Анна – королева франков. Том 2

– Он пребывал в неведении. Всем занималась королева, которая в итоге только одна владела знанием, кем на самом деле являлся фактический наследник. Бывали случаи, когда король, отчаявшийся иметь законного наследника, выдавал за него сына от своей любовницы.

Анна в ужасе схватилась за голову.

– А какова была судьба девочек, рожденных королевами, которых заменили на мальчиков? – спросила она, подняв на Эрмесинду свои голубые глаза, в которых застыл испуг:

– Она никому неизвестна. Возможно, отдавали в семью, из которой забрали мальчика, но не исключено, что и…

– Я не хочу слышать об этой дикости! – вскричала Анна. – И никому не позволю убить свою дочь, если родится она вместо долгожданного королем сына. Она имеет право на жизнь.

– Так ведь вас никто не спросит, ваше высочество, поэтому лучше никому больше не говорите об этом.

– Почему? Мой венценосный супруг не допустит этого!

– А кто с ним будет советоваться? Для людей, которые вершат политику в королевстве, важнее всего сохранить в нем спокойствие и мир, залогом которых будет рождение именно наследника королевского трона. Поэтому я осмелюсь посоветовать вам не противиться тому, чтобы во время родов присутствовало как можно больше придворных. В этом случае ваша дочь, если родится она, останется жива, поскольку ее не удастся заменить на другого ребенка.

После этого разговора Анна долго молилась в церкви святого Николая, расположенной на дворцовой территории, чтобы у нее родился сын. И причин для этого было две: для нее было важно не только сохранить трон за династией Капетингов, но и жизнь малышке, которая не виновата в том, что не может быть его наследницей.

С Анны хватило уже того, что вот уже больше месяца она не принимала участия в светской жизни и вынуждена была переехать в особые покои, в которых должна была оставаться до самих родов. Это был не самый простой и не самый приятный период в её жизни.

Несмотря на роскошь убранства, условия, в которых приходилось ей жить в этот период, были очень суровыми. Все окна в комнате были заколочены ставнями, а потому в неё практически не проникал свежий воздух. Свет, как утверждал Лорентин, опасен, потому что мог повредить её глаза.

Из новой опочивальни были вынесены картины, изображающие птиц и животных, чтобы не способствовать появлению уродств у ребёнка, и вместо них были повешены шпалеры с безмятежными религиозными сценами и пейзажами. В комнате было создано ощущение темноты, ассоциировавшейся с безопасностью, чтобы королева могла родить монарха в идеальном комфорте. Словом, всё, по мнению лекаря, должно было способствовать облегчению состояния будущей матери, а не расстройству.

Анне также было предписано им избегать плохих мыслей и снов, над чем она втайне посмеивалась, прекрасно понимая, что руководить ими не в её власти. Пространство возле её кровати освещалось при помощи свечи, и это давало хоть немного света.

В опочивальне не затухая горел камин, свежие камыши и трава покрывали пол, которые ежедневно меняли, чтобы в помещении было чисто и свежо. Посещавшие Анну женщины говорили с ней только шепотом.

В конце концов это надоело Анне, и она, вопреки воплям дворцового лекаря, перебралась в свою опочивальню и стала прогуливаться по утрам в саду, где воздух был свеж, чист и наполнен приятными ароматами.

Лорентин не отходил от нее ни на шаг, в отчаянии заламывая руки и умоляя королеву одуматься и вернуться в отведенную для родов комнату. Однако Анна не обращала на него никакого внимания, продолжая жить нормальной жизнью. Она хорошо помнила свою матушку, которая носила в своем чреве близнецов Вячеслава и Игоря и продолжала управлять княжьим двором. Никто ее не закрывал в темной комнате и не заставлял вести непривычный для нее образ жизни и скрываться от других.

О чем Анна беспокоилась больше всего, так это о санитарии. Ей непросто было вычистить дворец, но еще труднее было заставить придворных придерживаться чистоты. Однако ее усилия все же увенчались определенным успехом: они стали мыться, справляли нужду в комнатах для облегчения и перестали бросать обглоданные кости на пол.

Мать всегда рожала в бане, но этого Анна позволить себе не могла, чтобы не приводить в шок придворных. И без этого она не сходила с их языков, часто злых и недовольных. Поэтому королева не хотела становиться причиной повсеместных обсуждений, чтобы не нагнетать обстановку накануне рождения ребенка, которая могла повредить ему.

Тем не менее, она приказала к моменту родов подготовить чистые простыни и пеленки, много горячей воды, несколько чистых тазов и кувшинов, которые понадобятся для мытья рук и омовения новорожденного.

Анне уже не раз приходилось слышать, что после родов рожениц преследовала родильная горячка. И хотя она не была сильна в медицине, интуиция подсказывала ей, что именно нечистоплотность во время родов часто приводила к смерти молодой матери. Поэтому и решила избежать подобных последствий.

И хотя Анна была готова к родам, момент, когда они начались, стал для нее неожиданным. У неё отошли воды, что очень ее напугало. Как назло, в эту минуту рядом с ней не было лекаря, и она срочно послала Селин Д'Арно, старшую из опекаемый ею девушек, за ним.

– Не волнуйтесь, ваше высочество, – попыталась ее успокоить Эрмесинда, уже родившая двух дочерей. – Это отходят ненужные воды, которые указывают на то, что скоро у вас начнутся схватки.

– Схватки? – переспросила Анна.

– Это такие периодические боли, свидетельствующие о том, что ребенок готовится выйти из темноты материнского чрева на божий свет, – объяснила ей герцогиня.

– Они будут сильно болезненными? – не скрывая страха спросила королева.

– Да, очень, но на протяжении многих веков невыносимая боль считалась во время родов обязательной и необходимой. Агония, которую женщины испытывают при родах, тесно связана с падением Евы в Эдемском саду и постоянно напоминает им о её первородном грехе.

– Эрмесинда, удалите из моей опочивальни всех девушек и оставьте из фрейлин только женщин, – приказала королева.

Герцогиня тотчас выполнила ее распоряжение и, спустившись в зал, громко объявила: «Королева рожает!»

Придворные, отдыхавшие после обеда, тут же повскакали с мест и бросились в опочивальню Анны. И вот уже плотная толпа обступила постель, в которой металась королева.

Берта, графиня Понтье, вместе с другими фрейлинами подняли крышки всех сундуков, расплели ей косы, развязав все узлы на лентах, открыли замки во всех шкатулках, объясняя по ходу дела её высочеству, что любая запертая или завязанная вещь может затруднить ей роды. А затем стали петь для неё песни, которые должны были облегчить состояние рожающей королевы.

Анна, удобно устроившись на ложе, прикрыла веки и слушала их голоса, которыми они обращались в молитве к святой Маргарите, которая смогла выбраться из чрева самого дракона, который её поглотил, – и вдруг резкая боль пронзила ее тело. Крик вырвался из ее уст, а из глаз потекли слёзы.

– Господи, как больно! – прошептала она, но добавить ничего не успела, поскольку новая боль заставила ее закричать.

Наконец в опочивальне появился Лорентин. Он сходу приблизился к королеве, но она крикнула: «Помой руки и только после этого прикасайся ко мне!»

Лекарь подошел к одному из тазов и вымыл руки с мылом. Затем вновь подошел к роженице.

– Графиня, – обратилась она к Берте Понтье, – удалите половину из присутствующих, а то мне нечем здесь дышать из-за их благовоний.

Вскоре в комнате вместе с замужними фрейлинами осталось не более двадцати человек, среди которых были не только женщины, но и мужчины.

Схватки у королевы усилились, а время между ними сократилось. Казалось, выдерживать боль от них уже не было мочи, но Анна собрала все свои силы и не позволила жалеть себя.

Лорентин попросил ее съесть кусочек сыра, на котором начертил магическое сочетание цифр и букв.

– Зачем это? – спросила она охрипшим от криков голосом.

– Чтобы защитить ребенка, который рвется на свет божий, – ответил он, не спуская глаз с расставленных ног королевы.

Истошный крик, исторгнутый вскоре из ее груди, подтвердил восторженным присутствующим, что их побеспокоили не напрасно. Быстрым движением врач отдернул простыни и с подчеркнуто серьезным видом склонился над оголенным животом.

Дамы, стоявшие на некотором отдалении от ложа, старались сдержать натиск мужчин, которые не желали упустить ни малейшей детали из этого захватывающего зрелища.

Наконец появилась черноволосая головка, и Лорентин крикнул:

– Тужьтесь сильнее, ваше высочество. Я уже вижу ребенка.

Анна изо все силы постаралась вытолкнуть его из своего чрева. В конце концов, королева произвела на свет упитанное дитя, громкий крик которого раздался в комнате.

В опочивальне поднялся недовольный ропот от того, что Лорентин долго возился с ребенком, отрезая его от материнской пуповины. Когда пупок был завязан, лекарь поднял вверх орущего ребенка так, чтобы все увидели его пол.

– Кто? – только и смогла выдохнуть королева из не совсем восстановившихся легких.

– Наследник… родился наследный принц, – выдохнула восхищенно толпа вместо лекаря.

– «Да здравствует наша королева!» – слились в единодушной здравице восторженные голоса.

Анна на мгновение закрыла глаза, а потом громко потребовала: