– Два года?
– Простым людям не нужно знать всего.
– Что именно вы доказали?
Рональд постоянно прерывал. Времени на разговор было в обрез.
– То, что ухудшение памяти тех, кто оставался в городе, и тех, кто был на попечении государства, несравнимо. Спад умственных способностей был у обоих групп, но отличался сроком. Городские сильно сдавали, а вот кто жил в закрытых условиях, протянули гораздо дольше. Легко предположить, что инкубационный период молодых людей увеличится в разы по отношению к старикам, наркоманам и просто больным. И да, местоположение человека также влияет на процесс отупения.
– В смысле?
– В некоторых регионах ситуация гораздо сложнее, чем в других. Мы не знаем, с чем это связано. Но в одном регионе люди теряют разум быстрее, чем в другом.
Рональд на мгновение задумался и задал очередной вопрос:
– Куда вы нас вели?
– На испытание. Мы просто колем вирус паротита и наблюдаем. Кого-то отпускаем, кого-то оставляем здесь и ведем статистику выздоровления.
– И что она говорит, эта ваша статистика?
– То, что два вируса не могут ужиться в одном теле. Они неопределенное время борются, и в итоге жертвой этой самой борьбы становится носитель.
– То есть противоядия нет?
– Пока нет. Но небольшой процент населения все же не подвержен вирусу…
В закрытую дверь туалета кто-то постучал.
– Арни! – крикнул солдат из сопровождения. – Вы скоро там? Все уже готовы.
Рон посмотрел на медика, наклонился к его уху и тихо сказал:
– Сейчас я открою дверь, и ты скажешь, чтобы он вошел. Ты понял?
– Да.
– Веди себя хорошо, Арни.
Из-за двери вновь послышалось:
– Арни! Ты там?
Замок отщелкнулся, после чего Рональд встал за дверь. Он подмигнул медику.
– Он взял меня в заложники! – тут же крикнул Арни, ослушавшись похитителя.
В комнату ворвался военный, но тут же словил удар в висок, от чего его отбросило на простенок между кабинок. Через секунду солдат лежал неподвижно. Рон вновь закрыл дверь и, забирая оружие у военного, обратился к медику:
– Я же сказал быть хорошим мальчиком.
– Простите, я испугался.
– Прощу, если ты дашь мне больше информации.
– Что вы еще хотите знать?
– Ты упоминал небольшой процент… Некоторые все-таки останутся здоровыми?
– Да, – Арни осекся, он боялся того, что как только все расскажет, здоровяк его прихлопнет. Оттого и тянул время.
– Ну, – поторапливал Рон, – и кто же эти счастливчики?
– Переболев сложной формой паротита, люди приобретают иммунитет.
– А вы, значит, пытаетесь заразить тех, кто им не болел?
– И как вы уже поняли, организм человека не выдерживает противостояния двух вирусов.
Молодой человек замолчал.
– Арни, ты точно больше ничего не хочешь добавить? – раздраженно произнес Рон.
– Мы не до конца изучили этот вирус, но точно знаем, что защищены те, кто переболел паротитом до его появления. Сейчас им невозможно…
Рон беспричинно улыбнулся. Арни вновь умолк, не понимая многозначительной и пугающей реакции здоровяка. Вслед за оскалом прозвучал сдержанный смешок. Складывалось впечатление, будто засмеялся душевнобольной. Медик продолжал настороженно смотреть на мужчину.
– Ну ты, Арни, даешь! Ты говоришь, не отупеют лишь те, кто переболел паротитом?
– Да.
Рон положил руку на плечо медика. Арни по-прежнему не понимал реакцию, но все же решился спросить:
– П-почему вы смеетесь?
– В свое время я хотел убить свою престарелую мать…
– Что? При чем здесь это?
– Когда я встретил жену, я проклинал мать за наплевательское отношение ко мне. Ей было все равно, есть я или нет, и я ненавидел ее за это. Но сейчас, сейчас я просто… я просто благодарен ей за такое детство.
– Вы переболели паротитом, – догадался парень.
– Да, Арни, получается, я иммунный.
Медик молчал. Рон решил задать последний вопрос:
– Насколько вы близки к открытию вакцины?