Заговор жрецов

Вторая половина августа и весь сентябрь в Зимнем и в Петергофе были посвящены торжествам и приемам в честь рождения цесаревича Алексея.

Императрица Александра Федоровна в торжествах не участвовала. Суеверный страх за жизнь младенца постоянно сковывал ее сердце, и она боялась публично проявить свою радость. Вглядываясь в сморщенное темное личико ребенка, она набожно крестилась и молила бога дать новорожденному здоровье и ум, оградить от болезней. А когда ей кто-то сказал, что в августе стали отцветать розы, она совсем пришла в смятение.

Опасаясь, что ребенка могут сглазить, Александра Федоровна приказала своим фрейлинам никому, кроме его величества, сына не показывать. Даже назойливой родне, которая все время недоумевала, как она могла решиться уехать, будучи на сносях последние дни из Зимнего.

…4 августа она в сопровождении своей свиты выехала из Зимнего на дачу, которая находилась в Александрийском парке. Захотелось подышать свежим воздухом, полюбоваться зеленью роскошного сада и заодно скрыться от суетливого Двора.

Ночь и следующие полдня прошли спокойно. У нее даже мысли не было рожать в этот день. Однако Всевышний распорядился по-своему. К концу дня ей вдруг стало дурно. Позвали доктора. Он мельком глянул на императрицу и сразу сказал:

– Будем рожать, матушка… Вы прилягте и не волнуйтесь…

Узнав, что родился мальчик, она чуть не задохнулась от счастья. Горячие слезы радости хлынули из глаз и залили ее лицо.

Не зная почему, но в тот момент она, вдруг, подумала: «Теперь и умирать не страшно» и тут же испугалась собственных мыслей. Истово перекрестилась, полотенцем вытерла мокрое лицо и прикрыла глаза.

Теперь все было позади.

…Когда цесаревичу исполнился месяц, Николай II неожиданно для многих подписал манифест, в котором провозгласил, что в случае его смерти и малолетстве цесаревича Алексея, правителем России назначается великий князь Михаил Александрович.

Воспитание Наследника поручалось императрице Александре Федоровне.

В этом же манифесте император отменял телесные наказания и недоимки.

Газеты на следующий день, словно сговорившись, назвали отмену телесных наказаний «милостью младенца Алексея».

Нужен был крестный отец. После недолгих колебаний Николай II дал согласие избрать крестным отцом цесаревича германского императора Вильгельма. И сразу поехал по стране.

Особенно тяжким для Николая выдалась вторая половина сентября. Он объехал все крупные города юга и запада России. Побывал в Кишиневе, Николаеве, Одессе, и везде его речи о необходимости довести навязанную России войну на Дальнем Востоке до победного конца находили среди публики горячую поддержку.

В Одессе в благородном собрании дамы в конце речи императора стали срывать с себя украшения и бросать под ноги государя, жертвуя их для доблестной армии его величества.

Когда Николай рассказал об этом случае императрице Александре Федоровне, она скептически улыбнулась и сказала:

– Лучше бы они побольше сыновей рожали…

…На второй день после возвращения из южной поездки Николай II пригласил к себе вновь назначенного министра внутренних дел князя Святополка-Мирского.

Николая II насторожили первые публичные высказывания нового министра. В газетах то и дело появлялись сообщения о том, что князь Святополк-Мирский, в отличие от Плеве, более радикален и выступает за принятие во внимание в делах управления государством общественного мнения, стремится разрядить политическую атмосферу в России, которая начала сгущаться в связи с неудачами в войне с Японией.

Не понравился Николаю II и завуалированный упрек в адрес Правительства со стороны князя Святополка-Мирского за то, что 28 июля по прямому указанию его величества премьер Витте подписал дополнительную Конвенцию к русско-германскому договору от 1894 года в области торговли и мореплавания. По мнению князя Святополка-Мирского, подписанная без всякой оговорки Конвенция ставила Россию в положение источника дешевого сырья для германской промышленности. Взамен же Россия ничего нового для себя не получала.

…Николай II принял князя Святополка-Мирского не в своем рабочем кабинете, а в каминном зале, подчеркивая этим неофициальность приглашения.

– Присаживайтесь, князь, – сказал государь вошедшему в зал Святополку-Мирскому. – Я рад вас видеть во здравии и в хорошем настроении. Пока ездил по солнечному югу матушки-России, столько накопилось дел!.. Бумаг целый ворох и все такие, что не отложить в сторону…

Затем поинтересовался:

– Где труднее на генерал-губернаторстве Вильны или в министерстве?

– Где есть работа, ваше величество, везде нелегко, – ответил Святополк-Мирский.

Николай II улыбнулся.

– Да вы, князь, еще и дипломат!

– Должность обязывает, ваше величество…

Император махнул рукой.

– Будет вам, князь… Мой прародитель, царство ему небесное, был дружен с вашим отцом. И потому назначение вас на пост министра внутренних дел у меня не вызывало ни малейшего сомнения.

– Благодарю вас, ваше величество, – ответил Святополк-Мирский с подчеркнутым уважением к государю.

Николай II сделал паузу. Потом внимательно посмотрел на министра внутренних дел.

– У меня, князь, к вам просьба, – проговорил он. – Необходимо проверить, состоялась ли в Швейцарии встреча представителей так называемых демократических сил России. Но меня интересует не сама встреча. Были ли на ней князь Долгорукий-Рюрикович и граф Гейден. Единственная просьба – этот разговор должен сохраниться между нами.

Святополк-Мирский в знак понимания низко склонил голову. Он уже знал, что встреча российских социалистов в Швейцарии не состоялась. Она перенесена на более поздний срок.

– Я понял, ваше величество, – ответил он, решив, что докладывать императору о переносе этой встречи еще рано.

Николай II больше не задавал вопросов и разрешил министру внутренних дел покинуть его. Оставшись один, Николай II еще некоторое время продолжал размышлять над событиями последнего времени.

Его поразило то, что сразу после убийства Плеве, газеты в большинстве своем чуть ли не с восторгом писали по этому поводу. Заметно оживился и премьер Витте. Он дважды предлагал объединить Правительство со всеми государственными учреждениями во главе с ним, как премьером, и приступить к формированию правового государства, не ущемляя положение монархии.

Николай II попытался вспомнить, кому из Романовых он отдал для чтения написанный Витте меморандум, в котором тот изложил свои предложения.

Наконец, вспомнил. Великому князю Михаилу Александровичу. Подумал: «Не мешало бы вернуть и самому прочитать…»

На следующий день за обедом великий князь Михаил Александрович, когда речь зашла о злом роке, который постоянно преследовал русскую армию на Дальнем Востоке, вдруг сказал:

– …Японцы оказались сильнее, чем мы думали. И теперь одному богу известно, как обернется для нас эта война.

Николай II резко отодвинул от себя бокал с вином, да так, что часть вина выплеснулась на скатерть.

Императрица с тревогой глянула на супруга, затем на великого князя Михаила Александровича.

– Да будет вам… О войне за столом говорить скучно, – произнесла она. Однако Николай II не послушал ее. Видимо, слова великого князя Михаила Александровича задели его за живое.

– Я буду вести эту войну до конца, до того дня, когда последний японец не покинет Маньчжурию! – жестко ответил он.

– В таком случае нам придется изменить свое отношение к некоторым вещам в России, – усмехнувшись, сказал великий князь.

Николай II метнул в его сторону настороженный взгляд.

– К каким вещам? – спросил он.

Великий князь Михаил Александрович примирительно поднял руки.