Цена рока

– Хорошо, – с облегчением улыбнулась Сью, уже не спеша снимать его футболку.

Кей зашёл в ванную, прикрыл за собой дверь и прислонился к ней спиной, тяжело выдыхая. Это оказалось сложно. Сложно пройти мимо неё и не провести рукой по этим бёдрам, по алебастровой коже. Сегодня Сью светилась – как раньше, источая собой непередаваемый словами магнетизм. Тот самый, что однажды заставил смотреть на её коленки, выглядывающие из-под юбки, пока она скакала на лавочке. Кейд хотел её. Сделать своей уже по-настоящему, без условностей. И ведь даже ничего не останавливает, абсолютно нихуя, кроме разве что какого-то идиотского желания придумать для неё что-то особенное. Стать особенным.

Блять, этот мир точно решил сойти с ума, если его, Кейда Харриса, стало заботить что-то кроме собственного стояка. Хочется совсем не секса, это слишком просто, неправильное и неполное слово. Хочется взять её целиком, до каждой грёбанной клеточки. Завладеть каждым дюймом этого маленького тела. Закрепить права на каждом крохотном участке кожи. Отдать ей не меньше, чем заберёт. Идиот, кретин, мазохист.

Душ. Бодрящий и здорово прочищающий мозги. Сьюзен поставила за собой на места и мыло, и его шампунь, а Кей всё равно интуитивно понял, что этих вещей касались. Это лишь улыбнуло. Маленькая любопытная девчонка. Была и останется, как бы ей не пришлось закаляться. Кею и правда, хватило пяти минут, чтобы быстро привести себя в порядок. Чуть было по привычке не вышел из ванной в одном полотенце: слишком долго был один. Чертыхнувшись у самой двери, торопливо вытерся и натянул обратно штаны. Какое-то совершенно дикое утро, неуклюжее и выбивающее из колеи.

Вернувшись в комнату, не сразу нашёл Сью взглядом. Она сидела, немного отодвинув стул от кухонного стола, и сосредоточенно рассматривала его гитару – ту самую «Мартин», которую наверняка было легко заметить у шкафа. Её слишком нежные для струн пальцы осторожно держали гриф, а причёсанные волосы мягкой волной лежали на плечах. Штанами она по-прежнему не озаботилась, на что внимание пришлось обратить сразу.

– Не пытайся играть после душа или с влажными руками, всю кожу сдерёшь, – хмыкнув, предупредил Кей.

Сьюзен дёрнулась от неожиданности и оглянулась на его голос. Кто бы сомневался, что вместо кофе её гораздо больше заинтересует возможность познакомиться поближе с настоящим сокровищем его берлоги. Она совершенно не умела играть, но что-то подсказывало: уроки будут не лишними.

– А ты сдирал? – бесхитростный вопрос с кривой улыбкой. Кажется, лишь сейчас обращает внимание на мозоли на кончиках его пальцев, пока он подходит всё ближе, тяжело ступая босыми ногами.

– Ещё как. Постоянно. Даже сейчас можно случайно ободрать мозоль, и всё придётся начинать сначала, пока кожа снова не огрубеет. Поэтому у большинства современных гитаристов напальчники или медиаторы… Но я с ними не чувствую музыку, – он пожал плечами, словно извиняясь за свою старомодность.

– Тогда гитара точно не мой инструмент, – Сью передёрнуло, и она уже было хотела встать и положить «Мартин» на место, но Кей вдруг хитро сверкнул глазами и остановил её одним взглядом:

– Возможно, стоит подобать тебе что-то менее травматичное? К примеру, синтезатор. Группе бы пригодился. Давай попробуем сыграть – ноты везде ноты, хоть на саксофоне.

Прежде, чем она успела возразить, Кейд уверенно приблизился и перекинул ногу через стул, садясь позади неё, сдвигая Сью на самый краешек. Она прикрыла глаза от пробежавших по позвоночнику мурашек и едва заметно усмехнулась: чёрт, какой простой приём, но какой действенный. Почувствовав спиной тепло его тела, остро осознала, что на нём нет майки, и до самых кончиков пальцев кожу обдало жаром. Чуть не уронила гитару к хуям. Ну уж нет, так просто она не намерена сдаться. И Сьюзен сама вжалась в него тесней, ягодицами к расставленным бёдрам, делясь тем электричеством, что сворачивает нервы в узелки.

– С чего начнём? – тонким голосом почти пропела она, дав Кейду перехватить гитару. Его тяжёлое дыхание так близко, что сердце давит на рёбра.

– Аккорды, – наигранно спокойно провозгласил он, хотя даже вспомнить теорию отца удалось с трудом. Маленькая чертовка явно в полной мере сознавала свою силу, когда так невинно-нечаянно ёрзала на крае стула. – Аккорд – это трезвучие, три ноты. Мажорные – дерзкие и шумные. Минорные для лирики. Расслабь левую руку.

Расслабить хоть что-то для неё сейчас было делом невыносимо сложным. От самого его низкого голоса возле уха у неё сбивалось дыхание. Но просьбу Сью всё же машинально выполнила, и Кей довольно ловко поставил её пальцы на струны: указательный на вторую, средний и безымянный на четвёртую и третью. Свои руки он держал под её предплечьями, как будто направляя.

– Самый простой аккорд, ля-минор. Ля, до и ми – трезвучие. Попробуй, – выдержка дала сбой, и последнее слово Кей глухо просипел.

Сьюзен ловила его сердцебиение спиной, вжимаясь в него тесней. Какая к хуям гитара, какие ноты? Смысл слов тонул в нарастающем гуле в висках. Безвольной правой рукой она скользнула к струнам, но тут Кейд жарко выдохнул прямо ей в шею, за секунду превратив её в подобие приёмника, настроенного на один канал и лишь одну волну с зашкаливающей частотой.

Она откинула голову ему на плечо, гитара выскользнула из рук: подхваченная под гриф его пальцами, быстро отставлена на стол. Кейд чувствовал, как Сью подрагивает от этих касаний, как у самого пульсирует напряжение в каждой клетке от её податливости. Сегодня её кожа пахнет только им самим, ромашкой, и всё равно сладкая. Мягко прикусив мочку уха, тут же со свистом выдохнул: дёрнувшись от разряда тока, Сью вцепилась ногтями в его ноги, словно держась за него. И Кей выбросил остатки приличий к хуям – да их, в общем-то, никогда между ними и не было. Только искрящее предельными вольтами напряжение от тесного контакта тел. Горячее, жгущее.

– Кей, – на выдохе, даже как будто жалобно позвала Сью. Пересохшие губы ужасно хотели найти его, а большие, горячие мужские ладони свободно опустились на её бёдра, мягко сжимая кожу. Шершавые, от природы грубые. Для неё – самые правильные и естественные касания.

Ей не нужно просить, он сам впивается в неё поцелуем, жадным и голодным. Обжигающе-мятным и туманящим. Сталкиваются, играют, погружаются всё глубже, пока вкус не становится единой нотой. За каким хером нужна гитара, если играть на её звенящем теле гораздо интересней? Она сама чуть раздвигает ноги, позволяя его пальцам скользнуть на нежную внутреннюю сторону бедра. Сама прогибается в спине, дав возможность второй рукой сжать её грудь, прикрытую только тонкой футболкой – небольшая, аккуратная, тонущая в его ладони. Сьюзен – искра. Маленькая, но чертовски горячая. Её упругие ягодицы вжимаются уже не в бедро, а в пах, дразня и распаляя. Вряд ли его штаны мешают ей ощущать его целиком.

Не мешают. Шумный потрясённый выдох тому подтверждение. Нет, всё-таки зря она думает, что давно не невинная овечка. Для такой решительности, требовательности в каждом касании, для неумолимой уверенности она и правда, лишь неопытная розочка. Мужчина, а не мальчик: знающий, что он хочет, а хочет он её. Сейчас. Всю. Жаркими рваными поцелуями-укусами в шею, заставляя всхлипнуть и полностью отдаться во власть его рук. Умелых пальцев, накрывающих кружево её насквозь промокшего белья. Слабый стон от лёгкого касания пульсирующего комка нервов, и Сью до боли впивается ногтями в его ноги, чтобы не вылететь из этого мира к херам. Кейд везде, его твёрдый торс за спиной, его плечо под расслабленно откинутой головой, его горячие губы, снова и снова пробующие кожу, и щекочущая мягкая щетина, будто сглаживая следы касаний. Шея превращается в фарфорово-багряный узор сумасшедшего творца.

– Хочу тебя, – жалобно скулит она, как будто он сам это не чувствует. Как будто что-то вообще надо говорить, если по их личной радиосвязи идёт только сигнал бедствия в обе стороны.

– Сильно? – хрипло раздаётся у самого уха распаляющий ещё больше вопрос, заставляющий прикусить губу до слабой боли.

Глаза прикрыты, тело пульсирует, и воздух для ответа приходится искать долго, трудно, задыхаясь от пустоты внутри, которую нужно заполнить прямо сейчас. Толкается навстречу его пальцам, крича без слов: «Да! Да, чёрт тебя побери. Очень сильно». Ей даже немного страшно от того, насколько он ей необходим – кажется, что нестерпимый жар разорвёт на части, если не ощутить немедленно всё, что так упорно упирается в ягодицу, внутри себя.

Оглушительный, противный трезвон ворвался в эти фантазии, безжалостно заканчивая всё файершоу в животе. Сью вздрогнула и несколько раз ошалело моргнула, пытаясь сориентироваться в пространстве, из которого вылетела начисто. Пиликание становилось всё громче, неприятно ударяя по ушам, и Кейд разочарованно вздохнул, отпуская её через протесты собственного тела:

– Возьми трубку. А то я могу расхуярить этот блядский телефон.

Сью поморщилась и вскочила, на ватных ногах подошла к стулу, где валялся её рюкзак. Собственный пульс оглушал, колени подкашивались, и с большим трудом ей удалось расстегнуть молнию – пальцы срывались. Найдя всё ещё настойчиво тренькающий «Айфон», она взглянула на экран и закатила глаза:

– Чёрт, – быстро прочистила горло и отвернулась, чтобы не смотреть на Кейда: его обнажённый торс слишком отвлекал, так и маня запустить аппаратик в стену и продолжить начатое. – Привет, пап.

– Ты где? – растягивая гласные, протянул отец, и сразу стало ясно, что он снова в абсолютной отключке мозгов.

– На занятиях, – сорвалось у неё первое же, что пришло на ум. Хотя вчера говорила, что будет ночевать у Лу… Но какая уже ночёвка, если в окно льются солнечные лучи начавшегося дня. – Ты что-то хотел?

– Даа… ик. А скоро домой?

От его заплетающегося языка у неё все желания смывало волной раздражения. Дураку понятно, что он хочет: новую порцию бухла. Сью сжала телефон крепче, зажмурившись от острого соблазна наорать прямо в трубку. Остановило лишь то, что это её отец – и она прекрасно помнила, что он может быть адекватным человеком. Но на шипение всё равно сорвалась:

– Я не куплю тебе ничего из того, что пахнет спиртом. Даже не мечтай. И буду сегодня поздно! – отключившись, она тяжело выдохнула и кинула телефон поверх рюкзака. В горле дёргалась злость. Челюсть сжата так, что зубы скрипят. Сколько это дерьмо может продолжаться?!

– Кажется, зря ты ему хотела дать пару дней. Нужно действовать, пока не поздно, – тихо заметил Кейд, встав со стула. По её напряжённой спине ему уже стало ясно, что мысли Сью ушли очень далеко от уроков рока и всего остального. Он взял со стола несправедливо обиженную «Мартин» и отнёс к шкафу.

– Что ты предлагаешь? – рассеянно пробормотала Сьюзен, с уколом сожаления смотря, как он запаковывает гитару в чехол. Иначе, как полным обломом для них обоих, этот звонок назвать нельзя. Убил и настрой, и всю радость от этого утра, вновь выкинув в реалии.

– Прочистить твоему отцу мозги. Недельный запой это уже очень нехило для организма, который не проспиртовывается регулярно. Ночка с капельницей его немного раскачает.

– Я не могу отвезти его в больницу, – тут же ужаснулась Сью, представив, как отец будет «благодарен», когда протрезвеет. – Мы же не в Нью-Йорке, сплетни тут расходятся быстро. Да его к утру обанкротят собственные управляющие.

Кейд вздохнул: он не планировал радикальных мер. Мистер Глоуз совсем не алкоголик в общепринятом смысле. Он глушит своё горе, вот и всё. Главное только, чтобы вискарь не стал его единственной радостью и панацеей. Когда человек теряет ориентир, его нужно направить. Как получилось направить уже давно не пьющего Джейка, как Сью направила его самого. Подойдя к ней ближе, он поймал задумчивый взгляд и мягко прошёлся кончиками пальцев по щеке, немного разглаживая нахмуренное личико.

– Это будет тихая акция по отрезвлению, – пообещал он. – У меня есть знакомый медбрат в госпитале, я к нему попадал несколько раз… Неважно. Но он научил меня ставить капельницу, я могу сегодня же одолжить у него всё, что нужно. Никто ничего не узнает.

Сьюзен слегка расслабилась: тяжело не верить этим глазам, особенно вкупе с успокаивающим тембром. Слабо улыбнувшись, она кивнула:

– Хорошо. Сделаем это вечером. А сегодня надо успеть отрепетировать все песни: завтра двадцать второе…

– И договориться с кафе, – продолжил Кей её мысль. – Только у тебя сегодня другие дела. По крайней мере, до обеда. Кто-то обещал появиться в универе.

– Зачем? – обречённо простонала Сью, закатив глаза. – Я же сказала, что не хочу, мне это не нужно.

– Ты угробила на этот диплом кучу времени и денег отца. Осталось только довести дело до ума, и ты бросишь всё за шаг до звания кинорежиссёра? Этого ведь хотела твоя мама, – он знал, что играет не честно. Но ему чертовски не нравилось, что Сью буквально вышвырнуло из привычной пряничной жизни. Пусть хотя бы половину дня проведёт по-человечески. – А как закончишь, ждём в баре.

– Да, в общем-то… Наверное, ты прав, – неуверенно помялась она, покусывая губы. Да, сейчас лучшее, что можно придумать – остаться тут с ним на целый день, и пусть весь мир валится в ад. Но есть люди. Есть обязательства. Есть «Неудачники», которым надо подготовить за оставшиеся сутки фееричное выступление. Есть отец, которого пора ставить на ноги. Есть Лу, которая делает их совместный проект в одиночку, и уже наверняка готова надрать ей зад.

Раньше Сью могла одним махом послать их всех. Сейчас же осознание важности каждого из них было слишком велико, чтобы подвести хоть кого-то.

– Если я хочу успеть, надо шевелиться, – засуетилась Сью, спешно подхватывая со стула джинсы. Осознав, что всё ещё ходит в чужой футболке, бросила на него жалостливый взгляд: – Ты вроде не против, да, если я правда убегу в твоей одежде?

– Без проблем, – усмехнулся Кей, смотря, как она натягивает на себя штаны. Какое издевательство. Нет, с ним точно что-то не то. С каких пор девушка перед ним одевается, а не наоборот? Кажется, кофе будет в следующий раз. И не только кофе.

***

Несмотря на тотальную занятость, день показался отвратительно долгим. Нет, Сью не пожалела, что поехала в универ: приятно было встретить подруг, которые догадались не спрашивать, что за странная безразмерная майка выглядывает из-под кофты и почему шея в красноватых пятнах. Да и пялиться на неё из одногруппников никто не стремился, как и высказывать соболезнования. И всё же на занятиях Сьюзен чётко ощущала отчуждение от гомонящего вокруг мира студентов, обсуждения шмоток, макияжа и грядущих вечеринок по случаю окончания магистратуры. Это казалось чем-то мутным, доносящимся до неё словно через стеклянную стену. Она послушно отсидела все лекции и даже чего-то потыкала в компьютер на практике, находясь при этом исключительно в своём вакуумном пузыре. И была безумно рада, когда в три часа смогла умчаться в нижний город – туда, где есть что-то более настоящее, чем фальшиво надутые губы Трейси и участливые взгляды Лу. Девочки оказались не против снять завтрашнее выступление снизу, а свою камеру Сью запланировала поставить прямо на крыше. Всё это волновало куда больше зачётов, экзаменов и грозящих пальцем профессоров.