Костяная паучиха

– Какого покоя? – с трудом выдавила она. – Опять в пыточную?

– Если докажешь, что умеешь быть полезна и послушна, получишь должность архивариуса в монастыре. Будешь переводить и переписывать книги.

Проморгавшись, она непонимающе посмотрела на старика. Тот выглядел серьёзным, но речи его звучали безумно.

– Если нет, то даже не надейся на забвение в ящиках, – сухо, сдерживая гримасу презрения, проговорил он. – Твоя жизнь превратится в мучения. Ты меня поняла или продемонстрировать?

Он вновь поднял руку.

– Поняла, поняла! – быстро отозвалась она. – Не нужно.

Времени отлежаться и прийти в себя не дали. За цепи затащили в ящик и тут же заколотили крышку. Даже тряпки не дали прикрыться. Сами церковники расхаживали в дорогих тканях, украшенных вышивкой. Неужели не нашлось лишней рубахи для пленницы?

Тело ныло, места, по которым когда-то прошёлся топор, ломило. Хотелось свернуться в комочек и, постанывая от боли, плакать, но, опасаясь привлечь излишнее внимание, Мия не позволила себе слёз.

Ящик куда-то потащили. Воздух изменился. Пахло навозом и лошадьми. Не слишком церемонясь, словно внутри дрова, а не живой человек, ящик затащили на что-то, оказавшееся телегой.

Засвистел хлыст. Заругался возница. Заскрипели колеса.

“А объяснить зачем и куда? – укладываясь на бок и подкладывая руки под голову, мысленно вопрошала Мия. – Сколько лет прошло? Сколько лет я провела в забытьи? Брат жив?”

Хотелось верить, что всё происходящее – часть его плана по освобождению сестры. Потому что если нет, то выбравшись отсюда, она в первую очередь намылит ему шею.

Первые дни путешествия ознаменовались скукой. Через окошко в крышке ей давали воду и один раз кусок засохшего хлеба.

– Какая щедрость, – фыркнула Мия, постучав по стенке ящика подгоревшей краюхой. – Как там говорится? Да не дрогнет рука твоя помочь нуждающемуся? Или вот: отнесись к ближнему, как хотел бы, чтобы относились к тебе?

– Молчи, ведьма.

По ящику стукнули, так что посыпалась труха.

– Технически, я не ведьма, – собралась она было прочитать лекцию, но по ящику стукнули ещё раз, и Мия сочла за благо замолчать.

Подтачивать самообладание противника следует постепенно.

Единственным развлечением оставались звуки и запахи: гомон толпы, когда им пришлось проехать недалеко от площади. Причудливый запах рынка, выпечки, тухлой рыбы и прокисших очисток. Крики скандальных баб, не поделивших что-то. Запах сточных вод. Лай собак на окраине принёс новый чистый воздух, вдыхая который, Мия приподнялась поближе к окошку. Мычание коров в полях. Запахи полевых трав.

Ночами церковники останавливались в полях, разводили костры, готовили что-то ароматное и под треск кузнечиков читали молитвы. Молитва читалась при каждом удобном случае. Перед остановкой, перед едой, после еды, перед сном…

– Уж лучше бы вы матерные песни у костра горланили, – проворчала Мия, утомлённая однообразием. – Хотите, подскажу парочку?

– Молчи, презренная, – вякнул кто-то, поставленный приглядывать за ящиком.

– Отчего же? Вы вытащили меня из небытия, чтобы слушать моё молчание?

По ту сторону ящика грозно засопели.

– Пыхти громче, того и гляди ночнёвок приманишь.

– С нами Мастер Инквизитор. Ни одна тварь не посмеет вылезти на свет.

– А зря. Ночные девы – народ затейливый, умеет веселиться. Это будет самое яркое воспоминание в вашей жизни, пусть и последнее.

Тот вновь засопел.

– Хватит, – неожиданно раздался знакомый голос любителя тыкать скованных женщин мечами. – Ступай к костру, брат, отогрейся. Я покараулю.

Тот забормотал благодарности и, похоже, принялся кланяться, Мия слышала постукивание деревянных бус о металл. Мастер Инквизитор, напротив, двигался бесшумно и, казалось, даже не дышал. Мия могла лишь догадываться, с какой стороны он находиться.

– Есть такое выражение: относись к людям так, как хочешь, чтобы относились к тебе, – произнесла она только для того, чтобы выяснить, где он.

– Верно, а ещё: каждому воздастся за грехи его, – отозвался знакомый голос уже с другой стороны ящика.

Напрягая слух, она силилась разобрать хоть что-то. Но за треском кузнечиков и за унылой молитвой ничего не услышала.

– Любопытно. За какие же именно грехи меня порубили на куски, а перед этим пытали?

Он хмыкнул, словно счел её вопрос забавным.

– Убийство нескольких десятков святых братьев, для тебя несущественный поступок.

– Я защищалась. Не напади они на нас, не пришлось бы их убивать.

Мужчина фыркнул, оказавшись уже в «ногах».

– И всё же, может, поделитесь, зачем вы собрали меня и куда-то тащите? Мне было хорошо в небытие, это почти похоже на смерть.

Он постучал пальцами по крышке ящика. Мия невольно втянула голову в плечи, звук раздался прямо над её лицом.

– Костяной ворон поселился в Проклятых землях. Насылает мор, создаёт чудовищ и похищает людей.

– В жизни не слышала большего бреда, – засмеялась она. – Дарий? Насылает мор? Крадёт людей? Зачем они этому нелюдимому ежу. Будь его воля, он всю жизнь просидел бы в закрытой библиотеке, не общаясь ни с кем, кроме мёртвых учёных, оставивших эхо своих мыслей в книгах.

– Возможно, досиделся.

Голос его прозвучал в стороне, неужели уходит?

– Эй, с чего вы взяли, что это Дарий? Мало ли дураков…

– Он последний некромант. Остальных мы давно отловили, – он остановился и усмехнулся. – Ах, прости. С тобой – предпоследний. Приятно будет прихлопнуть двух последних одним ударом.

Глава 3 – Начало неприятностей

Пока дорога пролегала по освящённым святым пламенем землям, всё было спокойно. Новые, блестящие свежими срезами, бревенчатые избы. Побелённые церквушки. Позолоченные символы веры, круг с семью пронзающими его лучами.

Кое-где ещё виднелись чёрные следы пожарищ, они медленно зарастали и забывались. Прав был Епископ. Память у людей короткая.

Всякий, завидев их, спешил снять шапку и поклониться. Перед Церковью все равны: и грязный крестьянин, и знатный господин.