Восставшая против нормы

Эдельвейс бросила на Кеннета благодарный взгляд.

На следующий день Кеннет, как и обещал, по дороге на склад завез Эдельвейс иллюминатор. Вообще-то Кеннету не нужно было сопровождать старшего интенданта и принимать участие в закупке провизии, интендант и сам бы справился, но Кеннет хотел вручить Эдельвейс иллюминатор лично. К тому же Кеннету было интересно прокатиться по Нижним Клонам.

Свернув с шоссе на линию, они припарковали аэрокар у ворот усадьбы. За воротами, раскинувшись наподобие шатров, возвышались огромные ели, их нижние ветви смыкались над головой, образуя подобие беседки. Слегка дрожал и мерцал воздух за оградой, выдавая наличие силового поля. За густыми зарослями разросшегося сада возвышался трехэтажный особняк на невысоком фундаменте.

Кеннет нажал на кнопку звонка. В силовом поле образовался прямоугольный проход, калитка открылась автоматически. Хозяева даже не поинтересовались, кто направляется к ним в гости. Кеннет понял, что их ждали.

Шагнув за калитку, он с интересом огляделся. Кеннет, конечно, еще в США прочитал много интересного в секретном досье на семейство Акка: у него был высший уровень допуска к секретным документам. Хотя, как сказал Кеннету Кронин, успевший пообщаться с местными жителями, род занятий семейства Акка был секретом разве что от полиции и администрации, но никак не от простых жителей Нижних Клонов.

Ветви разлапистых елей смыкались над головами вошедших, а между елей брала начало аллея, ведущая на широкую лужайку, расположенную перед северным крыльцом коттеджа. Когда-то в прошлом эта аллея служила, по-видимому, для подъезда транспорта к самому коттеджу, но теперь для этих целей явно не использовалась: усадьба претерпела не одну перепланировку. Аллея, ведущая к северному входу в коттедж, являвшийся центральным строением усадьбы, была вымощена по центру небольшими квадратными плитами терракотового цвета с розоватым отливом, на которые ветви елей отбрасывали тени лилового оттенка, отчего казалось, что плиты то вспыхивают, то гаснут.

Аллею по обеим сторонам окаймляли две полосы разросшегося декоративного кустарника. Слева – уже отцветшая форзиция, справа – еще не зацветший жасмин и калина.

За разросшимися кустами форзиции виднелась стена длинного невысокого строения, по виду напоминавшего ангар.

Дорожка из терракотовых плит вывела Кеннета и его спутника на аккуратно подстриженную лужайку возле северной стены особняка.

Возле крыльца на качелях, представляющих собой скамейку, подвешенную на толстых цепях, сидели, слегка покачиваясь, две женщины. Одна пожилая —Сельма Акка, вторая молодая. У Сельмы Акка было узкое строгое лицо с удивительно белой кожей, цепкий, с прищуром, взгляд. Во всем ее облике чувствовалась настороженность много повидавшего в жизни человека.

У молодой женщины взгляд был открытым, приветливым. Светлые, почти белые волосы, расчесанные на прямой пробор, были заплетены в две толстые косы. Длинное белоснежное платье с расширенными книзу рукавами более уместно смотрелось бы лет этак двести-триста назад, но Кеннет не удивился: он уже привык к тому, что имперцы одеваются весьма причудливо: люди в шортах и топиках на улицах смешивались с людьми, одетыми по моде давно ушедших эпох.

Кеннет поприветствовал дам и представил своего спутника.

– Эдельвейс там, – с улыбкой махнула рукой в сторону длинного строения, напоминавшего Кеннету ангар, женщина в белоснежном платье. Сельма кивнула, и у Кеннета создалось впечатление, что она чувствует себя не в своей тарелке: держится несколько скованно и непроизвольно пытается отодвинуться в дальний угол скамейки.

Кеннет двинулся по дорожке в сторону ангара, неся в одной руке иллюминатор.

Вход он заметил не сразу, так как тот находился на южной, полускрытой кустами разросшейся форзиции стороне ангара. Между форзицией и стеной тянулся узкий проход.

– Чертов Рудольф, надо с ним что-то делать! – донеслось из ангара.

И Кеннет был с этим совершенно согласен. Прозвучавшая фраза была точным отражением его мыслей…

…То, что с Рудольфом надо что-то делать, капитан Кеннет подозревал давно: сразу после прибытия «Инвиктуса» в порт судовой врач Рудольф Кронин, сославшись на необходимость участия в каком-то конгрессе, отбыл в Парадиз. Впрочем, это было оговорено с самого начала, Кеннета предупредили, что доктор просто обязан участвовать в конгрессе в Имперской Военно-Медицинской академии. И Кеннет знал, почему. Но теперь-то конгресс уже закончился!

Не слишком доверяя автопереводчикам, Кеннет хотел, чтобы Кронин, в совершенстве знавший русский язык, сопровождал его во время поездки в Нижние Клоны, но тот заупрямился, заявив, что выполнение обязанностей переводчика не входит в его служебные обязанности, четко прописанные в контракте. И вообще у него куча дел. И формально он был прав.

Этот Кронин… Его прислали вместо того доктора, который вышел в отставку. Военный врач, бывший зеленый берет с опытом участия в боевых операциях… Конечно, другой человек и не подошел бы для предстоящей миссии. И под предлогом подготовки к этой самой миссии Кронин, вместо того, чтобы сопровождать Кеннета, предпочитает разгуливать по местным лесам, собирая образцы флоры. Вот и сегодня, вместо того, чтобы сопровождать Кеннета, чтобы помочь с переводом, он, сославшись на неотложные дела, сначала укрылся в лазарете, а потом вообще сбежал в лес.

Поэтому прозвучавшая из ангара фраза являлась точным отражением мыслей капитана.

Кеннет вошел в широко раскрытую дверь ангара.

Эдельвейс, в белом чепчике, из-под которого выбивались пряди светлых волос, и белой же сорочке с закатанными рукавами, в длинной черной юбке с белым передником и остроносых шнурованных сапожках возилась с роботами – оленями, запряженными в сани. Девушке помогали еще несколько человек, по виду подростков. Эдельвейс явно заправляла этой компанией.

Упряжка оленей зависла в воздухе. Похоже было, что у их упряжи перепутались постромки.

– Я попытаюсь развернуть Рудольфа, – говорила Эдельвейс, взяв под уздцы одного из оленей. Все олени были светло-коричневого окраса, с густым белым мехом на груди и животе, и по окрасу они совсем не напоминали северных оленей, скорее, эти роботы были декоративной модификацией, этаким собирательным образом оленя вообще. Взнузданы они были, как лошади, а их сбруя была украшена бубунчиками и декоративными пряжками.

– О, готовь сани летом… – улыбнулся Кеннет, вспомнил одну из русских пословиц, заученных с помощью встроенного в коммуникатор разговорника. Кеннет вынужден был регулярно заниматься разговорным русским: для выполнения поставленной перед ним задачи ему необходимо было в кратчайшие сроки выучить русский язык так, чтобы владеть им как можно более свободно.

– Да, заранее готовим упряжку к зимним праздникам, – кивнула Эдельвейс. -Постромки перепутались… Левый пристяжной опять барахлит. Вот что значит распаковывать модели после сжатия…

– Ваши киборги прямо как настоящие олени…

– Это не киборги. Правильнее называть их роботами на основе тактильной голограммы. И да, я люблю, чтобы модели животных выглядели реалистично. Хотя вот некоторые моделлеры выставят на зимние праздники модели оленей, стилизованные под изображения с палехской декоративной росписи. И в роскошной сбруе.

И Эдельвейс пустилась в рассуждения об оленьих нагрудниках, расшитых вручную бисером и украшенных узорными медными бляшками. Она подчеркнула, что особым шиком считалось надевать на роботов сбрую, созданную вручную, а не с помощью программ трехмерной графики и принтеров трехмерной печати.

Кеннета несколько удивило, что вместо того, чтобы выполнять заказ, полученный на «Инвиктусе», Эдельвейс занимается чем-то другим, но потом он решил, что, поскольку она отправила файл для материализации в выбранную им фирму, она действительно временно свободна.

– Эти роботы чисто упряжные? – Кеннет показал на оленей из упряжки.

– Нет, верхово-упряжного типа, – Эдельвейс, поддернув подол длинной юбки, продемонстрировала хорошую спортивную подготовку, легко запрыгнув прямо с земли на спину ближайшего оленя, зависшего в воздухе в фазе прыжка. Олень начал покачиваться в воздухе, как лошадка-качалка. Ухватившись за его рога, Эдельвейс стала раскачивать его еще сильнее.

– Продемонстрировать вам галоп на месте?

– Если не сложно, – кивнул Кеннет.

– Жезл! – протянула руку Эдельвейс. Один из подростков шагнул вперед и подал ей предмет, похожий на указку.

Когда подросток вышел из тени на яркий свет, падавший из дверного проема, Кеннет узнал парнишку. Он видел его несколько дней назад, когда делегация старших офицеров со звездолета «Инвиктус» побывала с ознакомительным визитом в Парадизской педагогической Академии —высшем учебном заведении по подготовке наставников для средних и высших учебных заведений.

Кеннет дружелюбно улыбнулся, парнишка ответил тем же. Вероятно, он не обиделся на дурацкое поведение Кеннета в педагогической Академии…

… -Вот, пожаловались из ЦРУ, пришлось наказать!

Заведующий кафедрой кивком показал американской делегации на невысокого паренька лет семнадцати, сидящего за монитором, расположенном в самом углу компьютерного класса.

Кроме капитана Кеннета, в состав делегации входил старший штурман, старший инженер и судовой врач. Собственно, присутствие судового врача не было обязательным, но Кеннет попросил того на всякий случай присутствовать, но при этом не выдавать своего знания русского языка. Кеннету было важно знать, насколько соответствует то, что переводят автопереводчики, тому, что на самом деле говорят русскоязычные имперцы.

Поскольку наступило очередное регулярно наступающее каждый раз после нескольких десятилетий холодной войны традиционное потепление отношений между Парадизской Империей и США, экскурсию было решено начать с демонстрации недостатков работы кафедры. Этот дружеский жест должен был убедить американцев, что Империи теперь скрывать нечего.

– Мы не будем закрывать глаза на пиратские выходки разных хакеров, особенно этого Тариве-Лациса! -подчеркнуто громко, для американцев, заявил завкафедрой, показывая пальцем на провинившегося.-Мы его в наказание отправили в угол и от сети отключили!

По мнению завкафедрой, это было страшное наказание. И, судя по виду паренька, это было действительно так.

…Несколько дней назад на кафедре виртуальной симуляции объектов и явлений разразился скандал: заведующего кафедрой вызвали к ректору академии: из ЦРУ поступила жалоба, что именно с этой кафедры взломали их сайт.

– Этого не может быть потому, что не может быть никогда, – категорично заявил ректору завкафедрой, – у нас не тот уровень подготовки воспитанников. Они на это просто не способны.

На заседании кафедры заведующий поставил преподавателей в известность о сложившейся ситуации.

Они сидели за старинным овальным столом, помнившим еще те времена, когда к компьютерам было принято подходить не иначе как в белом лабораторном халате.

Те времена давно канули в Лету, никакого особого дресс-кода в Академии не существовало, однако в любое время года большинство преподавателей предпочитало удобные и практичные брючные костюмы темных тонов. Эдельвейс приходила на занятия со студентами в черном приталенном пиджаке, под который она надевала гладкоокрашенный бадлон с высоким горлышком, и черных расклешенных брюках.

– Товарищи, – заявил заведующий кафедой, обведя взглядом коллег. – Мы попали в сложную ситуацию.