Мёртвая и Живой

– Понимаю, – согласился Ияри. – Он ушел от тебя и Тамики тысячи закатов тому назад, женился на другой, родил сыновей. Ты вправе не считать его своим отцом.

– Я не считаю, – буркнул мальчик. – И не потому, что ушел, а потому что не он мой отец!

– А кто же твой? – нахмурился Ияри.

– Бахмут и Дамир сказали, что я исчадие демона. Что я не человек, и что рожден в проклятье. Меня боги покарали за то, что мать…

– Перестань, Раман. Не клевещи. Твоя мать была готова отдать за тебя жизнь. Она единственная молилась Эрешкигаль и та услышала ее молитвы и спасла тебя.

– Вот видите, учитель! – подскочил на ноги Раман, счастливый от того, что наконец-то смог с кем-то разделить тайные знания, – богиня услышала ее! А многим ли ответила Эрешкигаль? Много ли раз вы такое видали?

– Ни разу, – честно признался Ияри. – Я больше никогда не видал в Эбле птиц.

– Эрешкигаль услышала ее, потому что я не человек!

– Ну а кто же ты? – добродушно улыбнулся Ияри, – подземный ночной жук?

– Я сын демона, – гордо произнес Раман. – Осталось только найти доказательство!

Раман принялся перебирать глиняные таблички, желая найти ту самую, в которой откроется ему тайна собственного рождения. Он не остановится, сколько бы времени это не заняло.

Мальчик устал таскать тяжелую глину уже через три часа, но чтение не прекращал. Весь год он возвращался в подземелья, запоминая древние писания об Иркалле и первых эблитов, что рождались алой долиной гранатовых плодов.

– Сыновья Афтана дразнят тебя, Раман, а ты и рад им верить, – принялся объяснять Ияри. – Твое состояние – не проклятье. Ты альбинос. Так называют людей со светлой кожей, седыми волосами, бровями и ресницами. На африканском континенте тоже встречаются альбиносы с белоснежной кожей и голубыми глазами. Повсюду в мире есть такие, как ты.

– Альбиносы… из Африки? Они там… – подбирал Раман правильное слово, не зная, чем заменить слово «счастливы», да и что это такое он представлял себе смутно. – Они там… свободны?

– Их там едят.

– А?

– Едят. Выслеживают, отрезают части тела – ногу или руку – и добавляют в снадобья. Верят, что альбиносы могут исцелить больных.

– Но это же…

– Варварство. Это варварство, Раман.

– Меня никто не хочет съесть, – сделал выводы Раман уже почувствовав себя немного счастливей, – меня просто видеть никто не хочет. Я им противен.

– Мне противны склизкие гусеницы, но я ученый и знаю, что, однажды, из самой огромной и уродливой получится кокон, а из него вылупится прекрасная бабочка, секрет узора крыльев которой до сих пор не открылся мне.

– Почему не открылся? Они из магии?

– Все в этом мире немного из магии, Раман, – провернул свой перстень Ияри, потуже придавливая землю. – И я, и ты, и каждый эблоит. И каждое семечко, что рано или поздно пронзит небеса.

– Ого… Вот бы увидеть!

Ияри поднялся с каменной ступеньки, напуганный собственными мыслями: «надеюсь, мой ученик, тебе никогда не придется увидеть этого». В кармане своей накидки, он прятал старую глиняную табличку, треснувшую посередине расколом, похожей на букву «Р».

Ту самую, что искал его ученик. Ту самую, что он никогда не отыщет.

– Идем, Раман, пока мы не в Иркалле. Не наступило наше время навеки скрыться под землей.

Прошло много лет, и вот опять Раман капался в табличках в поисках забытых имён. Почему именно Эрешкигаль интересует Ияри? Всем известно, что у нее есть только изгнанная в океан Абзу сестра и муж – бог войны и мора по имени Нергал. Нет ни племянников, ни детей, ни внуков.

Какие еще родственники понадобились Ияри? Все давно переписаны и бережно составлены (не боги, а их перепись) в подземных странах зиккурата.

Раман решил – пора навести порядок в зале и возвращаться в зиккурат. Он проверил колонны с табличками богов трижды и не нашел ничего нового. Убирая в ниши клинопись, Раман торопился. Неловко дернув рукой, задел один из камней в кладке и на голову ему полетели все только что убранные таблички с переписью заколок, подаренных тринадцати дочерям Индиллима.

Пытаясь поймать глину, чтобы та не расколотилась, Раман не сразу заметил открывшуюся нишу. Он убрал драгоценные сведения о безделушках на место, и когда поднял с пола лампу с маслом оливы, заметил образовавшуюся пустоту.

– Что?.. А это здесь откуда?

Посветив лампадкой, Раман уткнулся в щель чуть ли не носом, когда из нее выполз скорпион.

– Да ну тебя! – собирался смахнуть членистоногое Раман, но увидел, что панцирь того абсолютно белый.

– Ты что, тоже альбинос? Как я и дети в Африке, – вспомнил он рассказ Ияри, что услышал еще ребенком о приносимых в жертву альбиносах ради цвета их кожи. – Беги отсюда. Живи и не жаль меня! Я такой же, как ты!

Скорпион поднялся вверх по камню, продолжая наблюдать за происходящим.

Где-то в глубине разума Рамана мелькнула светлая мыслишка – не нужно лезть пальцами в щель. Если внутри сидит белый скорпион, если лаз замурован, если он был спрятан в царском зале среди, казалось бы, скучных и никому не интересных сведений – все это означало, что тот, кто создал нишу не желал, чтобы какой-нибудь мальчишка обнаружил потаённых внутри секрет.

Жаль только, что создатель ниши не учел, что любой мальчишка не в состоянии стерпеть, если речь идет о секрете. Тем более столь любопытный и пытливый умом эблоит, коим вырос Раман, обученный Ияри: «проверяй знание опытом». Так учил мудрец, а кто такой Раман, чтобы не соглашаться со старцем.

Сунув руку Раман ощупывал нишу ради опыта и потом уже из-за любопытства. Сначала ему показалось, что внутри ничего нет, только камень внутри камня.

– Зачем прятать камень? – удивился Раман и попробовал подцепить ногтями тот, что малость шевелился.

Камень поддался и полностью вышел из схрона. Оказалось, что он был ровной прямоугольной формы, и совсем не был камнем, а был такой же, как остальные, глиняной табличкой.

Почти, как остальные.

Раман подсветил находку, заметив вкрапления золотого и бирюзового по углам. Столь драгоценные металлы могла позволить себе только знать. Никогда прежде Раман не встречал клинописной таблички украшенной хоть чем-то.

Золото и бирюза не создавали рисунок, они походили на печать, стоявшую в углу таблички. Кто бы не своял эту клинопись, он точно не был эблоитом. Изящные символы, тонкий срез палочки, что наносила клинопись, печать – то ли специально поставленная здесь, то ли случайная – тишина глины уже рассказала Раману многое о своем происхождение, а что он услышит, прочитав слова.

Усевшись на колени под нишей, Раман взялся за чтение и гласила клинопись вот о чем:

«В день и ночь, когда исчезли солнце и луна, явилось знание в мир людей. Знание рождено отдельно от души и тела, и соединившись вместе, знание то окажется вскоре силой, что окутает темень тьмой, а свет солнцем, сменив их вновь.»

Раман перечитал текст несколько раз, но не смог сопоставить его ни с одной из известных легенд или песен, посвящённых богам. Что за знание? Как можно родиться телу и душе отдельно? И зачем менять свет и тьму местами?

– Нужно быстрее показать запись Ияри!

Он заложил в нише клинопись о заколках, поправил внешний камень и даже разрешил белому скорпиону забраться себе на плечо. Вместе они побежали прочь из хранилищ разыскивать учителя.

Ияри трудился в одном из залов зиккурата богини Эрешкигаль, когда Раман отыскал его.