Властитель груш

Сам ландскнехт-великан шагал последним. На красном носу и поджатых губах он старательно удерживал недовольство, чтобы, не приведи Единый, не расплескать его по дороге наверх.

– Пока вас ждали, я на реке чуть совсем жопу не отморозил, – обиженно проворчал он, демонстративно кутаясь в тёмно-серый плащ, поверху отороченный аж целой волчьей шкуркой. – В моих летах хлад и сырость не на пользу, знаешь ли.

– Скорей закончим – раньше отопьёшься грогом, – бросил Колум, убирая с парапета фонарь, и замер рядом в ожидании.

Гёц показал глазами на разверстый склад и проходящих внутрь людей Курта.

– Что сказал своим насчёт халтуры?

– Правду, разумеется, – хмыкнул великан. – Что Штюрлих согласился несколько ящиков вам толкнуть, а нас в долю взяли, чтоб помогли вывезти и заныкать. Любой дурак в городе знает же, что этот стилус меня на выстрел к Арсеналу не подпустит.

Сделав уже шаг к воротам, он вдруг остановился, отогнул толстый палец и сосредоточенно ткнул им в одну створку.

– Ну, а я вот всё равно здесь!

Он последовал за остальными внутрь; там зажигали новые фонари.

Заглянув за парапет, Шульц удостоверился, что при каждой лодке осталось по человеку для пригляда, и помахал рукой Томасу. Седоусый контрабандист в ответ согнул край берета, сидя на приколе у баркаса Треф – самой большой из трёх подогнанных к Арсеналу лодок. Хорошо, что он успел оклематься после лихорадки. Чем быстрее груз дойдёт до нужного места, тем лучше, а быстрее Томаса его никто не переправит.

Гёц последним зашёл с воздуха внутрь. В свете четырёх ламп поблёскивали богатства Арсенала. Фон Штюрлих спокойно и сухо командовал, тыкая пальцем туда и сюда; его указующий жест каждый раз старательно обходил тушу Мюнцера.

Контрабандисты вытаскивали из-за стоек с клинками, кольчугами и кирасами ящики, помощники интенданта сноровисто их вскрывали. Спустя время делец разглядел на борту одного из ящиков маленький крестик.

– По двадцать штук тесаков и секир, – начал перечислять Георг, прохаживаясь и указывая на содержимое, – и по пятнадцать штук нагрудников и шлемов; двадцать копий во-от на этой стойке, пять мечей, пятнадцать аркебуз, две бухты фитиля, мешок пуль… И десять фунтов[21 - Фунт – единица измерения массы; 0,5 кг или около того, в зависимости от предпочтений и совести сеньора или магистрата] пороха.

Застыв позади бочонка с опасным чёрным порошком, он благоговейно очертил его руками.

– И рожки с затравочным зельем. Отложил три десятка.

– И четыре пистолета с ударными замками, – деликатно напомнил Носатый по знаку Готфрида.

Разумеется, список был спущен интенданту свыше. Нечего и думать вынести из Арсенала то, о чём не уговаривались.

– Н-да, – задумчиво произнёс Георг, потирая подбородок, – и четыре охренительно дорогие пукалки… Олли!

Мальчонка вздрогнул и испуганно вылупился на него.

– Сбегай за пистолетами. Должно быть, в кабинете их забыл.

– Всё, что ль? – Курт скрестил руки на груди под плащом, с непроницаемым лицом глядя на разложенное добро.

– А ты что же, бомбарду[22 - Бомбарда – осадная пушка внушительного калибра] хотел? – интендант повернулся к ландскнехту боком, демонстрируя, что на этом разговор окончен, и продолжил, обращаясь уже к Шульцу: – Пересчитывать-проверять будете?

В ответ на пригласительный жест дельца ландскнехт поклонился с издёвкой и протянул руку к одному из стволов. Носатый осторожно шагнул к рыцарю, кашлянул.

– Герр Зельмар…

Рыцарь поднял голову, отвлекаясь от завораживающего оружейного блеска.

– Взглянете на клинки?

– Взгляну охотно.

Покуда Мюнцер придирчиво рассматривал аркебузу от фитильного замка до самого выходного отверстия, Зельмар покрутил в руках несколько наугад выбранных секир и тесаков, но самое пристальное внимание остановил на офицерских мечах. Каждый лежал в добротных ножнах, обмотанных перевязью; клинок выскочил наружу быстро и без шума. Георг фон Штюрлих – поставщик добросовестный, если и контракт сложен на совесть.

Арлонец с минуту рассматривал лезвие под светом лампы, затем сделал пару коротких взмахов, один укол, взвесил оружие на ладони – короче говоря, основательно погрузился в рыцарский ритуал.

Готфрид всю жизнь дрался кулаками, ножом, дубинкой, да ещё ухватился за пистолет, когда только впервые увидел эту дивную штуку. Для него половина действий несла не больше смысла, чем унылые песнопения в церкви, но ему больше понимать и не надо. Достаточно знать, что у рыцаря с интендантом – ни единой возможности заранее сговориться и подсунуть вместо оружия списанное дерьмо.

– Сталь пристойная, – заключил Зельмар, снова присматриваясь к клинку, – узнаю холемскую работу. Баланс в порядке, заточить не забыли. Воздаю должное хранителю этих запасов.

Он с усмешкой отсалютовал фон Штюрлиху, а после ловко перехватил оружие у гарды и протянул рукоять сержанту.

– Гюнтер, опробуй-ка.

Здоровяк осторожно забрал меч, чтобы ненароком не укоротить хозяйские пальцы, и отошёл от группы людей чуть дальше внутрь склада, где света было поменьше, зато и места побольше.

Зачем – стало ясно вскоре: Гюнтер снимал «пробу» люто. Клинок со свистом разрубил воздух один раз, потом ещё, и ещё – кажется, с той же лёгкостью он мог бы уже посносить головы половине контрабандистов.

– Нормальная штука.

– Курт?

– С этими красотками всё в по-олном порядке!

Опустившись на одно колено, ландскнехт завернул последнюю аркебузу в холст и уложил обратно в ящик – бережно, как родную дочурку.

– Колум?

– Всё на месте, – сообщил длинноносый коротышка, только закончивший пересчитывать шлемы. Готфрид кивнул.

– Хорошо. Это – на лодки. Полегче с порохом!

– Как скажешь, папаша, – буркнул Мюнцер.

По его людям цепочкой разошлись смешки, но Гёц скорчил суровую рожу, Курт повелительно махнул рукой – все наконец начали работать.

Олли подошёл к дельцу, прижимая к груди ящичек с пистолетами. Доски аккуратно обструганы, сверху блестит лак – сразу видно футляр для ценной вещи. Что ж, по крайней мере это он может осмотреть и сам.

С правой стороны на пистолеты упала широкая тень интенданта.

– Могу ли я надеяться, что ты вернёшь хотя бы половину?

– О возврате уговора не было, – заметил Гёц, внимательно рассматривая замок.

– Капитана это и не касается.

Он взял в руки следующий пистолет.