Гитара в руках твоих

Но в это время домой вернулась Лиза, она увидела непрошенных гостей и всё поняла, быстро прошла в комнату и вышла уже с пачкой денег в руках.

– Вот, здесь сто двадцать тысяч, это всё, что удалось заработать, – сказала она, – Больше у меня просто нет. Можете избить, покалечить, но тогда я вообще ничего больше не смогу заработать.

Парень, сидящий ближе к двери, встал и приблизился к девушке, поднёс руку к её волосам, захватил пальцами локон.

– Ну зачем же сразу бить, калечить… Мы против насилия. Всё же всегда можно решить мирным путём, тем более с такой красивой девушкой.

Лиза отпрянула от него, а парень, усмехнувшись, достал из кармана джинсов визитку и протянул ей:

– Если передумаешь, позвони или приди по этому адресу. Мы сможем договориться. Твой брат должен нам три миллиона. Посчитай, сколько лет тебе придётся отдавать нам долг такими темпами?

– Ничего, отдам, – резко ответила Лиза.

– А ведь мы ещё процентов не начисляли. Пожалели тебя, красивая. Ты подумай, я ведь долго таким добрым быть не могу.

Он взял со стола пачку денег, кивнул своему напарнику, и они вышли.

– Дочка, почему ты нам раньше не рассказала? – дрожащим голосом произнёс отец.

– А что бы вы сделали?

– Квартиру продадим. Правда, три миллиона за неё не дадут, но около двух продать можно.

– А жить где будем? – задала вопрос Лиза, чувствуя, что её начинает трясти, это началась запоздалая реакция.

– В деревню переберёмся, купим халупу за пятьдесят тысяч и будем жить, – ответил отец, – Квартиру выставляем на продажу.

На следующий день с утра падал снег, а ещё был выходной день. Лиза вышла из дома сразу, как только серое утреннее небо посветлело. На улице не было морозно, потому что падал снег. Снежинки кружились, падали на щёки и таяли как слёзы, чистые детские слёзы. Точно так же таяли мечты Лизы… Она взяла свою старенькую гитару и пошла в парк. Зимой, да к тому же с утра в парке должно быть пустынно, а Лизе хотелось играть, играть для души громко и долго и выплеснуть все эмоции, скопившееся в ней за этот месяц. Видеть мрачные, полные скорби лица родителей было невыносимо. Но что ещё Лиза могла сделать? Пойти к этому бандиту по адресу, оставленному им вчера? Спасибо большое, конечно, но Лиза уже ходила в ночной клуб и пережила там такое сильное унижение, какого не переживала ни разу в жизни. Никто и никогда её не унижал так, как Максим Левицкий. И испытать подобное ещё раз Лиза была просто не в состоянии. Никогда больше она не наденет вызывающее платье и не сделает яркого макияжа, и никогда больше не пойдёт к мужчине ради денег. За тот раз она себя ещё так и не простила, и дня не было, чтобы Лиза об этом не вспоминала и не упрекала себя в сделанном.

Значит, придётся продавать квартиру и уезжать в деревню… Другого выхода Лиза не видела. Так, в тягостных раздумьях девушка не заметила, как дошла до парка, остановилась возле присыпанной снегом скамейки. Снег уже перестал идти, солнце несмело выглядывало из-под серых тяжёлых туч, и его отблески серебрили свежие снежинки, заставляя лучиться и переливаться. Лиза сняла с плеча гитару, раскрыла чехол и достала инструмент. Это старая гитара, струны которой Лиза меняла несчётное количество раз, кое-где на корпусе уже облупился лак, но девушка верила, что в руках музыканта, который прикасается к струнам с душой, старая гитара оживает вновь и вновь. Лиза взяла первый аккорд, она ни на минуту не задумалась, что исполнять. Песня сама просилась на кончики пальцев, на струны гитары, уже звучала в её сознании. Лиза поддалась этому порыву, рождая пальцами мелодию, девушка запела:

Песен ещё ненаписанных сколько?

Скажи, кукушка, пропой.

В городе мне жить или на выселках?

Камнем лежать или гореть звездой?

В холодном звенящем воздухе чистый девичий голос взлетел, зазвенел чистым горным хрусталём, а в этом голосе вся полнота отчаяния, боли, нестерпимого желания выплеснуть эту боль аккордами послушных струн, вибрирующих в умелых пальцах. На припеве голос поднялся чистой высокой нотой, усиленной морозным воздухом.

Солнце моё, взгляни на меня

Моя ладонь превратилась в кулак

И если есть порох, дай огня!

Вот так!

Где же ты теперь, воля вольная?

С кем же ты сейчас ласковый рассвет

встречаешь? Ответь.

Хорошо с тобой, да плохо без тебя,

Голову да плечи терпеливые под плеть,

Под плеть.

Лиза не боялась, что её услышат, потому что в это время в парке не бывает людей. А когда она пропела всю песню, прожила боль и отчаяние, то заиграла другую мелодию. Лизе хотелось рождать грустную музыку, хотелось петь громко, протяжно и отчаянно. Поэтому она выбрала старый романс:

Я хотел въехать в город на белом коне,

Да хозяйка корчмы улыбнулась мне.

На мосту, видно, мельник взгляд бросил косой.

И остался я на ночь с хозяйкою той.

Конь узду рвал из рук, в путь просился скорей,

Но не слышат влюбленные лучших друзей.

Я всю ночь до утра в той корчме пировал,

А на привязи конь обо мне тосковал.

Белый конь, белый конь, я тебя потерял

Белый конь от меня по степи ускакал

Белый конь, белый конь, потерял я коня

Белый снег, белый снег укрывает меня…

Пушистые ели склонялись тяжёлыми от снега ветками над вымощенными дорожками аллеи, сверкая в утреннем, похожем на расплавленное бледное золото, солнце серебром и алмазами снежинок. Вместе с музыкой наступало облегчение, возвращались силы, возвращалось желание жить и любить этот мир. Лиза не сразу заметила, как невдалеке напротив стоит мужчина, прислонившись спиной к стволу дерева и слушает её песню. Одет он был в чёрное пальто, белый шарф, без шапки, и на его тёмных волосах блестели снежинки. Его появление в безлюдном парке почему-то не напугало девушку, хотя и странно, что он мог делать здесь утром, в выходной день.

– Вы давно… слушаете? – спросила Лиза, смущаясь.

– Уже вторую песню, – застенчиво улыбнулся мужчина, держа руки в карманах, он медленно подошёл к Лизе. И она разглядела, что это совсем ещё молодой мужчина, чуть старше её самой. Его серые глаза смотрели с восхищением, но в его движениях было спокойное достоинство. Он приблизился и попросил:

– Извините, что помешал. Но сыграйте, пожалуйста, что-нибудь ещё. И спойте. Я никогда не слышал такого сильного и нежного голоса.

– Что же вам сыграть? – растерялась Лиза.

– Что захотите. Я так понимаю, сегодня у вас грустный настрой, и музыка тоже будет грустная…