Восставшая против нормы

– Более подробно можно познакомиться с правилами поведения на территории Парадизской Империи с помощью материалов, размещенных в сети.

Кеннет обещал обязательно ознакомиться. А ознакомившись, убедился, что решить проблему со спиртным будет чрезвычайно сложно.

И вот, поскольку на борту спиртного не было, так как в США приказом капитана проносить спиртное на борт запрещалось, а достать спиртное на берегу моря Нево не представлялось возможным – в ближайшем кафе на берегу навынос не продавали в принципе, а идти в ближайший поселок по незнакомой местности не было смысла – иностранцам спиртное не продали бы даже там, а искать местных самогонщиков капитан пока не решился, он задумал идти другим путем.

– Синтезировать спиртное? – доктор Кронин был удивлен. —Почему нельзя просто купить?

Он, видимо, невнимательно прочитал брошюрку.

– Спиртное навынос они продают только своим гражданам… -Кеннет поморщился, вспомнив, как бармен из кафе на берегу скривился, когда Кеннет спросил его насчет возможности купить несколько бутылок водки, и объяснил, что нейротоксический яд в упаковках таких объемов в Империи иностранцам не продают.

– А как насчет тех наших членов экипажа, у кого двойное гражданство? -сообразил Кронин.

Кеннет поморщился, вспомнив, как изъял у одного такого гражданина ящик с тройным одеколонам, который тот предусмотрительно закупил в порту, в магазинчике дюти-фри, и спрятал под койкой. Хорошо, что бдительные американские члены экипажа доложили… Кеннет хотел подвергнуть нарушителя дисциплинарному взысканию, но изворотливый ловчила сумел доказать, что одеколон спиртным напитком не является, а проносить на борт спиртосодержащие жидкости капитан не запрещал.

– Как только мы прибыли в порт, все члены экипажа с двойным гражданством тут же подали прошение предоставить им отпуск по семейным обстоятельствам. Я потом пытался отозвать хоть кого-нибудь из них из отпуска, но все они предъявили больничные листы с диагнозами, которые не позволяют им нарушать постельный режим.

– Ну, еще бы, после теплой встречи с родственниками… – криво усмехнувшись, пробормотал Кронин.-Надо полагать, они и вправду на ногах не стоят. Ладно, попытаюсь решить проблему самостоятельно.

Зная имперские обычаи, Кронин самонадеянно решил, что сможет «договориться» насчет закупки спиртного, но выяснилось, что спиртное в таре иностранцам действительно не продают. Договориться не удалось, даже несмотря на свободное владение русским языком.

Кронин сгонял на аэрокаре в ближайший к порту поселковый магазин. Поскольку дороги Кронин не знал, ему пришлось долго петлять по узким улочкам поселка, руководствуясь сбивчивыми пояснениями местных жителей. В конце концов он все же обнаружил магазин – одноэтажное здание из белого силикатного кирпича. Сидя в аэрокаре на площади перед магазином, Кронин какое-то время раздумывал, не приплатить ли ему кому-нибудь из местных, чтобы тот купил для него ящик спиртного, но не решился. Выйдя из аэрокара, он сам вошел в магазин.

Стоя в хвосте небольшой очереди, он с интересом рассматривал местных жителей. В легких разноцветных бриджах, шортах и топиках, в босоножках, пластиковых тапочках и кроссовках, они представляли собой типичных разнежившихся на отдыхе дачников. Многие имперцы держали на руках фамильяров в виде маленьких собачек или кошек, только у одной девочки лет десяти был фамильяр в виде белька. Имперцы непрерывно разговаривали со своими фамильярами, те негромко отвечали. Поглощенные собой и своими фамильярами, имперцы не глазели по сторонам и не обращали никакого внимания на Кронина. Он надеялся, что и продавщица не обратит на него внимания. Тогда он сойдет за местного и купит вожделенное спиртное, расплатившись наличными, но… Продавщица, окинув его цепким взглядом, потребовала предъявить хоть какие-то документы: а вдруг несовершеннолетний? Кронин опешил: конечно, последнее время он вел здоровый образ жизни, но чтобы так помолодеть!… Должно быть, просто она заподозрила в нем иностранца и решила воспользоваться любым предлогом, чтобы потребовать документы. Документы он мог предъявить, но вот тут бы и выяснилось, что он действительно иностранец и продавать ему спиртное нельзя! Но как она догадалась, что он не местный?

Выходя из магазина с пустыми руками, Кронин мельком взглянул на себя в зеркало, висевшее на стене у самого выхода: в зеркале отражался брюнет, весьма импозантно смотревшийся в темно-синем мундире ВКС США и с эмблемой судового врача на груди.

В этот же день Кронин доложил Кеннету, что миссия, с которой он ходил в поселковый магазин, действительно невыполнима.

И вот теперь у них серьезная проблема. Кто бы знал заранее, что тщательно продуманный и разработанный план может дать сбой из-за такой мелочи! Тоже мне, специалисты из внешней разведки!

Кеннет понимал, что если Кронин не сумеет синтезировать нужное количество спирта, придется искать местного жителя, который согласится закупить необходимое количество бутылок спиртного. Пока что положение спасал Кронин: регулярно совершая рейды в здешние леса якобы для ознакомления с местной флорой, он неоднократно сталкивался с местными жителями, уже пронюхавшими, что он врач. Кронину приходилось регулярно консультировать местных старушек, а они презентовали ему то банки с домашними заготовками, а то и бутылки со спиртным. Спиртное Кронин честно отдавал капитану. Но этого было недостаточно. Бутылки нужны были всем – и заведующему портовым складом, и операторам грузовых роботов, и… Кеннет усмехнулся, подумав, что было бы неплохо сдать Кронина в аренду, чтоб он работал в местной больнице. Сколько бутылок приносил бы он после каждого дежурства!

– И сколько же всего бутылок нужно? – спросил Кронин, прекрасно понимая, что в случае неудачи в синтезе спиртного искать сговорчивого местного придется ему: будучи потомком российских эмигрантов в третьем поколении, да еще и воспитанным русской бабушкой, он в совершенстве знал русский язык.

…Свое знание русского языка он скрывал с детства: помнил рассказы отца о том, как того, сына российских эмигрантов, дразнили в школе русским шпионом, несмотря на то, что он был рожден в Америке и английский язык был для него вторым родным языком. Поэтому свое знание русского языка доктор Кронин обычно скрывал.

– Сейчас подсчитаю… – деловито сказал капитан, – Итак, нужно…

…Взяв весь запас йода, приобретенного в местной аптеке у подозрительно косящегося на него аптекаря, Кронин перегнал его на спирт. Бутылки с этикетками удалось приобрести по дешевке в одной фирме. Разлив осуществляли в лазарете, крышки варганили в инженерном отсеке.

Увы, спирта хватило всего на несколько бутылок…

Кеннет был в раздражении: вот если бы у них на «Инвиктусе» был хоть один синтезатор пищи из тех, что в Империи имеются в каждом приличном доме!.. Да, у них много чего не было, например, сети таких мощных пространственно-временных порталов, как в Империи, но зато благодаря этому удалось сохранить территориальную целостность США. В противном случае на территории США сейчас существовало бы множество карликовых государств… Но зато на «Инвиктусе» был бы синтезатор пищи, с помощью которого можно синтезировать хоть овсянку, хоть чипсы, хоть спирт, но синтезатора нет, и проблема остается.

Вот тогда и возникла идея привлечь к делу Эдельвейс.

– Купить спиртное здесь мы не может, как и заказать из-за границы, – объяснил ей Кронин.

– Понимаю, – с энтузиазмом кивнула она, -вы сейчас решаете, что заказать: самогонный аппарат или синтезатор спирта.

– Самогонный аппарат мы заказывать точно не будем: после взрыва на камбузе не хотим рисковать. А вот синтезатор спирта…

Эдельвейс облегченно вздохнула и расслабилась: всего лишь новый заказ! А она-то думала… Она в своей жизни уже наслушалась различных нотаций, бреда и благоглупостей! Не всегда знаешь, как среагирует человек, заметив такое… А ему всего-то и надо – синтезатор спирта!

Итак, хирург ничего не заметил… Но вместе с радостью она на миг испытала досаду: ничего не заметил, тоже мне, специалист! А может, заметил, но решил, что это его не касается? Что ж, разумное решение.

И Эдельвейс согласилась конструировать синтезатор спирта. Обговорив все детали и время выполнения заказа, она сделала необходимые замеры и покинула лазарет.

А после ее ухода Кронин обнаружил на стене приклеенный стикер: сидящий за столом молодой человек с волевым лицом решительным жестом выставленной перед собой ладони сурово отвергал протянутую ему рюмку со спиртным. «Нет!» – крупным шрифтом красного цвета было написано в верхнем правом углу стикера.

Кронин не знал, в какой именно момент появился на стене этот стикер и кто именно его наклеил, но на всякий случай решил посоветовать Эдельвейс в будущем клеить листовки только на оккупированных фашистами территориях.

Черт бы побрал этих джентльменов! Умеют же люди навязываться!

Так думала Эдельвейс Акка, идя по пирсу в сопровождении капитана американского звездолета «Инвиктус» Джона Кеннета. Ветер трепал ее русые волосы. Тихо плескались волны…

На рейде, на фоне пламенеющего заката, темнели силуэты звездолетов, подсвеченные бортовыми огнями.

Над морем Нево разливался удивительно красивый закат. Солнце садилось, свет его проливался в спокойную водную гладь. У горизонта оранжево-желтое небо отражалось в удивительно спокойной поверхности пресноводного моря, но в вышине над морем зависли темно-серые облачные слои, подсвеченные оранжевым светом заходящего солнца.

Солнце уже почти коснулось краем поверхности моря. От нижнего его края вытянулся похожий на лезвие кинжала красно-оранжевый луч и раскаленным клинком вонзился в почти идеально ровную водную гладь. Казалось, что заходящее солнце, как проткнутый желток, стекает в море, постепенно растекаясь по его ровной, почти как зеркало, поверхности…

Когда цвет луча сменился на желто-оранжевый и садящееся солнце коснулось краем своего отражения, по гладкой поверхности воды расплавленным металлом стало разливаться сияние. И вот уже солнце погрузилось краем в воду и соединилось со своим отражением в единое целое, и словно растеклось по поверхности воды.

Голубоватые сумерки белых ночей уже начали окутывать пирс.

В белой блузке с широкими, суженными к запястьям рукавами, в темно-синей юбке – брюках с широким поясом, Эдельвейс выглядела совсем тоненькой. Ее наряд был наиболее удобен и практичен в это время года: в заболоченном лесу комары стаей роились вокруг путников, легко прокусывая облегающую одежду. Впрочем, Эдельвейс комары не угрожали: защитный костюм на основе силового поля надежно защищал ее не только от комариных укусов. Однако Кеннету об этом знать не следовало.

Вот угораздило же ее встретить Кеннета в коридоре «Инвиктуса» почти у самого выходного люка, с досадой подумала Эдельвейс! Надо было уйти пораньше… Или попозже… Но тогда бы она опоздала на рейсовый. А Кеннет, скорее всего, поджидал ее специально.

Эдельвейс косилась на Кеннета и думала: да чтоб ты ногу себе свернул на наших дорогах!

…Она задержалась на «Инвиктусе», делая замеры в лазарете, и торопилась на последний рейсовый аэробус. Рейсовый аэробус проходил по Петровской дороге и делал остановку как раз возле мостика через Малый канал. От КПП на пирсе Эдельвейс нужно было дойти до моста через Большой канал, пересечь его, потом пройти около ста метров по аллее через лесополосу, а там перейти мостик через Малый канал и выйти прямо на остановку.

В инженерном отсеке, где ей выделили рабочее место, было довольно тесно. Перед уходом Эдельвейс поставила сумку на кресло и еще раз проверила ее содержимое. Затем внимателььно осмотрела стол и кресло. Не хотелось бы что-то забыть на «Инвиктусе». Возвращаться потом или просить кого-то передать ей забытое… Не любила она этого. Уходя – уходи, как говорится. Даже если ты уходишь только на время.

Перебросив длинный ремень сумочки через голову, Эдельвейс еще раз оглянулась. Вроде бы ничего не забыла… Выскользнув из инженерного отсека в коридор, она бодрым шагом двинулась в сторону выходного люка мимо закрытых дверей кают. Она уже предвкушала поздний ужин и вечерний сериал. В коридоре было пусто… Она была уже у самого люка, когда Кеннет вывернулся из-за угла. Когда он вызвался проводить ее, Эдельвейс не успела даже открыть рот, чтобы отказаться…

– Я провожу вас, – заявил Кеннет. Он не предлагал проводить ее, а констатировал факт. И она поняла, что возражения не принимаются. Напористость и безапелляционность американцев порой возмущала ее до глубины души. Если правы те, кто утверждает, что наглость – второе счастье, то капитан Кеннет был человеком счастливым.

Эдельвейс Акка в очередной раз осознала это в тот момент, когда капитан Кеннет, как истинный джентльмен, вызвался ее проводить. По американским понятиям было уже слишком поздно, чтобы даме идти через лес одной.

Потом Эдельвейс сообразила, что такая ситуация, что ее вызвали вечером, была создана умышленно, для того, чтобы она задержалась на «Инвиктусе». А Кеннет специально поджидал ее у выходного люка. Если бы она не задержалась, у Кеннета не было бы повода ее проводить… В этом Эдельвейс не сомневалась. Капитан, вероятно, был уверен, что так и завязываются дружеские отношения.

Как ее раздражает, когда ей навязываются!

За те несколько встреч, которые были необходимы ей для выполнения работы, Кеннет несколько раз слегка выходил за рамки обычного делового общения. То он словно невзначай подходил к ней ближе, чем это было необходимо, то слегка прикасался к ее спине или плечу, а прикоснувшись к воротнику ее куртки, словно случайно задевал пальцами шею. Эдельвейс понимала, что капитан Кеннет проверяет, насколько он может переступать границы, установленные имперскими правилами приличий… Вернее, насколько сама Эдельвейс ему это позволит. Интересно, как далеко он мог бы зайти, выполняя приказ – если, конечно, он выполнял приказ, а не действовал по собственной инициативе?