Имя нам легион. Чертово болото

– Ну что, гений, есть еще предложения? – саркастично поинтересовался у напарника Корнышев, и не менее иронично передразнил товарища: – жги костры, Паша! Ломай изгороди… тьфу, – раздосадовано плюнул себе под ноги полицейский.

Стараясь не поддаваться нарастающей панике, Копылов оценил обстановку. Часовня – вот последний рубеж обороны, где можно было хоть как то сдержать смертоносный поток теней, продавивший уже половину пути до дверей священного места.

Критично осмотрев здание, Денис, наконец – то обратил внимание на странные предметы, никак не вписывающиеся в специфику религиозного сооружения.

Как елочные шары, усыпав покосившийся шпиль часовни, вокруг купола часовни были развешены самые разнообразные, самодельные и заводские, световые приборы и прожекторы, хорошо замаскированные под козырьками и прочими выступами здания.

Пучки проводов, переплетаясь друг с другом, сливались в один большой пучок, идущий вниз по стене и оканчивающийся, рядом со странным склепом у часовни. Нос склепом ли? Было бы странно, если бы какой – то особо зажиточный, деревенский мужик выстроил себе столь монументальное сооружение, на фоне старых могил.

– Трансформаторная подстанция! – взвесив все за и против, радостно выкрикнул Денис и, не дожидаясь понимания напарника, бросился к кирпичному зданию, отворяя проржавевшую дверь в небытие.

Павел соображал быстро. Выхватив несколько горящих палок из костра, он быстро присоединился к Денису и, поскальзываясь на старых, скользких ступеньках, практически не имея освещения, пара человек, ринулась в сырой зев полуподвала, в азарте пройдя прямо сквозь тень Андрея, перегородившую дорогу.

Большой, древний, советский агрегат своим видом не внушал доверия, но рассредоточившись вокруг него, мужчины быстро нашли трос запуска аппарата.

К удивлению, завелся он легко. Видимо дневная форма Андрея держала аппарат, работающий на топливе, в исправном состоянии, на случай форс-мажорных обстоятельств, которые как раз настали.

Несколько раз чихнув, выдав клубы удушливого пара, с которыми не справлялась древняя и засоренная вытяжка наружу, трансформатор породил ток. Ток породил свет. А свет породил многоголосый визг, донесшийся до ушей Копылова, даже сквозь земные толщи.

– Отлично! – Павел ликовал, понимая, что авантюрный план, принес свои необходимые плоды, – нечего нас донимать!

– И то, правда, – улыбнулся Денис, понимая, что последние злоключения, даже за столь короткий период времени, зародили в его душе смутную, дружескую симпатию к человеку напротив, – пошли, посмотрим, насколько силён эффект?

– Пошли, – легко согласился Корнышев и на остатках догорающего пламени легко взобрался по ступеням наверх.

Черная субстанция богато отмечала путь теней по кладбищенской земле. Яркий свет, льющийся из-под купола, будто небесная кара, вырывал из темноты большое пространство и выходил далеко за пределы туманного ореола.

Большинство теней, дымясь и шипя, улепетывали под защиту деревянных изб от нестерпимого света, исходящего от купола церкви.

Неизменными оставались только три фигуры, расположившиеся на границе света и ночи. Облаченная в зеленый сарафан, могучая ведьма Анна, Воронцов и большой, черный ворон, сидящий у него на плече.

Едва Павел и Денис показались на улице, как они призывно замахали руками, вызывая товарищей на разговор.

– Это может быть ловушка, – предостерег Копылова Павел и первым выдвинулся навстречу теням, готовясь, если будет нужным, первым же испытать на себе их козни.

Сблизились. Денис, следовавший чуть поодаль за Павлом, верно, приметил, что, не смотря на силу, даже ведьме тяжело противостоять столь мощному потоку электрического свечения. Ее лицо беспрестанно менялось, разрывалось и раскрывалось, иногда обнажая гнилую, черную суть натуры, но тут же, как пазл, складывалось обратно.

Более уверенно выглядел Воронцов, чей образ, лишь слегка рябил и пульсировал. И только черный Ворон, как проводник между мирами, был абсолютно спокоен и не испытывал каких либо негативных влияний на свою натуру.

– Ну, здравствуй в реальности, Денис, – не смотря на трудности, Анна улыбнулась живым людям, – сколько лет, сколько зим я была вынуждена лелеять и взращивать только твою теневую форму, – она кивнула головой в сторону рябящего Воронцова.

– Премного тебе благодарен, ведьма, но не стоило заморачиваться. Я был бы рад, чтобы мое греховное начало окончательно сгинуло в этом Чертовом Болоте! – ответил ей Денис довольно грубо.

– Вот как? – Воронцов скорчил такую рожу, будто был оскорблен высказыванием Дениса до глубины души, – а сгинь я – жил бы ты сейчас? Ходили бы на свете твои дети? Ласкала бы тебя, твоя жена? Ты породил меня и ты же желаешь убить… но мир сложнее, Денис. Много сложнее. Ты бы не реализовал и тысячную часть своего потенциала, если бы не чувствовал незримую связь, объединяющую нас. Твой бизнес, твои результаты – это отчасти мое влияние на ситуации…

– И смерти многих людей…

– Ну как многих… Друга своего Сергея, ты убил сам. Он не в счет. Силу я копил постепенно… так что пара – тройка забулдыг и алкашей на моих руках это только легкий разогрев перед основным представлением. Едва ты отдашь силы Чернобогу…

– И с какой стати я должен это делать? – грубо перебил свою теневую форму Денис, пылая ненавистью по отношению к убийце, запятнавшему его собственную честь, – для чего ты вообще выманил меня сюда?

– Начну с конца, – Анна вмешалась в разговор, елейно выводя каждое слово, – когда Чернобог опал в болото по вине твоего деда, как произошел сильный, мощнейший выплеск его силы в мир. Дети и подростки легче взрослых усваивают ее и поэтому, ты сам того не желая, вобрал внутрь чересчур много древней мощи, чтобы уйти и надеяться на отсутствие наказания. Твоя сила, приумноженная с годами, необходима нам, чтобы прорвать ограждение из тумана много мощнее этого, – она кивнула на полупрозрачную ограду, отделяющую собеседников, – она как пазл, недостающий пазл на общей, прекрасной картине будущего мира.

– А я продолжу, – перебил свою наставницу Воронцов, – а поможешь ты нам, потому что у тебя нет выбора. Ты сам привез свою дочь к нам в земли, на заднем сидении своего же автомобиля. Помнишь ту объемную, синюю сумку?

– Сука… – прошипел в ответ Денис, – да если хоть один волос опадет с ее головы…

– То что? Что? – рассмеялся в лицо своей дневной форме Воронцов, – упадет и еще как, если к следующей ночи я не найду тебя на болоте. Понял? А так, так как она переняла часть твоей силы, она останется жива. И в будущем мире для нее уготована своя роль. Если не придешь – придется использовать то, что есть. Мы накопили достаточно силы, чтобы рискнуть прорвать основное кольцо.

Ворон, сидящий на плече теневой формы, громогласно каркнул, знаменуя окончание разговора. Близился рассвет. Теням наставала пора уходить.

– Ну что, по рукам? – прямо сквозь туманный забор Воронцов протянул свою ладонь к Копылову, ожидая рукопожатия.

– По рукам, – решительно и сильно пожал руку Денис и мир тут же ушел у него из-под ног под злорадный хохот Воронцова, потешающегося над немощностью своей живой половины.

Глава 12. Из конца в начало

Сознание невероятно двоилось… Изображение, из глаз летящего ворона, перескакивало то на один, то на второй глаз, беспрестанно меняя ракурсы и углы наблюдения, от чего Копылова явственно мутило, и он бы непременно выплеснул остатки пищи, если бы не являлся ничтожной частью души, находящейся внутри птицы.

Ни смотря на трудности, картинку перед глазами все-таки удалось сложить как разрозненные части паззла.

Под крыльями ворона простиралась древняя, прекрасная и необъятная земля, существовавшая еще в те времена, когда невиданные, огромные животные вышагивали по просторам единого континента, сравнительно недавно сменив власть ящеров на территории Земли.

Едва Денис, по наитию, определился во временно потоке, как голос Воронцова, вторгаясь в пространство души, зашептал со всех сторон дивную историю, более похожую на сказ:

– Все началось в очень древние времена, когда могучая, для своей эпохи и развитая цивилизация населяла обширные земли Сибири. Вера их была древна… так же древна, как и они сами.

Отдельные поселения были далеко расположены друг от друга. Дороги и тропы, сквозь тайгу, содержали множество опасностей и препятствий, а поэтому, у каждого селения, был свой шаман, который мог поддерживать связь с иными населенными пунктами посредством странных, ритуальных обрядов, берущих начало со времен первых людей.

Служители тайного знания чувствовали друг друга через великие расстояния, что позволяло древним людям вовремя приходить на помощь соседним селам, вести торговлю, мену женщин и войну.

Правители любили и боялись шаманов, ибо влияние их на людские массы была велика. Над каждым селением, по решению общего совета, был властен свой тотем – Белобог, Дажьбог, Морена, Чернобог, Велес и другие, вырезанные из древесной плоти, стояли в центре древних сел, охраняя их своими чарами.

Посреди леса, на ровном поле, огороженная высоким частоколом с несколькими многоярусными башнями, полностью противореча представлениям современного человека о временах первых людей, стояла самая настоящая, большая деревня. Дым печных труб, звон железа и скрип диковинных телег говорили о высоком уровне цивилизованности первых людей.

Ровно посредине деревни, ровным кругом, виднелась выложенная деревянными, бревенчатыми срезами, просторная площадь городища, в центре которой, возвышался на небольшом холме хорошо знакомый и свежий идол из видений.

Рассказ Воронцова продолжался между тем:

– Местный шаман избрал служение Чернобогу. И не был Чернобог зол или добр, хоть и символизировал темную, теневую часть человеческой сути. Природа его была такова, что надменное, по своему характеру, божество, редко обращало внимание на людские мольбы, но коли снисходило до смертных, то давало желаемое сполна.

Поэтому и шаман, поклоняющийся истукану Чернобога, был силен, могуч и почитаем, не считаясь, порою с самыми серьезными правителями этих земель.

Великие мечты будоражили его сознание. Как древний Прометей, вознамерился он объединить мир людей с миром духов, выискивая способы даровать силу каждому, кто бы возжелал ее.

Он видел светлое будущее, где племя людей, полностью раскрывших свой потенциал, пронзает пространство и время, становясь истинными властителями Вселенной. Но люд вокруг был черен и дремуч и не понимал, что хочет представитель высших сил, от чего сердце Шамана наполняла горечь. Горечь и отчаяние.

Пребывая на фундаменте страха и поклонения Шаман, на приеме послов соседнего селения, позволил себе говорить от лица князца, отсутствовавшего на торжественном приеме из-за охоты. Говорил он зло, много, напоминая послам, что много даров было послано соседнему князцу, представителю Белобога, но он так ничего и не сподобился ничего прислать в ответ, кичась своей силой за спинами многочисленного войска.