Корабль уродов

Я медленно лег и уткнулся лицом в подушку.

Как же страшно. Всё это – ждет меня?.. Мморок хорошенько выберет, как мне отомстить. Мморок не хуже меня разбирается…

Снова всплеск ужаса. Болезненной волной прокатывается по телу и парализует сознание. Господи, да со мной же никогда такого не было. Так бояться – бессмысленно, непродуктивно, это никак мне не поможет, и я никак не могу повлиять… такой страх – это слабость. Хватит уже. Имей мужество. Сядь. Они наверняка следят за тобой.

Я сел. И стал методично перебирать в голове разные пытки. Представляя всё в лицах. И стараясь не меняться в лице во время этих приступов.

Сценарии все были приблизительно похожие. И умерев раз десять от рук Мморока, я, кажется, свыкся с этими ощущениями и переживал уже не так сильно. Но продолжал прокручивать всё это в голове. Я же много знаю. И физиологию, и статистику – ну, то есть, когда кричат, когда умоляют…

Ну вот, к вечеру второго дня я уже думал об этом с идеальным хладнокровием. Сердце, мучившее меня до обеда, угомонилось. Зато теперь я, кажется, начал чувствовать то, о чём думаю. Представляю гарруту – болит шея, вспоминаю испанский сапог – сводит ногу. Хотя вряд ли Мморок опустится до таких средневековых методов.

Следующая ночь преподнесла мне еще один подарок. Страх смерти.

Вот я выдумываю, выдумываю, да – боль, муки – а дальше-то что? Я умру? И что будет? Исчезну? Как будто меня и не было, и не было и этого мира, потому что я не смогу знать о нём, я ни о чём не смогу знать. Для меня ничего не будет, даже взгляда, даже мысли, пустота, отсутствие, небытие. Или ад? Вечные муки, вечное возмездие?

Я лежал на спине и тупо смотрел в черный потолок.

Я раньше и не думал о религии… Я раньше и не думал так глубоко о смерти…

Где-то на этом на меня снизошла благодать: я отключился. Разбудили новые миньоны – притащили завтрак. Чтоб их! Теперь мне точно не уснуть.

Поел. Мысли метались беспорядочно – всевозможные страхи. Всё тело болело. К горлу подступил огромный ком, и меня вырвало. Слабонервный!

Я весь день просидел на кровати, уткнувшись лицом в собственные ладони и что есть силы заглушая навязчивые мысли воспоминаниями – хоть какими. Это почти не помогало. В любом воспоминании мой мозг находил отсылку к предстоящему, и я снова захлебывался страхом.

У меня и так, вероятно, нестабильная психика, а теперь я сходил с ума окончательно. И я совсем не ел. Настоящий физический голод как будто напоминал мне, где всё-таки реальность. И отвлекал себя от дурных мыслей тем, что смотрел на полные тарелки и говорил себе: «Да, я голоден. И вот еда. Но я не подойду к ней. И не поем. Хотя я голоден. И вот еда. И ее скоро унесут. Но я не подойду к ней». Безумие.

На четвертый день, вскоре после того, как унесли нетронутый завтрак, ко мне зашел он сам. Мморок.

Как выяснилось, все мои старания были напрасны. Сколько я не представлял этого момента, сколько не готовился морально, а всё равно чуть не умер от холодного страха. Мморок сел рядом со мной.

– Ну что, зятек, как поживаешь?

Я, не мигая, смотрел в пол.

– Я смотрю, ты совсем не кушаешь. На вот, возьми, я тебе принес, – он достал пачку чипсов.

Я заставил себе моргнуть, повернуть голову и встретиться с ним взглядом.

– Ну? – сипло спросил я.

– Что ну? – Мморок улыбнулся и настойчивее протянул мне подачку.

Я взял и повторил, не в силах сформулировать нечто большее:

– Ну?

– Что, боишься, зятек?

Ну почему, почему всё так ярко и страшно, будто не было тысяч воображаемых диалогов? Господи, неужели сейчас – сейчас! – всё это начнется?! Да не может такого быть!.. Я едва сдерживался, чтобы не начать кричать и биться о стены.

Снова опустил дрожащий, наверно полоумный взгляд.

Иметь бы мужество не показывать страх, не терять рассудка… Кто бы мог подумать, что я окажусь таким слабым.

– Ну-ну, – он похлопал меня по плечу. – Ты это зря. Думаешь, я буду тебя пытать? Думаешь, я мстительная сволочь? Вовсе нет. От твоей смерти, сколь бы то ни было мучительной, баланс не выправится – к сожалению. А нам с тобой надо именно что исправлять твою ошибку, мальчик.

Я молчал, в общем-то, боясь поверить в услышанное.

– Нет, свое я, конечно, взял… да и возьму еще, если честно, но едва ли это сравнимо с твоими страхами, а? Я ведь знаю, фантазия у тебя богатая. И твой нынешний вид полностью подтверждает мои предположения: ты самостоятельно помучил себя лучше, чем кто бы то ни было вообще мог. Скажешь «нет»? – Мморок усмехнулся.

Я молчал. Неужели я настолько предсказуем? Да нет, наверно, тут какой-нибудь наркотик. Распространили газ по комнате… Кто знает.

– О, Дриммор, неужели я перестарался, и ты так и не обретешь дар речи? – оскалился он.

Нужно было что-то сказать. Я покосился на него и тоже – через силу – оскалился.

– Я просто не хочу перебивать вас, зятек.

– Ждешь, значит, когда я всё объясню. Что ж, поешь для начала – тебе сейчас принесут. А я зайду к тебе через час, тогда и поговорим. Ты как раз оклемаешься немного, я думаю.

Он снова похлопал меня по плечу, обнажил ряд шикарных керамических зубов и на этом оставил меня. Мне принесли обед, и я жадно поглотил его, а следом за ним и чипсы. Когда посуду унесли, я поймал себя на том, что с нетерпением жду его, Мморока, возвращения. Мой психоз возродится, если этот ублюдок сейчас же не разъяснит мне всё.

Но он сдержал слово. Вновь явился ко мне, уселся с важным видом за стол, локти разложил. Я сел напротив.

– Ладно, Дриммор, ладно, – примирительным тоном начал он. – Скажи, вот как бы ты сам попытался решить сложившуюся проблему?

– Проблему?

– Хе. Разве тебе еще не приходилось сталкиваться с их агрессией? Хорошо спрятался в человеческом мире?

Я невольно усмехнулся и, видимо, настолько красноречиво, что Мморок понял – сталкивался. С их агрессий я уже сталкивался.

– Видишь ли, – продолжил он, – у нас осталась буквально пара недель. Затем они обретут полную свободу. И набросятся на мир.

– Как вы поэтично изъясняетесь.

– Зря язвишь. Это всё происходит по твоей вине, между прочим. Или ты рад?

– Счастлив, – фыркнул я.

– Неужели? Дриммор… Джек. Давай уже поговорим серьезно. Ты же в своем уме – по крайней мере достаточно, чтобы понимать… И потом, у тебя есть сердце – уж прости за «поэтизм». У тебя есть друзья, и они погибнут от рук кораблистов, если ничего не изменить. Это-то тебя должно волновать.

Я сдержал вздох. Чувствуется, он действительно много знает, и это не общие слова.

– Так как бы ты решал эту проблему?

– Ну, у вас уже, видно, есть какой-то план – так что к чему этот треп… Давайте, выкладывайте.