Достойная небес

Измаил посмотрел на певицу со всей внимательностью. В глубине его серых глаз мелькнула слабая искра надежды на понимание.

– То есть вы хотите сказать, что мне нужно давать больше благотворительных концертов и привлекать ими новую аудиторию?! – улыбчиво предположила Мия.

– Ни в коем случае! Вы так будете выступать на улице!

– В смысле? Перестать давать открытые концерты? – переспросила Мия с наигранным непониманием.

– Нет, концерты, безусловно, нужны, но не бесплатные!

– Решено! Новый альбом! Займусь сразу после тура. Я даже знаю, чему его посвящу. Губительной силе жадности, – проговорила Мия, изящно закинула ногу на ногу и задумчиво подставила указательный палец к уголку рта.

– Госпожа Онгаку, ну когда вы научитесь воспринимать меня всерьёз?! – отчаянно произнёс Измаил и безнадёжно шлёпнул ладонью по лбу. – Я ведь вам помочь хочу, а вы надо мной издеваетесь.

– Ну будет вам. Даже пошутить нельзя, – надула губки Мия.

– Не знаю, наступит ли когда-нибудь такой день, когда вы хоть раз ко мне прислушаетесь?! – поднял он руки вверх, будто умоляюще вопрошал небеса.

– Ну, пока все наши дела шли просто роскошно, так что вы напрасно волновались.

– Потому что я всё время своими непосильными стараниями спасал наше финансовое положение из самых безнадёжных провалов, в которые, между прочим, загоняли нас именно вы, вашей бескорыстной сердобольностью и неуёмным сексуальным аппетитом! – проговорил Измаил и сердито пригрозил Мие пальцем.

– Вы слишком много на себя берёте.

– А вы меня не слушаете! Мало того ещё и основательно игнорируете мои предупреждения!

– Прошу прощения, господин Вольтерьерг, если я где-то ошиблась! Знаете ли, песни сочинять непросто! Вдохновение тоже надо откуда-то брать! – недовольно ответила Мия. – Я, может, чего-то и не понимала, но старалась слушать ваши советы всегда!

– Позвольте напомнить эти ваши всегда, уважаемая Мия Онгаку, – упёр руки в бока Измаил и вновь взялся за отчёт.

Мия не стала ссориться. Недовольство, как правило, не задерживалось в ней надолго и уже через мгновение сменялось виной. Мия видела, как он старался и не желала расстраивать. Она села удобней, поджав под себя ноги, посмотрела на финансиста с игривым любопытством и кокетливо порхнула ресницами.

– Хватит строить свои пышные глазки! И милым личиком вы меня уже не разжалобите! Перестаньте! Мы с вами и без того достаточно покувыркались, так что жена ушла!

– Ну вы же знаете, я тут совершенно не причём! – сложила губки бантиком Мия и кокетливо порхнула ресницами. – Просто я слишком притягательная и обаятельная личность. Никто не в силах устоять против моей привлекательности!

– Даже чрезмерно. Ладно. Мы отвлеклись. Я всё понимаю, эти ваши безмерные покупки одежды и дорогущей косметики, ваша непозволительная прозрачность в уплате всех возможных и невозможных налогов, я уже смирился с вашими бесконечными благотворительными взносами. Меня чуть инфаркт не хватил после того, как вы объявили тур благотворительных концертов. Я понимаю, был бы это маркетинговый ход, но вы действительно переводите сборы в фонды бездомных и тяжело больных!

В возмущениях Измаил судорожно водил пальцем по бумаге, указывая то на одну, то на другую всё более крупную суммы.

– Но и это я пережил благодаря вашим врачам и, конечно же, безвозмездной материальной помощи, – с мягкостью в голосе проговорил он.

– Рада кланяться, – улыбнулась Мия и зажмурившись кивнула.

– Но послушайте, зачем вам вздумалось теперь финансировать постройку онкологического крыла в городской больнице?! Да ещё и с удобствами пятизвездочного отеля?! Вы с ума сошли! Мы такое не потянем! Нам придётся брать кредиты! Кредиты на благотворительность! – взялся за голову Вольтерберг. – Да где это видано?! К тому же, это государственное учреждение, с ним проблем не оберёшься! Пусть сами на бюджетные деньги всё себе и строят, запрашивают средства от правительства, если им так нужно!

– Мне кажется, что пожертвования в коммерческих фондах растворяются, или тратятся не целенаправленно, – неуверенно проговорила Мия.

– Вы поглядите-ка, ну надо же, ей кажется! – перекривлял собеседницу Измаил.

– Я хотела бы свои следующие вложения контролировать больше, – продолжила Мия. – Чтобы они действительно помогали тем, кто в них нуждается.

– Так вкладывайте их в себя, а не расселяйте бездомных и напрасно лечите смертельно больных! Это бессмысленное и затратное дело!

– Мои песни всё оплатят! Надо будет, я сочиню ещё! Я не могу оставаться в стороне от того, о чём пою, иначе я об этом бы не пела! Так что ничего не знаю! Хочу больничное крыло где бы все могли лечиться! – решительно заявила Мия и скривила рожу, оттянув пальцем нижнее веко и высунув язык.

– Не капризничайте! Это вам не игра в доктора!

– Посмотрите, сколько людей покупают мои диски и приходят на концерты! Знаете, почему?! – Мия вздёрнула бровь.

Измаил смолк в ожидании объяснений.

– То, что мы делаем для себя – умирает вместе с нами на совсем, а то, что делаем для других – остаётся навсегда. Причём не для близких. Им – само собой, я имею ввиду помощь для остальных, незнакомых людей. Им тоже она нужна забота в волнующих их проблемах. Я даю её через музыку, но хочу принимать большее участие. Мир, к сожалению, так устроен, что во многом деньги определяют силу выражения нашей вовлеченности. Многим нравится то, как я затрагиваю жизненные трудности в текстах песен, как их озвучиваю и как с музыкой преодолеваю. Я слушаю людские сердца и по мере возможностей даю им то, о чём они просят. Ни больше ни меньше.

– Госпожа Онгаку, как вы не поймёте, всем не поможешь! К чему я тут стою, если вы не желаете ко мне прислушиваться?! Иной раз я сомневаюсь, что вообще вам нужен!

– Ну что вы, господин Вольтерберг, – Мия встала, подошла к Измаилу и заботливо погладила его по груди. – Вы мне очень помогаете, и пускай по-своему, но я вас сильно ценю, раз доверяю.

Измаил опустил бумаги и успокоился.

– Может вы и правы, и последняя моя прихоть чересчур сильна, – согласилась с опасениями финансиста Мия. – Но идейку нового альбома вы мне, несомненно, подали шикарную. Спасибо! Я вам как всегда крайне признательна и благодарна! Буду вашей должницей!

– Да ещё какой! Не зря вы выбрали меня в помощники – гордо ответил Измаил. – Я вам не какая-то там бухгалтерша Свинина Ивановна, а между прочим всесторонне развитый специалист! Можете мне добавить за это в премию пару нулей.

– Может быть, а может я вам подарю нечто большее. Вот возьмите!

Мия играючи выдернула первую попавшуюся хризантему из пышного букета и

вручила Вольтербергу. Она встала на носочки, чтобы дотянуться до его лица, и сразила наповал, чмокнув в щёчку. Измаил охнул, покраснел и плюхнулся на стул.

Облако в руках Мии погасло, завершив показ события.

– Ну как?! Видели сколько всего я полезного делала! – с надеждой воскликнула она. – Так что там у вас наверху надо точно кому-то подвинуться! – заявила Мия так будто собиралась открывать ворота в рай с ноги.

– Ты, как и прежде нескромна. Не заблуждайся, а лучше другой стороной переверни.

Мия развернула облако в руках и увидела его тёмную часть. В ней проявилось судебное заседание разводного процесса Измаила и жены который состоялся по вине Мии. Журналисты, репортёры, адвокаты присутствовали в атмосфере скандала, но больше всех оказалась расстроена жена Вольтерберга. Мия ему помогал выиграть дело, и оставить членов семьи не просто ни с чем, а даже в крупных долгах. Жена раздавалась воплям и гневным крикам в адрес Мии. Она излучала едкий полный ненависти взгляд смертельной злобы пронизывающей сердце. Взгляд обвиняющий во всём. Мия содрогнулась. Она даже не думала, что на неё можно так смотреть. Насколько она помнила даже самые заядлые завистники так на неё не глядели. Мия считала, что такого взора не заслуживала даже за лёгкую интрижку с Вольтербергом. В конце концов Мия не считала себя виноватой. Измаил сам на неё покусился. Кто же виноват, что она такая красивая?

– Но разве хорошие поступки не уравновешивают плохие?

– Вот ты и застыла в равновесии, но дальше тебе не вознестись, – ответил свет прерывистым мерцанием.

– Но почему?!

– Любой даже самый малый грех смертельно плох. Он может быть искуплен только возместительной жертвой, и она даже за тебя, как и за всех людей была принесена распятьем на кресте, но ты её не приняла. В неё не поверила.

Мия поняла, что её так отягощало, портя всю первозданную, изысканную чистоту. Свет раскрыл её грехи. С их грузом наверх ей не подняться. Даже споры с Измаилом и все его обиды внесли весомую лепту в её теперешнее плачевное положение. Она вспомнила, как опасалась быть использованной, боялась, что жена Измаила выпрашивает через надуманные причины средства на собственные нужды, и потому его совратила. Разрушила брак и оставила при себе с деньгами. Наблюдая за собой со стороны, теперь Мия чувствовала вину и считала себя бессовестной искусительницей. Грязным источником похоти и разврата. Конечно такой как она не место на небесах и от всего этого Мия приходила в ужас.

– Чем ты ещё можешь оправдаться? – спросил у неё свет.