Чертоги разума. Изгнанник

– Я не буду говорить, о чём я думал… это были весьма непристойные мысли, – сказал он.

Брови Судьи поползли к переносице. Бесстрастно пустые глаза едва полыхнули ядовитым гневом. Лариану хватило и доли секунды, чтобы заметить это. И его это порадовало.

– Подключить ЧиПе, – скомандовал Судья Дилгертон.

Зал замер во внемлющей тишине. Техник нервно метнулся к широкому экрану, нажал на панель сбоку от него, и из стены выехал маленький ящик. В чёрном полупустом квадратике лежал электронный обруч, с помощью которого можно было подключиться к памяти обвиняемого. Техник вытащил его и косолапой походкой зашагал к Лариану.

– Эй! – возмутился тот, когда на его голову попытались нацепить обруч. – Мои мысли – это интимная зона. В них нельзя вторгаться без моего разрешения!

Он с усилием выговаривал слова, поскольку боролся с тянущимися к его голове руками Техника. В итоги задуманное удалось осуществить при помощи парочки Постовых – охранников залов Галлитерия.

Судья удовлетворенно кивнул, и широкий экран засиял. Техник водил пальцами по крохотному сенсорному датчику у себя в руке, пытаясь зацепить воспоминания.

Это напоминало морскую гладь, в которой в виде ряби мелькали образы, слышались звуки.

Через пару минут все поняли, что на экране вспыхивала лишь несуразная мешанина из обрывков воспоминаний Лариана, вплоть до первого похода на горшок. Зал молча наблюдал за происходящим на экране, пытаясь отыскать хоть что-то важное. Затем весь экран заполнила сильная рябь, воспоминания смешались, и увидеть что-либо уже было невозможно.

К этому времени терпение Судьи Дилгертона иссякло.

– Довольно. – Он спокойно махнул рукой, но по глазам было видно, что ему это совсем не понравилось.

Техник виновато выключил экран, снял обруч с головы Лариана, убрал его обратно в ящик и затаился в углу, покраснев до кончиков ушей и пялясь на свои ботинки.

– Поступим несколько иначе, – обратился Судья Дилгертон к залу, а затем перевёл чёрные щели глаз на Лариана: – Подсудимый сам скажет, в чём он виноват и какое наказание может понести за свои ошибки. Однако помните, что вы преступили закон, Илларион Грин. Закон Галлитерия.

Рут поднялась было и хотела вступиться за обвиняемого, но Доус её остановил. Это могло навредить. Ей нечем было его оправдать. Качнувшись на каблуках, Рут уселась обратно.

Напряжение навалилось на плечи Лариана, не давая спокойно всё обдумать. Пожирающий взгляд каждого присутствующего в зале пригвождал к месту и словно бы пихал со всех сторон, хихикая и насмехаясь, стараясь разозлить, сбить с толку. Лариан потянулся к груди, ощущая под тканью рубашки заветный предмет. Когда он касался его, на душе становилось спокойней.

– Если и так, – подняв серебряные глаза на Судью, произнёс Лариан, – то законов я не нарушал. Ваши законы – это свод правил, которые действуют не на благо общества. Может, я в чём-то и виноват, но уж явно не до такой степени, чтобы меня казнить. Это бесчеловечно.

Судья с любопытством оглядел его.

– Но если ты ничего не нарушал, то почему стоишь сейчас передо мной?

– Если честно, я не хотел сюда идти, – отозвался Лариан, кинув через плечо взгляд на Капитана, а затем добавил уже более серьёзно: – И вы не судья. Только не для меня.

Дилгертон подавил ироничную улыбку. Иерархи возмущенно завопили, указывая на обвиняемого пальцем:

– Казнить его!

– Разбойник!

– Преступник! Возмутительно!

– Гнать его прочь! – галдели они.

Эти слова сыпались на Лариана, как маленькие осколки разбитого стекла, они ранили его, но сильного вреда не причиняли.

– Ты понимаешь, что идёшь против закона? Против своего дома. Против своих родных, – успокоив подчинённых, спросил Судья Дилгертон.

– Ваши законы защищают не народ, а вас! Это вы их придумали, они не имеют силы. Вы скрываетесь за властью под маской добродетели, освободителя мира, даровавшего людям новый дом… но ходить под ней вечно у вас не получится, – с запалом произнёс Лариан.

Что-то в наступившей тишине заставило его сжать вспотевшие ладони в кулаки. Судья Дилгертон встал с трона, и его мантия заколыхалась вокруг тела кровавыми водопадами. Встали и Иерархи, и люди на трибунах, поднялись и Рут с Капитаном.

– Неповиновение закону чревато казнью, Илларион, – с ноткой угрозы сказал Судья Дилгертон. – На моём веку было немало таких вот бунтарей, как ты. Людей, чьи амбиции стали выше морали общества. Неужели ты не знаешь их судьбу?

Лариан наморщил нос. Дрожь волной прошла по его телу, заставляя осознать реальность происходящего.

С кем он осмелился играть?!

– Я ещё не совершеннолетний, – тихо заметил он, словно уже не был уверен, что это являлось его преимуществом. По законам Галлитерия несовершеннолетние не могли подвергнуться смертной казни. Лариан искренне рассчитывал на это, хотя другие законы обходил стороной.

Спасет ли его этот?

Судья Дилгертон как-то странно улыбнулся – уголки его губ дрогнули, открыв белоснежные зубы.

– Я знаю, – хладнокровно произнёс он и задумался, постукивая длинными пальцами по подлокотнику. – Ты обходишь другие законы, но на некоторые непрестанно уповаешь – глупый выбор. Галлитерий такого не потерпит. Я такого не потерплю.

Лариан внимательно следил за глазами Судьи, пытаясь уловить мысль, но та ускользала. Однако его губы беззвучно шевелились.

Долгие минуты тянулись, словно целая вечность. Всё это время Лариан ощущал напряжение, сковавшее его тело. Наконец Судья прокашлялся, готовясь что-то изречь.

– Илларион Бенджамин Грин, – вскинув голову, начал он. Зал замер, предвкушая. Рут и Доус тревожно сжались. – Закон решил признать вас виновным. Вы будете подвергнуты казни Зиметрия, как только достигнете совершеннолетия, а срок до того дня, ты, обвиняемый, просидишь на нижних ярусах тюрьмы Галлитерия.

Сердце гулко стукнуло в груди. Лариан побледнел.

Он не на это рассчитывал. Совсем.

– Погодите! – вмешался вдруг Капитан Доус, выйдя на середину зала.

Судья выжидающе глянул на него. Лариан оцепенел.

– Это моя вина, Судья Дилгертон, – заявил Доус.

– Ваша? – уточнил законник.

– Что? – опешил Лариан. – Прекрати!

– Меня не было рядом с ним, когда я был нужен. Некому было сказать Лариану, как поступить правильно. Он другой. Но это поправимо. Я должен был помогать ему и наставлять, а вместо этого всё время был где-то далеко. Не с ним. И сейчас очень жалею об этом…

У Лариана защемило в груди. Капитан Доус не был виноват ни в чём, ведь Лариан знал, что сам выбрал этот путь, и вряд ли кому-нибудь удалось бы его переубедить. Капитан винил себя понапрасну.

Судья молча нахмурился, смерив Праймуса холодным взглядом. Тот нервно заерзал на месте.

– Как мы знаем, наставником Ла’иана Г’ина является его дедушка – мистер Котман Г’ин, – вскинулся Праймус.

Тут вмешался Лариан.