Именем Федерации!

– Как пожелаете, – безразлично отозвался тот, приблизился к дверям и коснулся сенсора. Секундой позже двери распахнулись.

Хан вскинул оружие, но не выстрелил.

В широком холле стояло семеро кхатто. Дула их лучевиков глядели в лица людей.

– Бросайте оружие! – приказал один из охранников. – Живо!

Хан и Святов нехотя опустили лучевики и отбросили их на газон. Оливо, едко улыбнувшись, скользнул через порог и встал за спинами охранников.

– Входите, чего же вы стоите? – скроив ехидную физиономию, предложил он.

– Мда, – сказал Гемм и переступил через порог.

Кхатто попятились, образовав живой коридор.

– Только без глупостей, командир. Одно неверное движение, и они превратят вас в нечто непривлекательное, – натянуто засмеялся Оливо. – А мне не хотелось бы делать ремонт.

– Скажите, почему вы держите охранников-аборигенов? – спросил Гемм, приблизившись к Оливо.

– Кхатто верны. Предав, они сочтут себя обесчещенными. Люди же ненадежны – их всегда можно перекупить.

– Судите по себе? – спросил Хан.

– Давайте обойдемся без грубостей, – набычился Оливо и закрутил головой. – Погодите, здесь не все. Был еще такой мелкий, от горшка два вершка. Прочешите двор, он где-то прячется. Только осторожно, он опасен!

– Будет сделано! – сказал старший и мотнул головой. Двое кхатто опустили оружие и выбежали в двери.

– Проводите гостей в их покои, – распорядился Оливо, отходя в сторону.

Один из кхатто ткнул Гемма дулом под правую лопатку и указал на боковую дверь. Командир окатил его ледяным взглядом, но покорно двинулся в указанным направлении. За ним потянулись остальные.

– Ты еще пожалеешь о содеянном, – пригрозил Фарро Оливо, проходя мимо него.

– Очень сомневаюсь, господин министр! – Оливо скривил презрительную гримасу и сцепил руки за спиной.

Во дворе вдруг послышались крики, затем раздались два выстрела, пронзительно вскрикнул кхатто. Охранники, сопровождавшие пленников, отвлеклись на миг, и Гемм, а за ним и Хан с Крафтом, стоявшие рядом, накинулись на кхатто. Гемм двумя мощными ударами в горло и в ничем не прикрытую грудь заставил охранника выпустить из рук оружие. Хан с разбегу плечом сшиб второго. Тот нажал на спуск, и короткая вспышка озарила холл. Потолок рассекла черная впадина. Крафт ударил третьего ногой в живот. Кхатто, охнув, согнулся пополам, но оружие удержал. Крафт вцепился в лучевик и попытался вырвать его, нанося свободной рукой удары по запястью охранника, но никак не мог попасть по болевой точке, которой, возможно, у кхатто там вовсе не было. Кхатто крутанулся на длинных ногах и плечом отбросил от себя Крафта. Тот заскользил по полу на боку и въехал спиной в стену. Хан боролся на полу со своим противником, но никак не мог вырвать оружие. Остальные двое охранников наконец опомнились, отступили и навели дула лучевиков на Гемма и Фарро.

– Не вздумай, – грозно предупредил Гемм. Его лучевик смотрел на побледневшего Оливо. – Бросайте.

Кхатто продолжали колебаться. К ним, морщась от боли в животе присоединился третий. Четвертый, боровшийся на полу с Ханом, резко выкинул ноги, откинул от себя штурмана и поспешно вскочил с пола, взяв на мушку рванувшегося было на подмогу своим отца Ансельма.

– Ну? – требовательно повторил Гемм. – Одно движение, и ваш хозяин отправится туда, откуда не возвращаются.

– Тогда вы все умрете, – поколебавшись, ответил кхатто.

Оливо попытался незаметно сдвинуться влево, туда, где в нише стояла высокая ваза, но Гемм выстрелил, и рядом с хозяином дома на пластиковой стене вспух красный волдырь.

– Без шуток, Оливо. Стойте, где стоите.

Оливо застыл, боясь даже дышать.

С пола поднялись Хан и Крафт. Хан держался за ушибленный бок.

– Господа, давайте не будем горячиться! – примирительно выставил ладони Оливо.

– Помолчи, – рявкнул Фарро и повернулся к кхатто, который явно был здесь главным. – Ситуация сложная. Вы, конечно, застрелите нас, но ваш хозяин погибнет.

– Все мы когда-нибудь умрем, – безразличным тоном отозвался охранник, продолжая держать на мушке Гемма. – Но поверь, человек, он будет отмщен.

– Но вам-то что с того?

– Долг чести – он превыше всего!

Оливо побледнел еще больше. Повисла тяжелая пауза. Только во дворе дома продолжалась какая-то неясная возня.

– Послушай меня, дивный человек, – откашлявшись в кулак, выступил вперед отец Ансельм.

– Я кхатто, меня зовут Ар-кхо.

– Да-да, послушай, Ар-кхо, – умывая руки, продолжал монах. – Не вижу смысла в подобной жестокости. Нам с вами нечего делить, не так ли?

– Ты прав, делить нам нечего, но у нас есть приказ задержать вас и сопроводить. Он будет выполнен несмотря ни на что.

– Как же ты его собираешься выполнить, если мы все умрем?

Ар-кхо задумчиво подвигал нижней челюстью.

– Думаю, это не имеет значения, человек, – наконец ответил он.

– А не лучше ли прийти к решению, устраивающему обе стороны? – отец Ансельм чуть склонил голову набок.

– Что ты имеешь в виду?

– Я хочу сказать, что жизнь свята, и мы не хотим ничьей смерти, поэтому предлагаю заключить перемирие.

– Мы тоже не желаем ничьей смерти. Сложите оружие и пройдите в помещение, которое вам укажут.

– Боюсь, это невозможно в сложившейся ситуации, – развел руками отец Ансельм. – Прежде чем вам удастся выполнить приказ хозяина, пострадают очень многие.

– Это правда, – признал Ар-кхо. – Что же ты предлагаешь конкретно?

– Поскольку у нас нет ни малейшей причины враждовать с вами, я предлагаю решить все мирным путем, – смиренно сложил руки монах.

– Мирным?

– Исключительно мирным! Мы все опустим оружие и поговорим спокойно.

– Будет так, как скажет хозяин, – равнодушно отозвался кхатто.