Восставшая против нормы

Мужчина оказался словоохотливым и не замолкал до той минуты, пока его не довезли до остановки маршрутного аэробуса в Орешке.

Через несколько дней Кеннету передал вахтенный, что его спрашивает какой-то человек, явно из местных жителей. У трапа его ждал тот самый пожилой мужчина в спортивном костюме. Вручив Кеннету огромную тыкву, явно выращенную в теплице, он поблагодарил его за помощь в вывезении урожая. Кеннет очень удивился – по его расчетам, для тыкв был еще не сезон, но потом вспомнил, что теплицы с мощными термогенераторами позволяют имперцам получать несколько урожаев в год. Тыква Кеннету была не нужна, да и подобная благодарность представлялась ему необычной, но он радостно поблагодарил, понимая, что так положено согласно местным обычаям. Кеннету вспомнилась старинная гравюра, на которой индейцы встречали высадившихся с кораблей испанцев дарами своей природы. Да, кое-что в этом мире не меняется…

С узкого проселочного шоссе они выехали на оживленную трассу, через несколько километров повернули с трассы на проселочное шоссе, и начали подниматься на возвышенность.

– Мы сейчас находимся на высоте Исаакиевского собора, – пояснила Эдельвейс, когда подъем закончился и они оказались на ровном и прямом участке дороги.

Далеко внизу, под возвышенностью, виднелась трасса и крохотные, как жуки, аэрокары, скользившие над ее полотном.

До склада они добрались благополучно. Дэки не ошибся, показав им самый короткий путь, который Кеннет внес в бортовой компьютер.

Выйдя из аэрокара возле самого склада, на прощание Дэки помахал рукой и скрылся с глаз так внезапно, что Кеннет даже не понял, в какую сторону он направился, а Эдельвейс деловито начала осматривать продукты, которые Кеннет предполагал закупить. Ее помощь оказалась очень кстати: без нее американцы так и не поняли бы, что означают загадочные надписи на ящиках с фруктами: «Адын дын врубель» и «Кыш мыш кило парублю».

Выбрав нужные продукты и заказав доставку, они отправились в обратный путь.

Возвращались они тем же путем, каким прибыли в Горную Шальду, однако при возвращении они видели уже знакомый путь с обратной стороны, и выглядел он теперь совершенно по-другому. Когда грунтовая дорога уперлась в поперечное шоссе, за которым виднелась развилка двух дорог, Кеннет испытал легкое замешательство, но не потому, что бортовой компьютер не знал, какую из двух дорог следует выбрать, а потому, что на углу перед развилкой стоял железный столб, на котором висели два указателя, направленные в противоположные друг от друга стороны. На одном было написано: «Улица Светлый путь коммунизма», на другой «Улица Красных пролетариев». Один указатель был направлен в сторону кустов, за которыми виднелась помойка, другой – в сторону сточной канавы.

– Это еще от коммунистов осталось, – пояснила Эдельвейс, не уточняя, что именно она имеет в виду: указатели, помойку или канаву.

Бортовой компьютер уверенно вел аэрокар по намеченному маршруту, Эдельвейс в нужный момент размыкала электронным ключом преграждавшие им путь шлагбаумы, и дорога домой прошла без сюрпризов.

Вопреки ожиданиям Эдельвейс, по дороге на них никто не напал, аэрокар не заглох и не влетел в аварию. И никто из американцев не делал ей никаких предложений – ни непристойных, ни противозаконных, ни деловых. И… не задавал подозрительных вопросов. И это ее как раз настораживало.

Вдобавок, когда они подъехали к воротам усадьбы, капитан еще и отказался от чая под предлогом, что время поджимает и ему пора возвращаться на корабль. Эдельвейс, конечно, и раньше знала, что мужики паразиты, но чтоб настолько…

День явно не удался.

Аида поджидала ее, покачиваясь на качелях.

– Ну, что американцы?

– Даже не намекали на интересующую нас тему, – с досадой отозвалась Эдельвейс.– Возможно, мы ошиблись насчет них. Или… они вообще по другому вопросу.

– А капитан хорош… – мечтательно промурлыкала Аида, пристально посмотрев на Эдельвейс.

– Самоуверенный, как и все американцы, – поморщилась та.-Хотя, конечно, мужик здоровенный, такой в хозяйстве бы пригодился… Для тяжелых работ, разумеется!

– Да и в качестве производителя он был бы хорош! Блондин атлетического сложения… -протянула Аида, оглядывая ее с головы до ног. – А тебе он не нравится?

– А он должен мне нравиться? Или просто – смотри в потолок и думай об интересах Секретной Федерации? – пренебрежительно фыркнула Эдельвейс.

Этот легкий шутливый разговор развлекал их обеих. Он ни к чему не обязывал и был, в сущности, бессмысленным, так как… Но сейчас Эдельвейс не хотела об этом думать. Голова у нее была занята другим: она планировала, чем займется в ближайшее время.

Раз гостей сегодня не будет, почему бы не предаться любимому развлечению?

А в саду, на полянке, уже раздвигали стол… Люди из свиты Аиды, хихикая, расставляли на скатерти столовые приборы. Эдельвейс тоже усмехнулась, но мысленно: знал бы Кеннет, отказавшийся от чая, какое безумное чаепитие организуется здесь без свидетелей! От участков соседей их отделяло установленное по периметру усадьбы силовое поле, мерцающее вдоль ограды. Стараниями Аиды оно могло выполнять также функцию голографического экрана и сейчас транслировало вид на пустой сад, как будто там никого и не было, а также служило защитным экраном, поглощающим звуковые волны.

Соседи не услышат ни звука. Зачем им знать, как здесь развлекаются!

По винтовой лестнице Эдельвейс поднялась на второй этаж в свою спальню, чтобы переодеться перед тренировкой.

Лучи уходящего на запад солнца, бившие из окна, находившегося напротив двери, по диагонали пересекали комнату, по косой падая на тахту, оставляя в тени только дальний угол.

Справа от двери находился встроенный стенной шкаф.

Эдельвейс открыла дверцу шкафа, и целая кипа одежды едва не свалилась ей на голову: такое количество вещей уже не помещалось на полках и вываливалось от малейшего толчка: из своих экскурсов в прошлое Эдельвейс навезла кучу вещей, которые там продавались по бросовой цене. Это были настоящие трикотажные вещи, в отличии от вещей, напечатанных на принтере трехмерной печати, у этих вещей были и швы, и фактура ткани. В Империи такая одежда стоила дорого.

Эдельвейс скупала в нижележащем времени все, что стоило ее внимания, и в результате забила шкаф доверху. Перенести эти вещи в свою комнату в замке Аиды она не могла, так как вещи попросту исчезли бы при переходе в нижележащее время. Она в очередной раз подумала, что стоило перенести часть вещей в другой шкаф, но, как всегда, отложила мероприятие на потом.

Достав из встроенного шкафа одежду, в которой она обычно ездила верхом, Эдельвейс двинулась в сторону алькова, обходя по периметру размещенную в центре спальни тактильную голограмму в виде неглубокого круглого бассейна с фонтаном в виде огромного букета зеленовато-голубых стеклянных цветов посередине. Конечно, было не совсем удобно передвигаться по спальне, огибая это сооружение, чтобы добраться от двери до алькова или наоборот, но чего не стерпишь ради такой красоты! Ночью, в темноте, стеклянные цветы слегка светились, а система частиц, имитирующих воду, начинала светиться и вспыхивать разноцветными искорками!

Бросив выбранные вещи на табуретку, Эдельвейс с наслаждением шлепнулась задом на спружинившую тахту. Только сейчас она почувствовала, что умирает от жажды. Можно было спуститься на кухню попить чая, но ей не терпелось приступить к тренировке… Подойдя к шкафу, она взяла с полки белую фарфоровую чашку. Это была совсем небольшая чашка, почти игрушечная, но для целей Эдельвейс она вполне подходила.

Эдельвейс резким движением протянула руку к картине с озером и маяком. Край чашки соприкоснулся с поверхностью нарисованного озера и неожиданно погрузился в него. Раздался легкий чавкающий звук, и Эдельвейс мгновенно вытащила полную воды чашку из озера, поверхность которого тут же сомкнулась и приобрела прежний вид. Будучи украшением интерьера, картина в то же время являлась артефактом, представлявшим собой редкую разновидность синтезатора воды. Эдельвейс обожала диковинки и не могла отказать себе в удовольствии украсить стену своей комнаты такой редкостью. Усевшись на тахту, она поднесла чашку к губам: вода была свежей, прохладной и очень вкусной. Она пила, смакуя каждый глоток.

Прямо перед ней, на расстоянии полутора метров, располагался бассейн с фонтаном. Струи воды, бившие из серединки каждого цветка, падали в воду бассейна абсолютно бесшумно. Эдельвейс подумала, что надо бы запрограммировать композицию на звуковое сопровождение… И она это сделает, когда будет время.

Лично смоделировав интерьер своей спальни, Эдельвейс чувствовала себя уютно в своем личном мирке. Здесь хранились ее вещи, здесь на мебели была разложена ее одежда, которую она ленилась убрать в шкаф. Легкий беспорядок делал комнату обжитой…

– Уютный уголок! – заметил в свое время кто-то из знакомых Эдельвейс, рассматривая голографическое изображение интерьера с альковом, украшенным резьбой с цветочным и растительным орнаментом. – Вот бы где с мужиком порезвиться!

Эдельвейс тогда содрогнулась от такой чудовищной мысли. Привести в свою спальню чужого человека? Чтобы он валялся на ее тахте? Эдельвейс вообще не понимала, как можно добровольно согласиться жить в одной комнате с кем-то. А уж как можно спать вдвоем на одной кровати, она не понимала в принципе. Сама она так бы не смогла. У взрослого человека должно быть все свое, даже если он живет с кем-то по контракту о совместном проживании. И тут она была не оригинальна: первоначально об удобствах раздельного проживания писал еще Чернышевский в своем романе «Что делать?».

Эдельвейс натянула бордовые лосины и высокие сапоги со щитками на коленях – в Англии такие сапоги называются веллингтонами, надела легкий бадлон и стеганую жилетку – к вечеру стало прохладно. Силовое поле, повторяющее контуры ее тела, было, как всегда, включено и представляло собой идеальный защитный костюм, необходимый для предстоящего развлечения: настройка верховых роботов была делом не только сложным, но и травмооопасным.

Затем она спустилась по винтовой лестнице и вышла на лужайку у дома.

Люди из свиты Аиды уже вывели из ангара лошадь-робота. Его звали Агат. Это имя дала ему Эдельвейс, и если эта экспериментальная модель пойдет в серию, то так будет впоследствии называться вся серия. Агата Эдельвейс готовила для участия в соревнованиях верховых роботов-лошадей.

В таких соревнованиях верховых роботов могли принимать участие только авторские модели роботов-лошадей, соответствующие определенным параметрам: рост в холке, обхват грудной клетки, косая длина туловища… Условия оговаривались заранее в правилах соревнований.

Эдельвейс нужно было пройти на этом роботе ряд препятствий. Самое сложное называлось «Столик Мюнхгаузена». Робот должен был запрыгнуть на стол и пройти по столешнице, не разбив и не повредив при этом ни одного столового прибора. При этом роботы, рассаженные вдоль стола, непрерывно тянули руки за чайными чашками, то беря их, то ставя на место. Робот-лошадь не должен был задевать копытами эти руки или столовые приборы. Задетые чашки и блюдца, специально запрограммированные, издавали противный звон, больше похожий на писк. Эдельвейс на своем роботе уже не раз проходила это препятствие, не задевая предметы, однако она не укладывалась в отведенное время.

Тролли из свиты Аиды со смехом кидали перед копытами робота кусочки сахара и смятые салфетки. Робот шарахался, норовил встать на дыбы, чтобы избежать столкновения с летящим предметом.

– Он слишком тонко настроен, – заметила Аида.– Он должен реагировать на размер предметов, скорость и траекторию движения. Он должен игнорировать столь мелкие предметы. Нужно внести в базу данных те объекты, столкновения с которыми ему следует избегать, и те, столкновения с которыми не представляют опасности.

Эдельвейс кивнула. Конечно, верховой робот должен быть настроен так, чтобы игнорировать предметы, не представляющие для него опасности. Например, должен переступать через корни деревьев во время прогулки по лесу, но не должен переступать через каждую веточку или цветок. Иначе он вообще не сможет передвигаться.

Эдельвейс с тоской подумала, что совершенно не успевает отъездить еще одного своего верхового робота-лошадь: по гладкой дороге он неплохо передвигается, но вот в лесу будет цепляться за корни и спотыкаться, если его не выезжать регулярно. Роботы быстро обучаются, но их обучением все равно нужно регулярно заниматься.

Да, задача правильного распознавания образов для верховых роботов сложна, но гораздо сложнее настроить боевого или охранного робота, которому постоянно приходится решать сложные логические задачи – когда избегать столкновения, а когда наносить удар. От верхового робота умение наносить удар не требуется.

Эдельвейс уже начала экспериментировать с боевыми роботами. Пока не слишком успешно, но со временем она надеялась смоделировать для себя настоящего боевого коня-робота для выступления на турнире. Некоторые знакомые, правда, выражали сомнения… Нет, не по поводу ее способностей моделлера, а по поводу ее физических данных. Но Эдельвейс никогда не слушала всяких там злопыхателей.

Работа продвигалась медленно, но, по крайней мере, доспехи для этого коня были уже готовы.

После тренировки, растянувшись в своей комнате на кушетке, она усмехнулась, вспомнив своего первого верхового робота. Тогда она впервые встроила систему костей в объект…