни.

Прошло не так много времени с нашего побега, но мне кажется, что уже минула целая вечность. За это время случилось слишком много всего, чего я не могла бы пожелать даже врагу. Денег, как вы и думали, хватило всего на несколько дней – переезды и постоялые дома отобрали у нас сразу всю сумму. К великому моему горю, заболел Карос, и мне приходится самой заботиться о нашем пропитании и размещении. Это оказалось намного сложнее, чем я думала. Я даже хотела вернуться в монастырь, но узнала, что последний мой шанс на нормальную жизнь отдали тебе. А я не могу остаться монахиней. Уже не могу… но об этих обстоятельствах лучше рассказать при встрече.

Я не виню тебя, кто знал, что эта гадалка солжет нам во всем. Хотя нет, в одном она оказалась права – тот гребень, который ты дала мне, он оказался намного ценнее, чем я думала в самом начале. Вот только настоящих денег я не могу за него выручить. Зато я узнала, кто именно владел им и почему торговцы все как один отказываются его принимать. Стоит им только рассмотреть вензель, как меня с криками выгоняют. После пятой попытки я бросила эту затею. Могу лишь сказать, что тебе сильно повезло, моя дорогая сестра, но не могу об этой тайне рассказать в письме.

Пусть не по своей воле, а по воле случая и глупости, но ты заняла мое место. И мне кажется, будет правильно, если ты поможешь мне в моем плачевном положении. Я помню все, что говорили о герцоге, но еще знаю, что он хорошо платит всем своим слугам и они не нуждаются ни в чем. А твоя сестра, которая сейчас должна быть в замке вместо тебя, спит на сеновале и спускается к завтраку, проходя мимо свиней. Надеюсь, что жизнь у колдуна не сделала тебя жестокой и не заставила забыть обо мне и наших мечтах. Мне очень нужны монеты, оплата вперед за дом и лечение для Кароса. Это все, чего я прошу.

Моя родная, как же мне хочется тебя обнять и рассказать все, что случилось. Я буду ждать тебя сегодня в полночь в таверне «Старые псы» прямо за восточными воротами Таршаина. Надеюсь, ты не проигнорируешь мою просьбу, и тогда, обещаю, все, что я узнала, останется только между нами. Мне страшно за тебя Эни: если об этом узнает герцог, то он может тебя казнить. А я не могу этого допустить. Жду тебя.

С любовью, твоя сестра Тария».

До полуночи оставалось всего несколько часов, но Санна не могла усидеть на месте. Она быстро отнесла остальные письма в кабинет Змеры, надежно спрятав единственное важное для нее, иподнялась наверх. Нетерпение захлестывало ее с головой. Даже Змера за многие годы впервые сделала Санне замечание из-за ее излишней суетливости. Как ребенку, когда она только начинала работать в замке. То было прекрасное время, но служанка отмахнулась от воспоминаний, стараясь думать только о ночном походе в таверну.

Казалось, что невесты никогда не уйдут. Они то и дело норовили начать новый разговор с герцогом, и каждая хотела показать себя с лучшей стороны. А Натан и Марк Виару будто специально поддерживали эти беседы и даже сами предлагали новые темы для обсуждения. Поэтому, когда герцог наконец произнес: «Я рад, что мы смогли узнать друг друга настолько хорошо», Санна облегченно вздохнула. До полуночи оставалось немногим больше четверти часа, а ей было необходимо еще сбегать в свою комнату и достать золотые для подруги монашки.

– Ты сама не своя, – прошептала Змера, когда нервозность служанки начала ей надоедать. – Сиди смирно или убирайся с глаз моих.

– Я, видно, что-то не то съела, – ответила Санна.

Змера скривилась, недовольно рассмотрела свою помощницу, бросила взгляд в сторону стола герцога и претенденток – он все никак не мог оборвать разговоры девушек, даже встал, желая произнести финальный тост – и безразлично махнула рукой. Санне только это и нужно было. Она тихо вышла из зала, но,оказавшись за дверью, тут жепомчалась к своей комнате, а там и к выходу из замка. До восточных ворот еще долго было бежать, но ее не покидала надежда, что Тария будет ждать до последнего, лишь бы получить свои монеты. А для того, чтобы избавиться от живучей монашки, никаких денег не было жалко.

* * *

Леран лежал в постели и безотрывно смотрел в потолок. Хотя мысли его были далеки от потолка, его комнаты и даже всего этого замка, и он весьма смутно понимал, что все еще смотрит в одну точку. А сон все не желал приходить.

Разговор с отцом вышел нелегким. Это и разговором можно было назвать с трудом. Все словно сговорились против него и обычной простой защиты своих интересов. Отец упорно не желал понимать опасности происходящего в замке. Натан совершенно не желал избавляться от невест, будто все еще искал способ их использовать. Марк вообще сошел с ума и уже третий день все решается признаться в своих чувствах какой-то проходимке, которая готова была запрыгнуть в койку Лерана в первый же день их знакомства.

Он все возвращал мысли к планам и стратегиям, старался думать о возможной обороне, о том, с кем еще нужно разобраться, сколько и кому заплатить, скольких уничтожить, чтобы обеспечить уверенное правление своему брату. Власть над землями будет у Натана, как и должно быть, его же вотчина – армия. Вот только если они недоделают свое секретное оружие, армия останется обескровленной.

Но, так или иначе, каждый раз в своих мыслях он возвращался к одной и той же картине: храмовники пытают Эниинг. Она сидит в их подземелье, рассказывает все, что знает, но каждый раз этого оказывается недостаточно. И если бы только на рассказе обрывались эти размышления. Но нет, они шли гораздо дальше – к боли и смерти. И от этого становилось невыносимо тяжело.

Леран не заметил, как наступило раннее утро, по коридорам разнеслись первые шаги, а за окном послышался шум работы. А он так и не смог уснуть. Из-за чего? Может, так приходит старость, а вместе с ней и бессонница? В конце концов, его отец вообще спит всего несколько часов.

В дверь постучали. Леран присел на постели и устало потер глаза.

– Можно! – громко сказал он, ожидая увидеть кого-нибудь из братьев или Эльдевира, желающего примирения. Но на пороге оказалась Санна. В дорожной одежде и с улыбкой на лице. – Что ты здесь делаешь так рано?

– У меня для тебя подарок, – улыбнулась служанка и подбежала к постели, сбрасывая на ходу плащ и обувь. – Не могла ждать, просто невыносимо ждать.

Она хотела поцеловать Лерана, но тот быстро отвернулся налить воды. Санна сделала вид, что не заметила, достала из кармана небольшой гребень, украшенный драгоценными камнями, и свернутую записку и протянула лорду.

– Гребень? – искренне удивился Леран. – Прости, дорогая, но гребни не очень подходят к моей одежде.

– Да посмотри же записку! Там все сказано. Поверь, после этого ты захочешь вздернуть монашку на ближайшем дереве.

Леран напрягся и недоверчиво посмотрел на служанку.

– Откуда такая кровожадность, Санна? Я понимаю твое горе, и мы все скорбим об ушедших, но… тебе не кажется, что это слишком? И да, на будущее, никогда даже не пытайся предположить, чьей смерти я могу захотеть. И тем более не стоит решать за меня, что я буду делать с Эниинг.

– Эниинг? – воскликнула служанка. – Была монашкой, стала воспитанницей, а теперь – Эниинг. Что будет дальше?

– Была монашкой и осталась. Отдай мне эту проклятую записку! И помолчи!

Санна повиновалась, протянула записку и широко улыбнулась. В этот момент она была похожа на прекрасного ребенка. Рыжие кудри озорно обрамляли белое лицо, зеленые глаза сверкали, тонкие пальцы выводили на голом плече Лерана понятные только ей узоры. Но для лорда что-то изменилось. Он и сам не мог понять, что именно, но лишь мельком посмотрел на это лицо, от которого раньше не мог оторвать глаз,бросил взгляд на тело, которое дарило ему массу удовольствий, но теперь его интерес больше притягивала записка. Раньше он бы отложил в сторону донесение и отдался удовольствию. Сейчас же с нетерпением разворачивал послание. «Все-таки старость, – подумал Леран. – Быстро. Очень быстро. Только недавно исполнилось тридцать. Интересно, Марк и Натан уже испытали подобное? Они ведь не намного старше его. Зачем было так усердно сворачивать этот лист?»

Наконец лорд развернул сообщение и принялся внимательно читать. Санна видела, как с каждой строчкой его лицо становится серьезней, чувствовала, как напрягаются мышцы, и не могла не радоваться. Казалось, еще немного и Леран подскочит на постели и как ошпаренный выбежит из своей комнаты вершить правосудие. Она провела рукой по его мягким волосам, так редко не забранным в хвост или косу, вдохнула любимый запах и уже предвкушала его безумный гнев. Но Леран засмеялся.

Он потирал лоб ладонью и продолжал смеяться, искренне, по-настоящему, как никогда раньше. Санна даже отпрянула от лорда в недоумении. Казалось, что этот человек сошел с ума. Настолько нелепым и нелогичным был его смех в подобной ситуации.

– Ты находишь это смешным? – спросила Санна.

Леран откинул голову на подушку и протяжно выдохнул, стараясь подавить улыбку.

– Откуда у тебя это? – в конце концов спросил он, даже не взглянув на служанку.

– Ее подруга из монастыря отдала мне гребень, рассказала все это, даже представила доказательства.

– Дорого обошлось?

– Очень, – не соврала Санна. – Ушли все мои запасы.

Леран поднял голову и изумленно посмотрел на любовницу. Санна собирала каждую монету, чтобы уйти из замка и купить собственный маленький домик рядом с городом.

– Я все тебе возмещу, – сказал он.

Служанка заулыбалась, но продолжала с вопросом глядеть на лорда. Почему-то он не спешил вскакивать и бежать в комнату Эниинг.

– Так что с монашкой? – наконец спросила она, не вытерпев ожидания. – Ты сам ее казнишь или доверишь это кому-нибудь?

Лорд внимательно посмотрел на ее лицо. Это был странный взгляд, довольный, немного наивный, жалостливый.

– Милая, – протяжно произнес он. – Скажи мне, с каких пор ты решила, что можешь лезть в подобные дела? – Санна хотела было возразить, но Леран поднес руку к ее лицу и провел большим пальцем по губам. Его ладонь легко легла на ее шею, и служанка сразу замолчала. – Я возвращаю тебе деньги, которые ты потратила. И готов отблагодарить тебя за эти сведения всем, чем пожелаешь. Вот только Эниинг сейчас, особенно сейчас, никто и пальцем не тронет. И прошу тебя запомнить то, что я сказал.

– Но как? – вырвалось у Санны, и рука Лерана при этомслегка сдавила шею.

– Ты понимаешь, что происходит? Я думаю, что нет. Я должен поговорить с ней и поговорить с герцогом. Конечно, я безумно благодарен тебе за то, что ты узнала это. И, как уже сказал, можешь просить в благодарность все, что пожелаешь, вот только не смей теперь даже подходить к монашке.

Он встал с постели. Неспешно накинул рубашку, натянул штаны и ботинки, налил себе вина в самый большой бокал и выпил его залпом.