Чертоги разума. Изгнанник

– Мы для неё уже как палачи, – заметил Лариан, криво ухмыляясь.

Извинения он решил оставить на потом.

Рут хихикнула в стороне, поправляя красный пиджак. На фоне белых стен корабля она казалась слишком ярким пятном.

– Всегда выкручивались, – уверенно бросила женщина. – Ты их очаруешь, мой ягнёночек.

Лариан состроил ей недовольную рожицу. Из боковой стены раздалось гудение. Доус шагнул к ней и нажал на сенсорную панель. Раздался щелчок, и трап пополз вниз, открывая проходной шлюз. Свет в отсеке погас, и теперь можно было разглядеть, как солнце медленно проникает внутрь, заполняя всё огненными лучами.

Когда трап коснулся земли, перед Ларианом предстала отвратительная картина: глайтор пристроился на стоянке возле главных врат Галлитерия. Массивные створчатые арки выстроившимися в ряды громадами украшали фасад здания. Оно было похоже на большой хрустальный амфитеатр, закрытый полупрозрачным куполом крыши, переливающейся перламутром под лучами солнца.

Лариан никак не мог понять, что же ему напоминает это здание в форме полусферы.

Может, Землю?

Доус медленно спустился по трапу и зашагал ко входу в здание. Следом за ним, цокая каблуками, последовала Рут. Её конский хвост из белоснежных волос хлестал воздух. Лариан шёл последним, чуть в стороне от них. В ушах невыносимо шумело, словно бы в голове поселился рой назойливых мух.

Лариан старался не обращать на это внимания, но сердце предательски колотилось. Он думал о том, что будет с ним теперь. Теперь, когда все карты были раскрыты, и у него не осталось козырей.

Конечно, когда он сказал дяде о том, что ему всё равно – это было не так. По крайне мере, частично. Он стремился туда, куда все боялись попасть. Ему хотелось на Землю. И единственным способом оказаться там располагал только Галлитерий.

Это было Изгнание.

Меньше всего Лариану хотелось оказаться в зале суда, громадном куполообразном помещении. При входе от двери по бокам его тянулись высокие подиумы со скамейками для свидетелей и присяжных заседателей. Люди заходили туда через отдельную дверь, и это давало им иллюзию безопасности. Между подиумами располагалась обозначенная чёрной полосой узкая дорожка, по которой преступник проходил в безвольном молчании. В центре размещалась небольшая круглая трибуна для обвиняемого, именно в этом углу его способны были пожирать глазами все, кому бы этого захотелось. К противоположной от двери стене примыкал высокий подиум, на котором высился трон Судьи с парящим где-то сбоку магнитным столиком. Судья не стучал по нему молотком, как это делали в позапрошлых веках, теперь ему стоило лишь коснуться столика ладонью, и обвиняемый получал сильную встряску током, идущую через чип, который вживляли всем жителям Галодриона. Теперь именно ток был молотком, которым Судья постукивал по столу, дабы призвать зал к тишине. Самым неприятным во всей этой обстановке было даже не это, а громадный экран, пристроившийся на стене подле трона Судьи. Это был Читатель Памяти.

Теперь не нужно было проводить допросы и выяснять – что произошло и кто виноват? Стоило лишь задействовать ЧиПе, как его коротко называли – и без слов обвиняемого всё было понятно. Техники ЧиПе могли без труда найти в голове любого человека нужную информацию. Стоило лишь хорошенько там покопаться. А они это любили.

Лариан стоял на трибуне в центре зала и ощущал, что начинает нервничать. Во время суда, кроме Судьи, в зале присутствовали ещё и Иерархи – так называемые советники Судьи. Они располагались у ног трона на небольших парящих креслах с высокими спинками и пожирали всех присутствующих безумными крысиными взглядами. Один из них, Праймус, был хорошо знаком Лариану. Он всегда ему не нравился, тощий и картавый дядька с лысиной на полголовы. Праймус был главным советником.

Что до других, то они чаще всего молчали. Низкорослые карлики с пухлыми животами сидели, съёжившись в креслах, и шарили пальцами-сардельками по своим выбритым головам.

Капитан Седьмого патруля всегда присутствовал на любом судебном разбирательстве. Он, в отличие от других, мог попытаться переубедить Судью или предложить своё решение, а иногда и возразить, в то время как даже сами Иерархи не имели права спорить с решением Судьи. Они могли лишь вставить какой-то аргумент до того, как вершитель правосудия примет окончательное решение.

Седьмой патруль являлся главной защитой города и его неотъемлемой частью. Каждый человек, родившийся в Галодрионе, мечтал стать хоть крохотной пешкой в его системе. Но больше всего каждый хотел быть Капитаном. Удача улыбалась лишь одному из миллиона.

Джонатан Доус стал тем, кому улыбнулась удача.

Рут сидела на крохотной скамейке у подножия правого подиума. Эти скамейки предназначались для адвоката обвиняемого, кем женщина, собственно, и являлась. Рядом с Рут стоял Капитан Доус. Он выглядел слегка напряжённым, хотя и пытался держать себя в руках.

В зале стояла душная тишина, в которой Лариан слышал тысячи вдохов и выдохов, хрипов, приглушенных хохотов и шепотков, сливающихся в одно безумное безликое чудовище, расползающееся по всему помещению.

– Сегодня мы подвергаем справедливому суду Иллариона Бенджамина Грина, – громыхнул Судья Дилгертон, призывая присутствующих к вниманию. Его высокий долговязый силуэт вырос на троне. Седые длинные волосы были зачёсаны назад и завязаны чёрной крапчатой лентой. Красная мантия багровым водопадом лежала на его плечах, обтекала тело и подолом спускалась на пол, застывая, как скованная льдом река. Под ней проглядывал мундир чёрного оттенка. Судья почти не шевелился, но взгляд его больших тёмных глаз всегда неотрывно скользил по залу, цепляя Лариана.

В зале от его голоса разносилось гулкое эхо. Все присутствовавшие внимали его словам и с трепетом наблюдали за движениями губ.

Лариан громко фыркнул. Для него всё это было лишь глупым цирком. Звери подчинялись дрессировщику, а Судья Дилгертон именно им и был. Тигры никогда не кусали руку, которая их кормила, а кошки были послушнее любых собак.

Конечно. Любой зверь послушен, когда знает, как свистит кнут дрессировщика.

– Вы хотите что-то сказать, подсудимый? – гаркнул Праймус, сощуривая крысиные глазки.

Лариан обернулся и посмотрел на Капитана Доуса. Тот всем своим видом говорил, что нужно заткнуться и просто слушать, но Лариан не мог. Он не хотел становиться частью этого зверинца. Не хотел делать то, что от него требовали.

Отвернувшись от Капитана, он внимательно посмотрел на Праймуса.

– Да, пожалуй, – чётко проговорил Лариан. За спиной послышался хлопок – Доус с досадой шлёпнул себя ладонью по лбу. Рут зашипела от раздражения.

Зал затаил дыхание. Взгляд Судьи скользнул на непослушную собачонку и попытался прожечь в ней дыру.

– Что же именно, обвиняемый? – холодно спросил он.

Присутствовавшие боязливо втянули головы в плечи, как черепахи, тайно смакуя происходящее. На их глазах разворачивалась кровожадная бойня, состоящая лишь из слов и взглядов.

– Вы намеренно врёте своим гражданам и лишаете их свободы воли? – спросил Лариан. Его голос звучал уверенно. – Их жизнь – иллюзия выбора.

Слова Лариана проскользили по залу, как вилка по стеклу. Поднялся гул возмущения, раздались дикие возгласы протестов. Присутствовавшие повскакивали со своих мест и яростно загалдели. Судья Дилгертон не спускал глаз с Лариана. Он был абсолютно хладнокровен.

– Тишина, тишина! – залаял Праймус.

Но народ не обратил на него внимания. Пухлые Иерархи забеспокоились, нервно ёрзая на своих стульях.

В суматохе никто и не заметил, как рука Судьи потянулась к магнитному столику, ладонь легла на гладкую поверхность, и зал разразился жалобным воем.

Крики тут же смолкли. Тишина вновь накрыла присутствовавших, и они снова уселись на места.

– Ты не осознаёшь, в каком положении оказался, – с прохладцей произнёс Судья Дилгертон.

Лариан согнулся пополам, корчась от боли. Ток пропускали через нервные окончания, затрагивая болевые точки тела. Доус поморщился, глядя на племянника, и сжал кулаки.

– Ты не закон здесь, и никогда им не был, – прохрипел Лариан, выпрямляясь.

Судья Дилгертон будто и не услышал сказанного, а вот Иерархи возмущённо зашептались, перебирая бахрому на подолах своих мантий.

– Начнём суд, – провозгласил Судья Дилгертон, окинув присутствующих ядовитым взглядом, и махнул рукой.

Праймус тотчас вскочил с кресла, раскрыл перед собой ладонь, и из неё выскочили строки, которые полупрозрачными линиями повисли в воздухе.

– Подсудимый, Илла’ион Бенджамин Г’ин, обвиняется в незаконном ’асп’остранении хаке’ских кодов, взломе недоступных для простых ’раждан Файлов. В нецелесооб’азном наме’ении скопи’овать их. В соп’отивлении а’есту, дебошах, попытках к бегству за пределы города в зап’етные секции, недопустимые для жителей Галод’иона. Помимо всего этого, обвиняемый был замечен за попыткой взлома Отсеивателя и незаконным п’оникновением в штаб Внешнего По’та и…

– Достаточно, – перебил его Судья Дилгертон. Праймус послушно заткнулся.

Холодные чёрные глаза смерили Лариана взглядом, и что-то в них напомнило ему о смерче, который засасывал всё, что вставало на его пути. Это был смерч, в который все прыгали добровольно.

Что-то пробурчав, Праймус уселся обратно на стул.

– О чём вы думали в тот день, когда совершали преступления? – спросил внезапно Судья Дилгертон, подавшись вперед на троне.

Лариан нахмурился в раздумьях. В его серебристых глазах промелькнул игривый огонёк.