Империя машин

Мужчина продолжил рассказ.

– Дочка моя, солнце мое, заболела и сын, простыли, но лекарств… Один лишь флакон с мазью под нос, утащенный у надзирателя, работающего на заводе. Пробрался к его ящику и вскрыл.

– Когда это произошло?

– Месяца два назад.

– Какова причина воровства?

– Вам еще нужна причина?! Да у нас умирают тысячи, одни за другими, а вам нужна причина?!

Эфир на миг поставился на паузу, сидящие зашептались.

– Он возражает! Какая дикость!

– Под стражу! – прорвался сквозь радиомолчание командирский голос.

Щелкнули дверные замки и эфир возобновился, но центральная часть картинки не формировалась.

– Присобачили к креслу – сказал Альфредо. Мы слышим посторонние голоса лишь по той причине, что твой приёмник соединен с каналом прослушки.

Мужчина дальше рассказывал свою историю.

– Лодка дала течь, мне пришлось ее покинуть на ближайшем островке. На нем все было спокойно, люди гуляли по дорогам, и не обращали внимания в сторону моря. Я поднялся по торчащей из воды лестнице наверх, и долго глядел на фонари. Как давно я не видел света. И вы можете себе представить? Подходил к каждому горожанину, просил денег, еды, помочь чем—ни будь, а они мне все: Иди работать неуч. Ребенка пришлось оставить в одном из домов. Вернулся я уже с дочерью, а они отговаривались и отвечали мне презрением.

Один даже оттолкнул со всей силы, и сказал, что если я подойду к кому—ни будь еще раз, то он пожалуется лорду—протектору, и меня упекут на всю жизнь работать в подземные рудники, наполовину затопленные водой.

Звук записывающего под диктовку пера.

– Поговорим о проступке. Что вы сделали?

– Мне пришлось достать еду, и взять немного из мясной лавки.

– Вы имеете ввиду обокрасть?

– Я не оправдываюсь, но, думаю, в моем положении все объяснимо.

– Поздно думать – с менторским тоном донесся женский голос.

Мальчику оставалось догадываться, кто из сидящих произнес это. Их лица скрывала тень, а фонари били в замаскированный квадрат, где, вероятно, прикованный, защищался мужчина.

– Сколько вы взяли?

– Парочку рыбин.

– Конкретное количество, размеры.

– Я не помню, не считал! – в маскирующем интонации записывающемся устройстве проскользнуло отчаяние.

До ребенка дошло, что голос осуждаемого искажался намеренно, ему придавался дерзко—наглый акцент, дабы вызвать у публики «справедливый гнев».

– И все?

– Не—е—т, еще я добыл жаропонижающие и инъекции.

А диктор вскочил, торжествуя над тем, что победил его уверенность.

– Не могли бы вы показать их все?

Мужчина заторопился, и из динамика полился нервно—гадкий голос

– Сейчас, только развяжу мешок.

Раздался звук падающих пластиковых банок. Затем шорох, видимо мужчина лазил по полу и собирал банки. Затем поставил на стол.

– Но здесь куда больше, чем нужно вам.

– В моем положении…

– Что вы заладили! В вашем положении, в вашем положении! Думали попасть в новостную сводку страдальцем? Сейчас мы спросим у народа, что граждане думают по вашему поводу.

– Дочь умерла… Сын пропал.

– Плохой отец, коли не уберёг – услышался третий голос со стороны.

– А вот и первый отзыв в нашей радиостанции, достаточно или послушаем дальше?

– Я сидел перед радио и думал – пробовал звук своего голоса попавший в прямую трансляцию. Этот кретин решил все проблемы воровством. Даже если его история правдива, то как объяснить то, что мы – представители городского общества, сутками пашем, зарабатывая на еду, а эта скотина тащит наши сбережения. Мы можем из—за него лишиться отпуска, и просидим в городе, пока какой—то, извиняюсь, трутень пирует.

Следующие комментарии выливались наружу, заполонив эфир проклятиями.

– Стойте дорогие мои, хватит! – прогремел голос ведущего. Давайте взвесим! Примем решение! Судьба вора в руках свободного народа! Выбирайте, ведь империя великодушна и каждый голос имеет вес – сказал он радостно. Позвоните на радиостанцию, и наши сотрудники выслушают любое мнение. А сейчас мы ждем ваших звонков.

Минута молчания, и мальчик ее прервал:

– Что это было? Они… издевались над ним.

– Долгая история – поубавил громкость приемника Альфредо. В основном, волна нанесла ущерб западному Севергарду, восточная сторона практически цела и невредима. Сейчас там светит солнце, зайчики отражаются от слегка загрязненной отходами воды. Люди не видели тех ужасов, которые испытывали мы в течение всех этих лет. Мало кто с востока знает, что случилось здесь. Любой опрошенный житель имперского города скажет, что единственным проявлением катастрофы было похолодание и наводнение, сгубившее урожай да подтопившее пару городов. Более памятливые вспомнят сплошную неделю дождей. А причина – просчет ученых под начальством Говермана. Так объявили в прямом эфире много лет назад.

– Он действительно это сделал?

– Ходят слухи, что он был честнейшим человеком на земле. Но его предал собственный сын – сдал чертежи, которые и представило правительство обществу. На каждом листе стояла подпись Говермана. Думаю, тебе будет понятно, после того как ознакомишься с историей поплотнее, почему люди поверили и возненавидели всех нас столь сильно, и его в особенности.

– Не понимаю.

– Они считают, что трагедия произошла по его вине. Будто он вел открытую войну, убил неисчислимое количество жизней, вел агитацию опасности исследований, а сам тем временем подпольно занимался ими. И под конец, передал разработки Барданору на проведение эксперимента, чтобы снять с себя ответственность. Если он удачен – то он покажет свою подпись и станет героем и самым влиятельным человеком, а если нет… – вот так его и подставили. Подробностей мне неизвестны, надо иметь изощренный ум, которым, увы, я не обладаю.

– Его обвинили только по бумагам?!