Безрассудные. Книга 2

За окном шел дождь, и в абсолютной тишине было слышно, как капли барабанят по стеклу в такт с прерывистым дыханием Эдди.

– Что же ты наделал, Эдвард? – наконец произнесла Марина, смахнув непрошеную слезу рукой.

Эдди запустил пальцы в волосы и откинулся на спинку кресла.

– Мне очень жаль.

– Жаль? – вздернув бровь, переспросила Марина. – Ты сожалеешь, что устроил сцену на потеху публике, или что не доверяешь мне?

– Мне жаль, что все это случилось, – осторожно ответил Эдди. – Я не сдержался, повел себя, как дурак… Но это не имеет никакого отношения к доверию. – Эдди поднялся с кресла, его широкие плечи заметно напряглись. – Я видел то, что видел. Он целовал тебя.

– Он поцеловал меня в щеку. Это был дружеский жест, – Марина со вздохом вскинула руки, будто устав спорить. – Но доказывать тебе я больше ничего не собираюсь. Это бесполезно.

– Вот как, – Эдди засунул руки в карманы. – Я думал, у тебя найдется какое-то более убедительное объяснение вчерашней сцене, которой я стал свидетелем.

– Что ж, ты ошибался, – Марина уронила руки, злясь на них за неуместную дрожь. – Не будет никаких объяснений. – Она решительным шагом направилась к двери спальни мимо нахмурившегося Эдди, бросая на ходу, – Я собрала твои вещи, забирай сумку и уходи.

– Черта с два я позволю тебе снова поступить со мной таким образом! – Эдди схватил ее за руку и резко развернул к себе.

– Я не собираюсь с тобой спорить и убеждать в одном и том же, Эдвард! – Марина высвободила руку и с силой толкнула его в грудь. – Я не хочу переживать одну и ту же бесконечную историю, в которой ты устраиваешь сцену ревности по одному и тому же поводу. Мне кажется, что я постоянно переживаю день сурка. Это сводит меня с ума, и, уж точно не сыграет нам во благо. Если ты не доверяешь мне, значит не веришь ни в мои чувства, ни в наши отношения в целом.

Лицо Эдди приобрело оскорбленное выражение.

– То есть ты хочешь убедить меня, что во всем виноват только я? – он покачал головой, его зеленые глаза вспыхнули недобрым огнем. – Нет, ты действительно хочешь убедить меня в том, что я должен танцевать от радости и хлопать в ладоши, когда другой мужик лапает мою женщину и слюнявит ее «дружеским» поцелуем?

Глядя Эдди в лицо, Марина заметила краем глаза, что у него тоже дрожат руки.

– Ты устроил сцену на глазах у других людей в очень важный для меня день, – настаивала она, отказываясь видеть еще что-нибудь, кроме этого. – И не пытайся меня убедить в том, что это был единственно возможный вариант развития событий. Своим поведением и словами ты публично оскорбил меня. И я не хочу продолжать какие-либо отношения с мужчиной, который не в состоянии контролировать себя и свои эмоции, хотя бы на людях.

– То есть ты предлагаешь мне убираться к чертям? – Эдди закружил по комнате, запустив пальцы в волосы. – Нет, нет, нет… Это не может повториться. – Он резко остановился и повернулся к Марине. – Да, я ревнив и признаю этот факт. Но ты не делаешь ничего, чтобы не давать мне лишних поводов для этого. И это тоже факт. И не надо использовать тезисы о доверии в качестве аварийного выхода. То, что твой медиа-бойфренд использует любую возможность приударить за тобой, – это не моя навязчивая фантазия, а чистой воды факт. И я не могу реагировать на это иначе. Я люблю тебя и не готов делить с другим, и уж тем более смиренно наблюдать, как он откровенно лапает тебя у меня на глазах.

– Не кидайся признаниями, Эдвард. Это патология, а не любовь.

Эдди замер, затем схватил Марину за руку и с силой притянул к себе.

– Ты это сейчас серьезно? Это твое упорное нежелание довериться чувствам и всегда какой-нибудь лощеный щеголь, вьющийся вокруг тебя ядовитым плющом, – крепко сжав ее плечи, он пытливо всматривался в ее побледневшее лицо. – Тебе это ничего не напоминает?

– Напоминает. Поэтому я и предлагаю тебе уйти, чтобы не усугублять ситуацию, – Марина непреклонно стояла перед ним, глядя куда-то в сторону.

– Ты ведь не хочешь этого, Марина. Лгунья из тебя никудышная, актриса тоже. Зачем ты это делаешь? Зачем пытаешься избавиться от меня при первой подвернувшейся возможности?

– Я просто предлагаю нам побыть врозь и разобраться в себе, – голос Марины предательски дрогнул. – Все это… Наша встреча и воссоединение… Наверное, все случилось слишком быстро.

– То есть трех лет нам оказалось недостаточно, чтобы «разобраться» в себе? Или ты только о себе говоришь?

– Я говорю о тебе.

– У меня было достаточно времени, чтобы во всем разобраться! – горячо возразил Эдди, не веря собственным ушам. – Мне казалось, мы уже обсудили этот вопрос. И доказали друг другу, что нам хорошо вместе.

– Да, когда мы наедине, у нас нет проблем. Но большая часть нашей жизни проходит за пределами стен спальни, Эдвард! Ты гастролируешь, я работаю на телевидении, каждый день мы контактируем с огромным количеством людей обоих полов! И если три года назад мне приходилось подстраиваться под законы, которым была подчинена только твоя жизнь, то теперь я сама – часть системы, и вынуждена жить по законам, которые диктует мне индустрия, – Марина беспомощно развела руками. – Я не хочу доставлять тебе проблем. Не хочу быть причиной и участницей сплетен и публичных разборок. И если другого выхода нет, значит, я больше не хочу тебя до тех пор, пока ты не научишься доверять мне и людям, с которыми мне приходится общаться.

Резким движением Эдди привлек Марину к себе и прижался губами к ее рту. Тело Марины мгновенно вытянулось в струну, пальцами он почувствовал как встали волоски на ее коже, а губы стали мягкими и податливыми.

– Пока еще хочешь, – прошептал он, проводя пальцами по коротким волосам на ее затылке.

– Это не решение проблемы, – настойчиво сопротивлялась Марина, но ее тело предательски затрепетало в его объятиях.

– Как мне еще перед тобой извиниться? Как убедить в том, что я сожалею, но если подобное повторится, то, вероятнее всего, я постараюсь не устроить скандала на людях, но точно оторву башку твоему хахалю при встрече наедине? – Эдди крепко держал ее за голову, пытливо вглядываясь в потемневшие глаза Марины.

– Я не хочу, чтобы ты меня ревновал! – бессильно сжав кулаки, Марина вырвалась из его крепких рук. – Неужели ты этого не понимаешь?

– А я не хочу, чтобы мне давали поводы для ревности, – с тихой яростью произнес Эдди.

Ее губы задрожали раньше, чем она успела их крепко сжать.

– Я не могу тебе этого гарантировать, Эдвард. Так же, как и ты не можешь оградить меня от страданий. Мне казалось, что наш план хорош, но он не работает, – Марина заморгала, прогоняя навернувшиеся на глаза слезы.

– В этом ты совершенно права, – вяло отозвался Эдди. – Значит, нужно придумать новый план.

Марина бессильно уронила руки.

– Но другого плана нет.

Эдди поднес ладони к щекам и тяжело вздохнул. Выражение печальной отрешенности на лице Марины доводило его до отчаяния. Собственное бессилие и непонимание ситуации болью отдавалось в груди. Он медленно приблизился к ней и прикрыл глаза.

– Но сейчас ты еще хочешь меня, – Эдди подался вперед и мягко коснулся губами ее губ. Нежность и тепло его поцелуя одновременно обезоружили и напугали Марину. – Мы не занимались любовью целый месяц.

Марина почувствовала, как кровь забурлила в ее жилах, когда Эдди протянул к ней руку, проводя костяшками пальцев по ее щеке.

– Можешь ничего не говорить, я и сам все вижу, – Эдди жадно поцеловал ее.

Марина ощутила порывы неистовой страсти, которую он даже не пытался сдержать, вкус горького разочарования и испепеляющего желания. Эдди потянул ее вниз, на красный в тонкую желтую полоску диван, одновременно стягивая с нее шелковый топ на лямках и припадая губами к неистово бьющейся жилке на ее шее. Он не хотел сдерживать своих желаний и оставаться нежным. Ее тихий стон поверг его в пучину безумия.

О да, она хотела его. Она мечтала об этом с того самого момента, как он переступил порог ее дома, но нелепая гордость и непробиваемое упрямство не позволяли ей в очередной раз с легкостью принять собственное поражение. Марина слышала, как оглушительно стучало ее сердце. Она беспомощно вскрикнула, когда рука Эдди сдернула с нее шелковые брюки, спеша открыть полный доступ к ее телу.

Окна дрожали от колотившего со всей силы в стекла ливня. Губы Эдди хищно прижимались к ее, ногти Марины царапали его повлажневшую от страсти кожу. Горячо и быстро дыша, Эдди крепко сжимал ее вытянутое в струну тело, спеша овладеть им.

«Моя. Только моя», – пульсировало в его висках, пока голодным ртом Эдди блуждал по ее бархатной коже. Марина запустила руки в его шелковистые локоны, с жадностью притягивая к себе как можно сильнее. Он пожирал ее, отпустив на волю зверя, скрытого в нем, нетерпеливо требовал от нее ответной реакции, разжигал новый огонь языком и губами. Когда Марина выкрикнула его имя, сотрясаясь от бурного оргазма, Эдди нетерпеливым резким движением погрузился в нее. Никого и никогда не будет он так страстно желать, так неистово любить и безумно ревновать. Никто и никогда не заменит ей его, – дикого и необузданного, выносливого и искусного любовника, способного заниматься с ней любовью всю ночь напролет и доставлять неземное наслаждение. Он просто не позволит этому случиться. С такими мыслями, спустя некоторое время, Эдди обнаружил себя качающимся на многоцветной сияющей радуге посторгазмического блаженства.

В то время как он крепко сжимал притихшую Марину в объятиях, стихия за окнами разбушевалась не на шутку. Дождь яростно барабанил в стекла, ветер затянул заунывную песню.

– Непогода буквально следует за мной по пятам, – заметил Эдди, лениво перекатываясь на спину и опустив руку с дивана в поисках своей футболки.

Марина молча соскользнула на пол и торопливо натянула топ и пижамные брюки.

– Да, тебе стоит поторопиться, чтобы добраться до дома без осложнений.

Легкая улыбка на расслабленном лице Эдди померкла. Опешив, он уставился на нее.