Заговор жрецов

– И что вы намерены предпринять дальше? – поинтересовался Витте.

– Пока не знаю, – признался князь. – Но есть повод для надежды. На конференции все делегаты проголосовали за свержение самодержавия в России. А вот дальше и начинается все самое интересное. При обсуждении других проблем мнения у делегатов разошлись. Одни признавали право национальностей на самоопределение, другие – нет. Одни – конституционисты – за демократическое преобразование власти, другие – за применение террора. Я полагаю не за горами время, когда в прессе и листовках появятся их заявления и обвинения в адрес друг друга. Вот тогда мы и включимся в работу.

– Князь, а вы не боитесь, что его величество будет в гневе, если вы не доложите ему немедленно? – спросил Витте.

– Боюсь, Сергей Юльевич. Поэтому и решил с вами посоветоваться, – ответил Святополк-Мирский.

Витте задумался. Действительно князь Святополк-Мирский был в непростом положении. Единственно правильным решением, по мнению Витте, было все же доложить Николаю II и убедить его не делать поспешных арестов по возвращении делегатов конференции из Парижа.

– Если, князь, вы хотите получить от меня совет, – сказал Витте, – дайте мне на размышления хотя бы день.

Святополк-Мирский поблагодарил Витте, и они попрощались.

Для Витте действительно необходимо было время, чтобы уточнить одну, но очень важную деталь в происходящем событии в Париже. Если инициатором встречи в Париже был Конни Зиллиакус, значит, явно просматривался в этом деле след японского разведчика полковника Акаси. И тогда дело обстояло куда серьезнее, чем думал об этом князь Святополк-Мирский.

4

Худшие опасения Витте подтвердились. По своим каналам он уже на следующий день узнал о таких подробностях, связанных с проведением парижской конференции, о которых, по всей видимости, не знал князь Святополк-Мирский.

Японцы явно приложили руки к организации этой конференции. Полковник Акаси, находясь за кулисами событий, через своего подопечного финна Конни Зиллиакуса замыслил собрать в единый кулак всех противников Николая II и прежде всего финских и польских социалистов. А когда выяснилось, что и в самой России не все благополучно, Акаси предложил Зиллиакусу собрать в Париже и представителей самых влиятельных политических сил России. Зиллиакус согласился. В ходе переговоров Зиллиакуса с лидерами русских оппозиционных движений произошел раскол. Социал-демократы во главе с Плехановым, социал-революционеры и две еврейские партии Бунда отказались ехать в Париж только потому, что во Францию въезд Плеханову был запрещен правительством страны.

Зиллиакус встретился с Акаси и доложил ему о расколе среди русских социалистов. Тот сразу потерял интерес к этой встречt в Париже, считая, что тратить деньги на одних либералов нет смысла. И все же Зиллиакус убедил Акаси в необходимости такой встречи.

Акаси согласился, особенно когда узнал, что значительная часть денег на подготовку встречи уже растрачена.

Все это Витте стало известно от французского посла, у которого были тесные связи с разведслужбой Франции.

В конце следующего дня Витте назначил встречу князю Святополку-Мирскому и обо всем ему рассказал.

Тот не удивился. С минуту сидел, молча, мрачный, как туча.

– …У меня были кое-какие и свои догадки, – наконец, произнес он. – Но я не мог предположить, что японцы и тут откроют против нас еще один фронт.

– Вы о чем, князь? – не понял его Витте.

– Сегодня я приглашал к себе представителей земского съезда, который они намерены провести в столице в первых числах ноября. Попросил показать программу съезда. Ничего крамольного не нашел. Поехал к государю с предложением разрешить проведение съезда. На мою беду, у государя в это время находился великий князь Михаил Александрович. По-моему после подписания манифеста его величеством великий князь Михаил Александрович не покидает кабинет государя с утра до вечера.

– Боится пропустить миг, с которого станет правителем России? – пошутил Витте.

Князь Святополк-Мирский грустно усмехнулся.

– Вы это хорошо сказали, – заметил он. – Так вот, когда я высказал просьбу государю не отклонять прошение земств на проведение съезда, великий князь Михаил Александрович, не поверите мне, чуть не задохнулся от злобы. Он кричал, бегал по кабинету… Я опасался, что он бросится на меня с кулаками.

– А что его величество? – нетерпеливо спросил Витте. Он мысленно представил, как все это происходило, зная характер великого князя Михаила Александровича.

– Молчал, словно его и не было в кабинете! Потом поинтересовался, сколько избрано делегатов, кто избран, где намерены земства проводить съезд и… сказал, что я свободен. Сергей Юльевич, как бы вы оценили все это?

Витте пожал плечами.

– Наверное, как согласие…

– Я тоже так расценил. И когда ко мне снова приехали представители земств, я сказал им: что съезд они могут проводить. Через час мне передали из Зимнего: государь требует отложить проведение съезда на 3—4 месяца, полагая, что этот съезд будет на руку оппозиционистам и наиболее организованным левым силам. Мне за малым дурно не стало…

– Не мудрено, – покачал головой Витте, в душе сочувствуя князю.

– Но и это еще не все, – продолжил князь. – Через два часа снова приказ из Зимнего: за 3—4 месяца провести новые губернские земские собрания и выбрать уполномоченных земств, лояльных государю! Мне ничего не оставалось, как снова пригласить к себе представителей земств, передать им отказ государя на проведение съезда и заверить их, что я буду смотреть сквозь пальцы, если такой съезд все же пройдет, но нелегально…

– Вы с ума сошли, князь! – не сдержался Витте. Поступок князя Святополка-Мирского грозил ему полной отставкой, если не хуже.

– И как они отреагировали? – поинтересовался Витте.

– Представьте себе, Сергей Юльевич, никак! – ответил князь. – Молча поднялись и ушли. А на следующий день в Москве состоялось собрание земской конституционной группы, которая объявила, что позиция Николая II развязывает им руки и съезд они вправе считать законным.

– И вы, князь, в этой пренеприятной, мягко выражаясь, истории оказываетесь крайним. Не так ли? – спросил Витте.

Князь Святополк-Мирский тяжко вздохнул.

– Пока не знаю, – ответил он. – Дважды просил уже сегодня государя принять меня и оба раза получал отказ.

…6 ноября Витте доложили, что в Петербурге начал работать съезд представителей земств. По данным жандармского управления в столицу прибыло около сотни делегатов. Однако где проходил съезд, никто не знал.

Витте воспринял эту новость с мрачным предчувствием надвигающейся беды.

«Значит, у них будут, действительно, развязаны руки», – подумал он.

…8 ноября в нескольких столичных газетах появилось заявление делегата съезда графа Стенбока-Фермора и председателя петербуржской управы Маркова с протестом по поводу нелегального положения съезда.

9 ноября Витте через князя Святополка-Мирского получил копию резолюции съезда представителей земств. В ней требовалось отмена чрезвычайных положений, прекращение административных репрессий со стороны высшей власти, политическая амнистия заключенным, равенство прав без различия сословий, расширение прав земств, национальное самоопределение и свобода вероисповедания.

Только по одному пункту голоса представителей земств разошлись: за ограничение царской власти проголосовало 60 делегатов, против 38.

Прочитав резолюцию, Витте почувствовал себя так, как будто проглотил жменю горячих углей.

На следующий день он был приглашен к Николаю. В приемной императора Витте увидел князя Святополка-Мирского и его заместителя генерала Дурново.

«Все, – решил про себя Витте. – Это смена караула…»

Когда они вошли в кабинет, Николай, не ответив на их приветствие, мрачно сказал:

– Поздравляю вас, господа. С вашего согласия на волю выпущена конституционная политическая программа. Вы допустили непростительную ошибку. Я крайне вами недоволен. Однако не думайте, что вы останетесь в стороне. Ваше прошение, князь, об отставке я не принял, – обратился он к Святополку-Мирскому. – Сами натворили… – Николай почему-то перевел взгляд на Витте, – сами и будете исправлять…

Витте ждал, что государь начнет упрекать и его, тот продолжил допекать князя Святополка-Мирского. Затем обратился к стоящему по стойке смирно генералу Дурново.

– Вам лично я поручаю организовать наблюдение за сходами, банкетами, собраниями студентов и всех прочих. Знать, что там происходит, докладывать мне.

Николай II уже заметно успокоился. Стал говорить тише и ровным голосом.

Наконец, повернувшись к Витте, сказал: