Лицо на замену

Тупая боль пронзает затылок, а я ничего не успеваю сделать. Перед глазами всё расплывается. Темнота.

Часть 2. Не тихоня

Глава 1.

Не смотря на жгучее желание дяди устроить мою судьбу, перед отбором я заболела. Да так, что меня пришлось везти к лекарю на святые источники. Две недели, пока отбор официально не начался, он лечил меня от неизвестной болезни, одолевшей юный организм. Лицо моё денно и нощно напоминало собой мел, а болезненный отметины, проявляющиеся и исчезающие на теле, явно были, по его мнению, следами страшного проклятия, поразившего хрупкое тело, лишенное даже зачатков магии, которая бы его защитила.

Лучшая подруга, сопровождающая меня в нелёгком странствии, была единственным светочем в этом угрюмом месте. По крайней мере, до тех пор, пока не начинала давить на жалость, а делать она это умела профессионально.

– Роян Лиона Бато, если мы пробудем здесь ещё хотя бы два дня, я сойду сума. И это будет на твоей совести! – Девушка вошла в нашу общую келью и с ногами забралась на мою кровать, проигнорировав свою, стоящую напротив. Она закинула руки за голову, оперлась спиной об холодную каменную стену и выжидающе на меня посмотрела. – Ну? Сколько времени ты собираешься ещё болеть?

– Пути богов неисповедимы. – Вдохновлено сомкнула я ладони, смотря вверх, а потому не заметила, как по голове мне прилетела тяжёлая стёганая подушка. Отодвинув от возмущенной Элики вторую, спрятав орудие хулиганства за спиной, я откинулась на пустой части кровати, изучая надоевшие за эти недели, трещины на потолке. Не смотря на то, сколько денег за моё лечение заплатили дядя и крестный, даже нормальной покои выделить мне не смогли. Комната маленькая: всего здесь помещалось две кровати, покосившийся столик и сундук, заменяющий шкаф. Потолки низкие, окна крошечные с тонкими, полупрозрачными стеклышками, продуваемые всеми ветрами мира, кажется. Кровать была твёрдая, будто бы матраса на ней и вовсе не существовало. Спина от сна на подобной поверхности ныла и болела. И это учитывая, что с крестным я не в один поход ходила, и спокойно могла спать на земле. Одеяло тонкое и не один десяток раз стиранное, не спасающее от вечных сквозняков. Единственная отрада – это две подушки, которые в последний момент захватила из кареты, что доставила нас сюда, шустрая Лика. Девушка, в отличие от меня, сразу поняла, куда именно лечиться нас отправили.

А ведь когда крестный сказал собирать вещи, я так надеялась, что нас, как и в прошлый раз, отправят поправлять здоровье на берег море, где можно было наблюдать за огромными кораблями и мечтать о путешествии в дальние страны. Наблюдать за тем, как фрегаты рассекают морскую гладь, солнце отражается в натянутых парусах, которые надувает холодный, влажный, с запахом соли и приключений, ветер.

Но, как оказалось, у судьбы на меня были совсем иные планы. Родственник решил, или вылечить так, чтобы я в жизни больше вздумала болеть, или, что вероятнее, исходя из холода кельи, скудной пищи и надоедливых старух, причитающих на каждую мою фразу – добить нерадивую крестницу, чтобы не мучилась сама и не доводила окружающих.

Элику я понимала, хоть ничего сделать особо и не могла. Было удивительно, как мы с ней, в самом деле, не заболели в этой холодине. Но видимо здоровье, закаленное частым морским воздухом, было крепким, что нас и спасало. Ну, и мои маленькие хитрости.

– Не богохульствуй. В святом месте всё-таки. – Лика возмущенно засопела, скрестив руки на груди. Это выглядело настолько уморительно, что я не сдержала смех, а следом уже и сама Лика начала смеяться. Для бойкой девчушки сидение в четырёх стенах надоело уже в первые сутки, проведённые в монастыре. Что уж говорить обо мне, привыкшей вообще не сидеть на месте. Но сделать ничего мы не могли. – Отбор уже три дня как начался, больше на него никак не попасть. Не смотря на то, что твой дядя король, даже он не сможет сейчас протолкнуть тебя туда. Да и крестный, со всеми его приёмчиками тоже вряд ли сможет что-то придумать. Так что заканчивай с этой постановкой, скоро краска вся кончится. На меня кухарки уже косо смотрят. Нормальные люди не верят, что человек настолько может любить грецкие орехи, что каждый день помогает их собирать над обрывом и чистить. А что делать, когда орехи отойдут? Чем тогда тебе сыпь рисовать? Ромашкой? Чистотелом? Нас сазу же вычислял, так как оттенок не тот, и держится недолго. А луковую шелуху я варить отказываюсь. Меня точно увидят, а менять цвет волос я не собираюсь!

От подобных вариантов меня аж передернуло. Если так и дальше пойдет, у меня, в самом деле, сыпь начнётся, и никаких точек больше рисовать не понадобится. Не всякая кожа выдержит мази доктора, которыми он меня мажет. Та ещё едкая дрянь.

– Лика, я не виновата, что от его мазей даже следы от ореховой скорлупы сходят на раз. Кто же знал, что у него такая память, что он помнит, где какое пятнышко было. Его отдельный пергамент с описание всех точек, которые есть и которые исчезли – меня вообще пугает. Псих какой-то. Трясется надо мной, как над хрустальной вазой. Как бы вообще не решил в одиночную келью запереть и следить круглосуточно. – Вздрогнула я, вспоминая, как мы старались с подругой повторять расположение каждого из пятен, после того, как заметили, что он стал их зарисовывать.

– С такой пациенткой ещё бы. – Рассмеялась Лика. – Если с тобой, хоть что-то случится – весь монастырь сотрут с лица землю. Лекаря распят, а монашек отдадут в дом терпимости.

От богатого воображения подруги лишь махнула рукой. Таких садистских наклонностей я за ней не замечала. Сильно же они её все допекли. Меня стараются лишний раз не тревожить, а вот девушке, приехавшей со мной на правах служанки, которой, на самом деле она никогда не была, перепадает постоянно.

– Доктор ничего не знает. Лишнего ему никто не говорил. Он в курсе только папиного титула, да и договаривался за меня крёстный. Про маму и дядю по-прежнему никто не в курсе.

– Понимаю. Если бы кто узнал про такой мезальянс, это доставило бы твоему дяде много неприятностей. – Чуть погрустнела Лика. Она так и не смогла смириться со смертью моей мамы, так как была её воспитанницей. Я же, хоть и любила маму, но у меня оставались ещё отец, дядя и крестный. У Лики же была только я и моя мать, взявшая двухлетнюю девочку из приюта. – Хорошо, что тебя он любит, как собственную дочь.

– Что не помешало ему отправить меня на этот дурацкий отбор. – От воспоминаний, как меня подставил дорогой родственник, рассказывающий о перспективах данного брака для меня и страны в целом, хотелось плакать от обиды. Дядя у меня конечно хорошей, но со своей придурью. Выражается эта придурь, в основном, в устройстве браков для ближайших родственников. Вот и мама много лет назад, услышав от любимого старшего брата, что ей пора выйти замуж и продолжить род, так как он нашёл ей жениха: красивого, богатого, надежного и умного, вначале удивилась, так как была уже глубоко беременна мной, а после объявила брату, что она уже год как замужем. После чего они с папой уехали в его поместье, и больше мама во дворец не приезжала. Вначале он не верил, что сестра, в самом деле, вышла замуж. После был скандал, обещание отречься от нерадивой родственницы, затем он предлагал маме самой выбрать жениха из его списка, обещая замять «недоразумение». Мама, ясное дело, не согласилась, и дядя надолго впал в депрессию, после чего, всё-таки простил сестру. Не удивительно, что с таким отношением к их браку, родители во дворец не ездили. В основном приезжал к нам в гости дядя.

Если поначалу к папе он относился насторожено. Как рассказывал крестный, после их встреч приходилось тратить много пудры, чтобы скрыть синяки, то после моего рождения, дядя успокоился. Наследник у семьи появился, пусть и не в той семье, где он изначально планировал. Сам он долго не собирался жениться, а потому боялся, что королевский род сильных магов прервется. Но и тут мама не оправдала его ожиданий, родив абсолютно лишённую магии меня. По крайней мере, именно так все решили поначалу, так как ни одна проверка не выявила абсолютно ничего. А после, когда дар показал себя во всей красе, мы с мамой, Ликой и крестным решили оставить за мной это маленькое преимущество.

Надежды на то, что у меня в будущем родится сильный маг, таяли, но и тут дядя нашёл выход, каким-то неведомым мне образом затащив меня на отбор к императору. От него уж точно, по мнению дяди, должны были получиться сильные потомки.

– Попытаться отправить. – Поправила меня подруга.– Да это и не важно. Ты представляешь, как подозрительно то, что твоим здоровьем интересуется сам советник короля. А лорд Кристаф, напомню тебе, славится своим строгим характером, только ты из него верёвки вить и можешь. Не удивительно, что лекарь так волнуется его подвести. Уже все справочники с болезнями и проклятиями перерыл, включая те, что уже давно искоренили. Кажется, ещё немного и он по тебе собственные научные труды писать начнет. Такое поле для деятельности! Но знаешь что! Лично я войти в его мемуары не хочу. Так что, заканчивай балаган – поехали домой! – Махнула рукой в сторону окна Элика.

Мне оставалось лишь вздохнуть.

Домой. Как много скрыто в этом слове, и как мало оно, тем не менее, для меня значит. Отец, занятый на военной службе, уже год как пропадает на границе, отправляя редкие весточки. Дядя, наконец, женился, и сейчас они с женой ждут ребенка, как мы все надеемся – сильного мага. Крестный собирается отправиться в путешествие, но меня брать с собой отказывается, так как путь предстоит опасный и неблизкий.

Дом – это не просто четыре стены, или какое-то определённое место. Дом это там, где тебя любят и ждут. На счёт любви мне сказать нечего, я знаю и чувствую, что все они меня любят. Но им явно сейчас не до меня. Так, где сейчас мой дом?

Лика смотрела с такой надеждой, что я не смогла отказать. Откровенно говоря, мне и самой в монастыре было постоянно не по себе. Он практически вытянул из меня все соки. Постоянные ранние побудки и чтение молитв стоя коленями на холодном сыром полу. Худые, практически прозрачные послушницы и необъятные старшие монахини. А про сопровождающие всюду холод и сквозняки, и говорить было нечего. Я боялась себе представить, сколько юных девушек не выдерживает такой жизни и отправляется на погост.

Не знай я о том, насколько сильно дядя любит меня и любил мою маму, заменяя ей родителей с младенчества, можно было бы подумать, что таким оригинальным способом, он решил избавиться от соперницы на трон. Да только я понимала, почему дядя меня сюда отправил. Понимала, но принимать это отказывалась.

– Хорошо. – Смирилась я с неизбежным. – С завтрашнего дня у меня улучшится самочувствие, цвет лица и аппетит. А пятна будем потихоньку выводить. Хотя нет, у лекаря же мазь едкая. Значит, просто будем наносить меньше пятен. Дня за три я, потихоньку, поправлю здоровье, и мы сможем начать собираться в обратную дорогу. Главное успеть предупредить крестного, чтобы выслал за нами экипаж или карету. Пешком идти нам домой слишком долго. Хоть меня, откровенно говоря, это бы не остановило.

– Меня тоже. – Буркнула Элика, но было видно, что такой выход ей пришелся по вкусу. – Интересно, что за эти дни нового произошло.

– Вопрос правильный. – Согласилась я, обдумывая в это время последствия моей, так сказать, болезни. – От монашек мы можем узнать только деревенские сплетни, так что говорить с ними бесполезно. Нам нужна газета! Найдёшь мне?

– Угу. В монастыре, где из бумаги только молитвенники и житие святых? Уфф. Постараюсь. Хоть за эти дни я даже у врача газет не видела. Живём в какой-то изоляции!

Дальнейшие рассуждения подруги я уже почти не различала, так как сон волнами накатывал на меня. Прежде, чем сознание полностью окутал туман, я почувствовала, как Элика аккуратно достала подушку из-под бока, пристроив её в изголовье. Затем она поправила на мне одеяла, и, забравшись под них, легла рядом. Холод ни на день не оставлял нас в этом здании, и греться приходилось как в детстве в путешествиях – в обнимку, друг возле друга.

Чужое тепло успокаивало. В голове была уверенность – пока мы вместе, выкарабкаемся из любой передряги, и уж что-что, а какой-то там монастырь, пусть и жутко удалённый от крупных городов, с высокими стенами и огромным количеством следящих за нами глаз, не сможет нас остановить.

Глава 2. За три недели до отбора.

На полу в кабинете уже образовалась приличная горка мусора, начиная от осколков разнообразной керамики и земли из цветочных горшков, и заканчивая государственными документами, перьями из подушек и другой мелочевки, которой не повезло попасться мне под горячую руку.

– Повтори-ка, что я должна сделать? – Голос то и дело срывался на крик, да и в горле уже начало першить, но говорить тихо, как и положено настоящей леди, я не могла и не хотела. Строить изнеженную аристократку было не перед кем. Оба мужчины, находящихся в кабинете, знали меня настоящую, и на такие дешёвые фокусы, как показное падение в обморок или спокойное принятие ситуации и последующий побег, не купились бы. Мозг, тем временем, отказывался воспринимать рухнувшую на меня, как снежный ком, информацию адекватно. Да и сама новость для меня попахивала бредом.

Несмотря на мой крик, а также несколько разбитых статуэток, дядя оставался невозмутим. Впрочем, как и всегда, когда дело касалось государства и пешек, которыми ради этого государства, нужно было пожертвовать. Такой способ правление я понимала, но вот то, что я окажусь на месте одной из этих самых пешек мне и в голову не приходило.

Очередная ваза, стукнувшая о щит вокруг дяди и разлетевшаяся осколками. Дыша, как загнанная лошадь, сажусь прямо на пол, пытаясь отдышаться. Теперь понятно, почему на этот раз он приехал без жены, которая была на пятом месяце беременности. Не хотел, чтобы она волновалась, видя неадекватную племянницу. А может она и вовсе от радости, что, наконец-таки, избавится от моего присутствия, уже родила. Потрясение-то огромное. Для меня уж точно.

– Мне кажется, или я всё ясно объяснил? – Король Мовии, протягивая гласные буквы, повернулся к своему советнику и моему крестному по совместительству, в ожидании поддержки. Так дядя делал, когда волновался и не был уверен в своих действиях, но меня это не успокаивало.

Высокие темноволосый мужчина, со слегка поддёрнутой сединой короткой шевелюрой, стоящий за спиной дяди, снял очки, вытирая выступивший на лбу пот. Протёр запотевшие стекла и, водрузив их на место, наконец, перестал мельтешить перед глазами, как во время всего разговора, пытаясь защитить монарха от всех летящих в него предметов, сел в кресло.

– Ваше… хм… Август, ты понимаешь, что у девочки шок? Такие известия и так… неожиданно. – Крестный пытался воззвать к разуму дяди, но безрезультатно. К тому же, кто он, советник, против своего короля, которому в голову пришла ИДЕЯ. Но, кажется, я и крестного успела довести до нервного тика, ибо другой причины в его следующей фразе я не находила. – Девочка просто не понимает свалившегося на неё счастья.

– СЧАСТЬЯ? – Очередная статуэтка разбивается в нескольких сантиметрах от лица бледного крестного, которому просто повезло, что он ещё не успел снять щит.

– Зря ты это сказал. – Тихий отстраненный шепот короля Августа в сторону. Следя, как ему в голову летит на этот раз не ваза или статуэтка, которые я уже все перебила в кабинете, не книга или на худой конец пресс-папье, а уже целый стул, сглотнувший крестный запоздало согласился с начальником.

Метать мелкие предметы было на порядок легче, чем мебель. К тому же, магией пользоваться было нельзя, наоборот, приходилось её сдерживать, чтобы не устроить маленький смерч в отдельно взятом кабинете. Так, уже пытаясь поднять чайный столик, я поняла, что окончательно выдохлась. Именно в этот момент, когда я не могла сказать ни слова, а руки и поясница болели от непрерывного швыряния предметов обихода и мелкой мебели, я поняла тактику этих двоих.

Убедившись в том, что я уже не представляю для них опасности, эти интриганы в две пары рук усадили меня в кресло у неподъемного стола, разложив на нём какие-то бумаги и фотографии, и сели рядом.

Тяжело дыша и, порываясь высказать им то, как они не правы, я, то и дело, косилась на стол, отмечая в голове разные детали: папку из канцелярии крестного с досье о бедном мужчине, которому решили отравить остаток жизни, то фото будущих вроде как соперниц, то вырезки из газет.

– Лиона, прошу тебя, не переживай. Никто не говорит, что ты должна победить. – Крестный был прямо таки воплощением милости, глядя на меня огромными зелеными глазами, сверкающими из-под неровно обрезанной челки. И не скажешь, что он в щепки разносил пиратские корабли, и вместе с дядей часто возглавлял армию, останавливая врагов, идущих на наше королевство. Суровый мужчина с железными нервами и спокойствием ледяной горы. Как именно я умудрилась достать и его? Хотя, возможно, я и выработала у него эту холодную невозмутимость. Не всякий выдержит, когда крестница с семи лет тайком пробирается на корабли, которые ты ведёшь в заморские страны, и показывается на виду только тогда, когда вернуть её назад уже невозможно. И всяческие проверки трюма, как обычные, так и магические, никогда не помогали. В итоге, за свою жизнь я вместе с крестным объездила полмира. Но просто дорожными путешествиями бедный советник короля не обходился. Если на море ему приходилось следить, чтобы я не выпала за борт, или кого-нибудь туда не выбросила, то во дворце, когда я бывала в гостях у дяди, ему постоянно приходилось работать нянькой, вытаскивая меня из своей лаборатории. Каждый раз был скандал и каждый раз дядя и крестный делали мне очередной выговор, что для меня это вдвойне небезопасно, так как я не маг, и даже мало-мальски простой защиты на себя поставить не могу. Отец кивал, показательно ставил меня в угол, из которого потом не мог дозваться на обед, а после уезжал на очередную заставу, охранять границу.

Так, большую часть времени я и проводила вместе с крестным, который практически заменил мне вечно занятого отца. Даже что такое розги я узнала именно от него, умудрившись как-то чуть не провалить тайную миссию, на которой мы оказывается, были.

Постепенно, как я становилась старше, а лорд Кристаф мудрее, он стал понимать, что так просто от меня не отделаться, и стал брать меня в свои походы уже сознательно. Вначале это было больше похоже на пикник в лесу. Мне говорили, что мы патрулируем королевство, в то время, как на самом деле мы находились в соседнем со столицей лесу, бродя по нему сутками кругами. Продолжалось так, пока я не научилась различать дорогу в чаще и ориентироваться по сторонам света. Тут уж сложно было меня продолжать обманывать. Так что, поняв, что его затея провалилась, да и особых проблем я не создаю, не считая вечных вопросов, в попытках во всём разобраться, походы пришли уже настоящие. Во время сражений, крестный оставлял меня в окружении нескольких воинов, для защиты, хотя, скорее, он защищал, на мой взгляд, именно разбойников. Оставаться бездействовать я не хотела, а оттого часто ставила врагам воздушные подножки, чтобы помочь нашим ребятам. Итогом была скупая похвала вперемешку с лёгкими затрещинами, но по глазам мужчины было видно, что он оставался доволен.

Вместе с его отрядом мы разъезжали как минимум в сумме месяц в году по королевству, и месяц плавали с ними же по морям – ребята хорошо умели сражаться как стоя ногами на твёрдой земле, так и поднимать паруса, вести корабль и снаряжать пушки. Остаток времени я проводила дома, нагоняя ужас на соседей и окрестных ворон, стреляя по ним из рогатки.

К своим семнадцати годам я разговаривала на пяти языках, двух наречиях, причём одно, судя по всему, было не очень приличное. По крайней мере, тетя, когда меня слышала, падала в обморок, а дядя жутко краснел. Умела ориентироваться по солнцу, выживать в лесу и степи, плавать, задерживать дыхание почти на пять минут, разводить огонь, разделывать туши животных, готовить еду на пятнадцать человек, завязывать узлы и мастерски владела кинжалами и саблей.