Гитара в руках твоих

Максим лёг на кровать, растянулся как большой довольный кот. Сетка под тяжестью его тела скрипнула и прогнулась. Судя по его виду, Максима всё устраивает – и снег хлопьями и потрескивание огня в печи и даже недовольное ворчание Ангелины. Парень протянул руку и дотронулся до мягких девичьих волос.

– Ты такая невероятная… – с восхищением произносит он, – Иди ко мне, детка.

Ангелина откинула расчёску и легла рядом, сразу же оказавшись в крепких объятиях Максима.

– Геля… Давай рванём на море в самом начале лета, – вдруг неожиданно предлагает он.

– Можно, – легко соглашается девушка, – У меня три новых купальника и пять парео.

И недовольно замолкает, заметив насмешку в его глазах и в его улыбке.

– Чего ты? – с обидой спрашивает она и толкает парня бок локтем.

– Вспомнил мультик один. «Простоквашино». Там мама дяди Фёдора поехала на курорт, чтобы надеть три вечерних платья, – охотно поясняет Максим.

– Вот-вот… А я всё думаю, что мне эта деревня напоминает… И этот дом, в частности. Простоквашино и есть! Самая настоящая глухомань! – Ангелина весёлого настроения парня не поддержала.

– Ну тут ты преувеличиваешь, детка, – не согласился Максим, – Здесь очень крупное предприятие, и посёлок – довольно оживлённое место.

– Деревня и есть деревня, – не соглашается Ангелина и возвращает Максима к интересующей её теме, – Так мы едем на море?

– Решено. Едем во Владик на машине, – отвечает он.

– Куда?! – кукольное личико девушки застыло в недоумении, – Ты шутишь, как всегда. Да, Макс?

– Ну почему сразу – шутишь… У меня давно эта идея в голове крутится. Взять машину, палатку, портативную газовую плитку и красивую девушку – и рвануть на Шамору или в Ливадию. Или ещё куда на берег Уссурийского залива. Кстати, ты знаешь, что берег бухты называют Лазурным берегом? Прикольно, да?

– И близко не похоже, – категоричным тоном не согласилась Ангелина, – Не вижу ничего общего.

– Это потому, что ты там никогда не была, – возразил парень, – А вот когда поедем, сама убедишься, что место классное.

– Макс! Я не поеду! Это без меня, – испугалась Ангелина, – Я в Дубай хочу или в Испанию. Владик – это вообще отстой. И почему сразу в такой последовательности – сначала в твоём списке всего необходимого идут палатка и плитка, а уже потом я?

– Ну, детка, это же образно. Ты для меня на первом месте. Всегда, – успокаивающе заверяет Максим и сразу же возражает на предложение Ангелины, – А что делать в Дубае? Сидеть в пятизвёздочном отеле и пить русскую водку? Скучно, Гель… Ну сходим мы на пляж пару раз, обгорим в первый же день. И ты и я светлокожие, альбиносы. А потом будем сидеть в баре или ночном клубе, слушать арабскую музыку и тупо бухать.

– А что делать во Владике? – с ноткой презрения спрашивает Ангелина.

– А во Владике будем рыбачить, плитку портативную для того и возьмём, чтобы рыбу жарить.

– Нет, – резко произнесла Ангелина, отстранилась от парня, поднялась с кровати, встала и встряхнула белокурые волосы, – Я не согласна. Я там со скуки помру. Я в эту богом забытую деревню приехала только потому, что ты мне выбора не оставил. Твой брат мог бы и более комфортно здесь обустроиться. Он же всё-таки самый главный человек здесь, а жилище у него как у простого убогого деревенщины. Ну что это?! – девушка обвела широким взмахом руки окружающее их пространство, – Обычный деревенский дом! Туалет на улице. И это зимой! Ни ванны нет, ни душа хотя бы. Чтобы помыться нужно надевать валенки и топать через весь огород по сугробам, потому что по-другому просто до бани не пройдёшь!

– Я же утром тропинку в огороде до бани расчистил, – возразил Максим, на что девушка даже не отреагировала, а продолжила дальше с всё возрастающим возмущением:

– Нет, я не согласна ещё и лето проводить в таких условиях! Либо едем в Испанию, либо ты едешь во Владик один.

– Один не поеду, – возразил Максим, наблюдая, как девушка снимает с себя кружевной халатик и остаётся в одних крошечных, ничего не прикрывающих трусиках. Её грудь маленькая, Ангелина редко надевает лифчик. Девушка снова ложится рядом и ласково шепчет:

– Макс… Ну, Макс… Не упрямься. Хотя бы на пару дней свози меня в Испанию.

А во Владик можешь с кем-нибудь из своих друзей поехать. Рената возьми.

– Ладно, – миролюбиво соглашается Максим, – Но только три-четыре дня. Больше я не выдержу.

Наряжать ёлку всегда было волнительно, и даже теперь, когда Полина уже не маленькая девочка, волнительности своей это занятие не утратило. Антоша с интересом перебирал и рассматривал игрушки, доставая их из деревянного ящика, в которых когда-то давно отправляли по почте посылки. Но теперь, конечно, таких ящиков больше не встретишь. Да и сами игрушки старинные, раритетные. Таких тоже сейчас не встретишь, в основном сейчас продают разноцветные шары. Это однотипные игрушки, чтобы их изготовлять не нужно фантазии, то ли дело старые игрушки – ни одна из них не похожа на другую, и нет ни одной одинаковой. Вот маленький домик, с заснеженной крышей, вот весёлый зайчик, а вот снеговичок, а это прозрачная с мишурой внутри сосулька, а вот золотая шишка, а это забавная девочка-снегурочка, а вот гномик. Всё это Полина бережно вешала на сосновые ветви, а потом они вместе с Антошей окутывали эти ветви серебристо-снежной мишурой, а потом ещё вырезали много снежинок из цветной бумаги, и клеили их на окна, а потом вместе стряпали имбирное печенье и булочки с корицей, а потом, когда стало уже совсем темно, они вспомнили, что хотели погулять, и вышли во двор, при свете уличного фонаря они лепили снеговика, украшали его. И Антошка не утерпел – откусил кончик морковки, поэтому снеговичок получился с носом, откушенным на самом кончике. И ещё играли в снежки, а потом, когда валенки заиндевели от снега, вернулись домой. Полина затопила печку и развешала мокрые носки и варежки, поставила на припечник валенки для просушки. Антоша, надышавшись свежего морозного воздуха и вдоволь набегавшись, уснул рано. Было только начало десятого, Полина мыла на кухне посуду, погружённая в свои мысли, она вспомнила, что этот день ей и Антоше подарил Максим Левицкий. Если бы не пришёл он сегодня, то ничего бы и не было. Просидела бы Полина в приёмной, промучив и себя, и Антошку.

Неторопливые мысли Полины прервал стук в дверь, и на пороге, не дожидаясь, когда хозяева откроют, появилась Лена Панова, подруга Полины.

– Ой, Лен… Проходи! – оживилась Полина, – Я булочки сегодня пекла, давай чай пить.

– Как я удачно зашла! – засмеялась подруга, отряхивая снег с валенок и снимая шубу, – На улице потеплело, видать к снегу.

– Да, потеплело, – согласилась Полина, достала чашки и разлила в них чай, поставила на стол плетёную соломенную корзинку с булочками, посыпанными корицей, – А мы гуляли с Антошей, теперь он спит.

– А я на работе просидела, даже день нам не сократили! – с досадой произнесла Лена, садясь за стол и отпивая чай из кружки, – Новый начальник не успел приехать, как уже везде свои драконьи порядки установил. Никаких перекуров, перерывов на чай, только работа- работа! Тем, кто возмущался, посоветовал уволиться, главную бухгалтершу и начальников отделов премии лишил. Сказал, что Павел Фёдорович нас распустил.

– Я всего день с ним проработала, но уже чувствую, что не выдержу, – созналась Полина, – Мне каждую минуту кажется, что вот сейчас он к чему-нибудь придерётся и уволит меня.

– Ну… Полин… – примирительно произнесла Лена, – Не накручивай себя. Привыкнешь.

– Ещё отчёт этот… Никак не понимаю, как его делать. Зашла в бухгалтерию к Вере Дмитриевне, она немного объяснила, но я всё равно ничего не поняла, попросила Тоню сделать отчёт, сказала, что заплачу за него, но она отказалась, сказала, что своей работы невпроворот. И теперь я не знаю, что делать… Не смогу я, Лена! Выговор будет мне, или вообще уволит.

– Да перестань, не расстраивайся и не переживай. Объясни ему…

– Ему невозможно ничего объяснить! У него один ответ – зачем мне секретарь, который ничего не умеет делать.

Лена тяжело вздохнула.

– Да… подставил нас всех Павел Фёдорович…

Подруги посидели ещё с полчаса, а потом разошлись. Им обеим нужно было с утра на работу, несмотря на то что завтра наступал последний день уходящего года.

Серый день

Сонные глаза ждут того, кто войдёт

и зажгёт в них свет.

Утро Полины продолжается

сто миллиардов лет.

«Утро Полины» Наутилус Помпилиус

Полина пришла на работу без настроения. Впрочем, теперь каждое утро она приходила без настроения. Некоторое время она просто неподвижно сидела и смотрела в окно. Снегопад уже закончился, но зато вернулась морозная туманная погода. Тонкие ветви деревьев, посеребренные изморосью, одиноко выделялись на фоне серого неба в офисном окне. Бледно-лимонные тучи утреннего рассвета скудно освещали опустевший двор. Полина вздрогнула от неожиданности, когда раздался телефонный звонок, резко прервавший созерцание природы в окне.

– Полина Дмитриевна, зайдите ко мне, – услышала она бархатно-низкий голос начальника в телефонной трубке.

Молодая женщина нехотя поднялась со стула, вошла в кабинет. Вадим Романович, как всегда, в безупречном костюме (сегодня тёмно-серого цвета, бежевая рубашка, светло-голубой галстук), встретил её тёмно-серым взглядом. «Серый костюм, серый день…», – уныло подумала Полина, забыв поздороваться с начальником. Впрочем, он ей тоже не пожелал доброго утра. Его длинные сильные пальцы подхватили со стола бумажку и приподняли её в воздухе.