Корабль уродов

– А что!.. – начал было он взвинченно, но внезапно поморщился и сгорбился, опуская взгляд к полу. – Ай… Какая разница? Она говорит… – он озлобленно вскинул голову, – говорит, это был «живой мертвец». Синий и кричащий. Врачи вообще заявили, что младенец был живой-здоровый, а она, видите ли, сама его задушила. Ублюдки! Итог – ей тоже назначили принудительное лечение. Чуть не запрятали в психушку – вовремя увез ее. Поэтому мы здесь. Прячемся, да. Теперь уже оба. Оба… Что же я с ней сделал?..

– Ты о чём?

– Ну, – он горько усмехнулся. – Была милая студентка-медсестричка Таня… Теперь – огненная ведьма Мекс!.. просто сумасшедшая…

– Так ты признаёшь?..

– Заткнись. Теперь-то что? Может, если б раньше…

За дверью послышались шаги, и они замолчали.

Вошла Мекс – такая же прекрасная, такая же самодовольная и беспечная. Вместо халата легкое платье, в руках – поднос с тремя чашками кофе.

Кофе в четвертом часу ночи – конечно, самое то. Шесть лет назад никто бы не удивился… но вряд ли хоть что-то будет теперь так же, как шесть лет назад.

II

– Ну, рассказывай.

Мы с Артуром только-только начали партию в бильярд, и тусклые от времени шары лениво раскатывались по такому же тусклому слегка хромому столу.

Я прицелился, ударил и с удивлением проследил, как красный шар врезался в стенку возле угловой лунки, немного погарцевал вокруг нее и рухнул вниз.

– Неплохо, – усмехнулся Артур.

– Мастерство не пропьешь.

– Мастерство, ага.

Он примерил кий к паре шаров и ловко отправил один из них в дальнюю лунку.

– В общем, давай, начинай, – кивнул он мне, слегка усмехнувшись своей маленькой победе. – Что было в жизни, пока мы не виделись?

Я бездумно стукнул в белый шар, и он пролетел, не задев ни одного собрата, что дало Артуру лишний ход.

– Что ж, ладно. Пока мы не виделись, я всего лишь женился и разорвал Договор.

– Брачный контракт что ли?

– Нет. Договор. С большой буквы, – очередь бить снова была моя, и я внимательно вглядывался в стол.

– Что?

– Ну, знаешь… Небольшое семейное торжество. Все приняли на грудь, танцуют-пируют, всё такое…

И я рассказал ему про тот сумасшедший маскарад, который сам практически не помню, потому что был под ЛСД или еще под чем-то, теперь уже трудно сказать. Помню четко одно: я обнаружил у себя в руках автомат, а перед собой – скопище кораблистов – таких уродливых, таких умных, пропитанных ненавистью ко мне и моему роду. Они замерли без дела, и их белесые глаза источали презрение и решимость терпеть, дабы однажды отомстить.

Никто не знает на самом деле, почему кораблисты так ненавидят людей, ведь их поработили уже после войны. Явившись в наш мир, они жаждали одного – убивать людей. Наверное, это у них в генах. Но об этом редко задумываются. Какая разница, как (и тем более почему) к тебе относится твоя вещь? Нет, ну они не вещи, конечно. Скорее крысы или тараканы.

В общем, я никогда прежде не замечал какого-либо выражения на их физиономиях или в глазах… Вполне возможно мне это и примерещилось. Правда, с тех пор я вижу прямо таки горящую ненависть во взгляде любого мутноокого миньона (и движении каждого безглазого).

И вот стою я, руки оттягивает тяжесть автомата с патронташем, сотни глаз жаждут раскрошить меня и поглумиться над каждой частицей, и я понимаю, как легко мне сейчас придушить в них это стремление! Смести к чертям эту свинцовую веру, что однажды они возьмут реванш и победа будет за ними.

И я открыл огонь.

Отдача ударила в плечо, поток снарядов метнулся в сторону, обращая в хаос блистательно накрытый стол и оставляя череду черных дыр в стене, но я с силой выровнял его, утопая в сокрушительном ощущении собственной мощи.

Кораблисты встречали пули грудью, не шелохнувшись – у них нет чувства самосохранения. И это значительно умерило мой пыл.

Я остановил автоматную очередь и замер, тяжело дыша. Горячий воздух отражался от огромной маски и облеплял лицо влажной пеленой.

Кстати, я был одет в Деда Мороза, и именно его бородатую добродушную физиономию изображала моя маска.

Разорванные жилистые тела со шлепками оседали на паркет. Затихший грохот выстрелов сменился звенящей тишиной. Я спиной чувствовал, что все, кто был в этом зале, изумленно смотрят на меня.

Сперва меня охватил страх, но он скрылся, затушеванный мыслью, что сотней большей, сотней меньше – тьфу, кораблистов никто не считает.

Эти трусы за моей спиной дрожат под гнетом Договора. Дурачье! Мы можем делать, что хотим! Я всю жизнь делаю, что хочу, и не потерял ни грамма своей власти. Так что – можете брать пример, разрешаю!

С этими мыслями я развернулся на каблуках и отвесил театральный поклон. И, засмеявшись их нелепым рожам, прошествовал мимо них к дверям.

К сожалению, мне ненадолго удалось остаться инкогнито. Уже через день (а я всё еще гостил в Морской Короне) за мной прислали четверку крепких кораблистов, которые сопроводили меня к Ммороку.

На тот момент я был уже вполне трезв, и мне хватило ума не продолжать своих кровавых буйств. Это ведь, в конце концов, попросту бессмысленно. Кораблисты неистребимы. Они не занимаются глупостями вроде самовоспроизведения – новые особи просто отпочковываются от Замка. Это довольно сложно с логической точки зрения и более чем странно – с биологической, но тем не менее. Все наши Замки – они же Корабли – это некая матка, порождающая новых и новых детенышей. В каждом Замке есть особое подвальное помещение, заполненное хрустальными сталагнатами, обросшими яйцами кораблистов. Эти яйца покрыты не скорлупой, а плотной полупрозрачной кожицей, наподобие икры, и они довольно быстро растут, прикрепленные к своему сталагнату. Они отваливаются от него в виде скользкого аморфного мяча, заполненного жидкостью с питательными веществами, и дальше развиваются самостоятельно. Зародыш кораблиста внутри яйца поглощает питательные вещества из своей жидкости, растет, постепенно растягивая кожицу, и, наконец, разрывает ее и выбирается наружу, готовый служить мне.

Такая вот небольшая лекция по эмбриологии кораблистов.

Но меня вели к Ммороку. И мне явно не хватало позавчерашнего задора.

Старик ждал в своем просторном кабинете, развалившись в кресле за столом.

У нас с ним есть один забавный казус. Он мне и тесть, и зять. Вот так. А я ему – зять и шурин. Я не очень щепетилен в вопросах инцеста, но всё же хорошо, что мы с Алитой никаким боком не брат с сестрой. Моя мать – цыганка, отец Алиты – бесследно пропавший путешественник. Зато мой отец и ее мамаша, то есть наши с ней официальные родители – оба Вентедели, и приходятся друг другу тетей и племянником. Прямо как мы с Вренной, только наоборот.

– Постарайся объясниться, – без прелюдий начал Мморок.

– Я был не в себе, – я пожал плечами. – Алкоголь, ЛСД.

– Предлагаешь мне следить за вредными привычками Вентеделей, чтобы вы лучше блюли Договор?

Я промолчал. Дверь за моей спиной была плотно закрыта, а перед нею выстроились в ряд те же четверо кораблистов. Я опять чувствовал их ненависть. Мне вспомнилось, с какой легкостью они отрывают людям конечности, и я судорожно принялся искать в кабинете что-нибудь интересное, чтобы зацепиться взглядом и отвлечься.

– Это ведь не первое твое нарушение, – продолжил тесть. – Ты много времени проводишь вне Замков, спишь с кем попало и не заботишься чистить за собой. К тому же ты женат уже второй год, и у тебя до сих пор нет ребенка.

Я вскинул брови.

– Внучков захотелось, папаш?

Он и бровью не повел.