Заговор жрецов

Великий князь Владимир Александрович чертыхнулся.

– Господи! Прости мою душу грешную! – взмолился он. – Ну почему ты мне в сородичи таких дураков послал?

– Хватит паясничать! – резко оборвал великого князя Николай. – Ты бы больше о державе думал!.. А тебе скульптура не нравится… Матушке-императрице понравилась. На этом и закончим разговоры.

На удивление, на этот раз великий князь Владимир Александрович сразу остыл и уже миролюбиво попросил:

– Прикажи принести водочки и щучьей икорки. Проголодались мы оба.

Вскоре великие князья уехали, оставив Николая II в подавленном настроении. Что-то не ладилось у него в отношениях со всеми. Он стал замечать за собой излишнюю подозрительность даже к близким. Стали сдавать нервы. Вчера накричал на военного министра Сухомлинова, когда тот пришел с докладом о положении дел на Дальнем Востоке.

…Первый штурм, который японцы провели 6 и 7 сентября, не принес им каких-либо результатов. И у Николая появилась надежда, что японцы все же обломают себе зубы о стены Порт-Артура.

Второй штурм 17 октября был явно подготовлен ко дню рождения императрицы Японии Мутсухито, однако императрица осталась без подарка. Порт-Артур стоял.

Николай понимал, что время работает против японцев. Вторая балтийская эскадра уже была в пути к Порт-Артуру. Увеличилась пропускная способность КВЖД до восьми пар составов в сутки, росла численность Маньчжурской армии генерала Куропаткина. Да и в самом Порт-Артуре по-прежнему находились значительные силы, достаточные запасы продовольствия и военного снаряжения.

Третий штурм крепости 13 ноября, по донесению генерала Алексеева, стоил японцам 22 тысяч жизней.

Сухомлинов и Алексеев заверили его, что после таких потерь японцы уже не смогут взять Порт-Артур.

И вдруг как гром с ясного неба. Сухомлинов доложил, что в результате очередного четвертого штурма 22 ноября японцы захватили ключевую над Порт-Артуром высоту 203 и ряд других важных позиций.

Теперь, вспоминая это, Николай II терялся в догадках. Он не мог понять, почему все это обрушилось именно на него? Были войны и при Екатерине и Павле, Александре I и Александре II. Случались заговоры, но таких военных неудач, такого вольнодумия, разгула смуты по всей империи со времен крестьянских восстаний Степки Разина и Емельяна Пугачева, по его мнению, не было.

«Прогневил я бога, – подумал Николай II. – Очень прогневил. Надо теперь молиться и искать спасения душе своей грешной. И опереться не на кого… Вокруг одни льстецы, наушники, да бездари… Погубят они Россию, а затем, словно черти, будут плясать на ее костях…»

6

– …Произошло самое неприятное, чего я опасался, – сказал Николай II императрице Александре Федоровне, когда они воскресным утром ехали в Исаакиевский собор. – Газеты словно взбесились. Только и пишут о наших неудачах на Дальнем Востоке!.. Дурново через день шлет донесения о недовольстве земств. Все недовольны! И князья, и социалисты, и прочие, коих развелось, благодаря нашим уступкам, видимо-невидимо…

Он говорил внешне спокойно, однако Александра Федоровна улавливала в голосе супруга нотки раздражения и боли. И ей тоже становилось не по себе.

От придворных она слышала, что в России этот год выдался неурожайным. Мрачная тень голода уже накрывала некоторые губернии, особенно бедные.

«Не к добру все это», – думала императрица, рассеянно слушая Николая II.

– …Вчера был у меня князь Святополк-Мирский, – продолжил он. – Сообщил, что в столице готовятся беспорядки. Может вызвать войска и разом раздавить всю эту смуту?..

Александра Федоровна испуганно вскинула на него глаза.

– Бог с тобой!.. – сказала она. – Хватит нам по гроб и того, что случилось на Ходынском поле…

– Что же мне делать? – Николай с недоумением посмотрел на императрицу. – Разрешить им бесчинствовать?

Александра Федоровна ничего не ответила. Она боялась сказать то, о чем уже не раз думала и отчего душа ее холодела, а сердце сжималось в комок. Она была уверена: пролитая людская кровь обязательно отразится на здоровье младенца Алексея.

– Так что же мне делать? – повторил вопрос Николай.

– Не знаю, – ответила она. – Но послушай моего совета: прежде чем принимать решение, обратись к Всевышнему. Может он что подскажет…

Во второй половине дня после возвращение из Исаакиевского собора Николай, несмотря на воскресный день, приказал Фредериксу вызвать к нему премьера Витте, князя Святополка-Мирского и военного министра Сухомлинова.

После этого дважды нетерпеливо интересовался у Фредерикса прибыли ли они. На что министр двора отвечал: «Ваше величество, до назначенного вами времени еще полчаса». Затем доложил: «Прибыли».

Предложив собравшимся рассаживаться, спросил, ни на кого не глядя:

– Ну, так что, милостивые судари? Мне донесли, что завтра в столице намечается манифестация смутьянов. Так она состоится или нет?

Витте и князь Святополк-Мирский переглянулись. Военный министр Сухомлинов сидел, словно изваяние из камня, и не спускал глаз с государя. Вопрос касался явно не его.

Поднялся князь Святополк-Мирский.

– По нашим сведениям, ваше высочество, манифестация состоится. Сколько народу примет участие, сказать нельзя. Большую агитацию социалисты ведут среди рабочих. Особенно на Путиловском заводе.

Николай II нетерпеливо махнул рукой.

– А почему вы разрешаете им вести агитацию?

Святополк-Мирский слегка изменился в лице. Вопрос Николая II прозвучал угрожающе.

Заметили это и Витте, и военный министр Сухомлинов.

Выдержав паузу, князь Святополк-Мирский ответил, стараясь подбирать каждое слово, которое бы не вызывало у государя раздражения.

– Ваше величество, они ведут агитацию скрытно. Несколько агитаторов арестовано, однако брожение среди рабочих и мещан от этого только усиливается. Подливают масло в огонь и газеты. Они уже прямо обвиняют правительство в постигших нас неудачах на Дальнем Востоке.

Николай II побарабанил пальцами по столу.

– Не было бы неудач на Дальнем Востоке, нашелся бы другой предлог… Сергей Юльевич, вы у нас специалист по крестьянским делам, – вдруг сказал Николай II, обращаясь к Витте. – Скажите, пожалуйста, крестьяне поддержат социалистов в городах?

Витте встал и низким поклоном головы ответил на внимание императора к нему.

– Я не думаю, ваше величество, что крестьяне вообще поддержат социалистов. После неудачи народников социалисты связывают свои надежды с рабочими. Крестьяне в основной своей массе не осведомлены, что происходит на Дальнем Востоке. Газет, слава богу, крестьянам не доставляют, да и читающих среди них крайне мало…

– Ну, хотя в этом мы преуспели, – усмехнулся Николай II. – Значит, вы утверждаете, что опасности такой нет?

– Нет, ваше величество, – твердо заявил Витте.

– Что ж… хорошо, – Николай II снова побарабанил пальцами по столу. Потом встал, движением руки показал, чтобы остальные сидели, и прошелся по ковру, заложив за спину руки. Когда остановился перед Сухомлиновым, тот встал. – Вам надлежит сегодня отдать приказ воинским частям, находящимся в столице, быть в готовности завтра утром выступить при необходимости, для наведения порядка в городе. Ответственность за порядок в Петербурге я возлагаю на князя Святополка-Мирского. Все. Можете быть свободными.

…Весь остаток дня и ночь с 27 на 28 ноября князь Святополк-Мирский провел в своем рабочем кабинете. Не уехал домой и генерал Дурново.

В 7 утра, когда уже Святополк-Мирский был на ногах, в его кабинет торопливо вошел генерал Дурново и доложил, что из жандармского управления сообщили о замеченных сборах рабочих в районе Путиловского завода, на судоверфях и на некоторых улицах Выборгской стороны.

– …Надо бы доложить его величеству, – неуверенно предложил он. – Не ровен час…

– Решение, приказано его величеством, принимать мне, – ответил Святополк-Мирский. – Подождем…