Властитель груш

***

Штифт сидел перед окном и с лёгким аппетитом ковырял ложкой варёную полбу. На поверхности каши дотаивал кусочек масла толщиной с палец – примерно так выглядела надбавка старшего агента.

За двумя рядами домов одна за другой появлялись вспышки от уличных ламп. Фонарщики зажигали их на главных улицах каждый вечер, пока совсем не стемнело. На их улочке, конечно, приходится довольствоваться лунным светом. Задачи операции не предполагали закоса под благородных и состоятельных столичных господ, а значит и бюджет не предусматривал дорогущего жилья с окнами на Серебряный Путь.

Кроме того, честным людям, простым паломникам, за которых они пытались сойти, по ночам никуда шастать и не нужно. А для шпионов и заговорщиков, коими на деле и являлись, темнота только на руку.

Паренёк спокойно топал по левой стороне уверенной и размеренной походкой человека, который хочет попасть домой засветло, но не сомневается, что успеет.

Шлялись по улице и другие люди, двигавшиеся подобным образом – или не так уж похоже, но в рамках обыденного. Заурядная горстка утомлённых бюргеров, бредущих по делам.

Если не знаешь, на кого именно смотреть.

Паренёк скрылся, подойдя вплотную к двери. Ключ скрежетнул в замке два раза и ещё дважды после того, как дверь хлопнула. Ступеньки осторожно заскрипели под лёгким шагом. Они бы запели даже под ребёнком или цвергом. Никогда не знаешь наперёд, кто в следующий раз попытается залезть к тебе.

– Стой, – сухо приказал Штифт, увидев новый силуэт в маленьком зеркальце. Оно помещалось на столе впереди и немного справа от миски, так чтобы захватывать немного пространства вокруг лестницы и заднего окошка.

Отражение Паренька покорно застыло.

– Глянь в моё окно. Но не высовывайся!

Юноша обошёл комнату вдоль стены, прислонился к краю оконного проёма слева и осторожно выглянул из-за угла.

– Дерьмо, – прошипел он.

Штифт хмыкнул.

– Мужик в коротком плаще?

– Да. Я думал, скинул его на рынке. Проклятье!

Рот «пилигрима» скривился от досады, а лицо сконфуженно порозовело. Ренато спокойно положил ложку, вытер губы запястьем и медленно встал из-за стола.

– Если проверил дважды и ничего не увидел – проверь снова. Скинь сзади верёвку. Не светись только.

Медленно и плавно он исчез из поля зрения «плаща», быстро прикрепил ножны с большим кинжалом к поясу и на ходу проверил остальные нательные ухоронки с оружием. Через минуту он задницей вперёд свесился из заднего окошка во двор, крепко держась обеими руками за верёвку, и резво пополз вниз по стене.

Буквально в футе[20 - Фут – естественная единица измерения длины, соответствующая длине стопы (около 0,3 м)] от конца спуска правая рука то ли дрогнула, то ли скользнула… В стоическом молчании, выругав себя только в мыслях, он шлёпнулся в возок с соломой, который сосед согласился ставить в сухую погоду под этой стеной.

«Вот же дерьмо! Что за спешка?» – подумал Штифт, выбираясь из сухой травы и спрыгивая на землю. Нельзя так увлекаться. Его почтенному возрасту не пристало кренделя выписывать лихо и без оглядки.

Обойдя свой и соседний дома сзади, он осторожно выглянул на улицу. «Плащ» торчал на противоположной стороне, ковырялся в зубах щепкой и непринуждённо поглядывал вверх, на окно, где совсем недавно виднелась угрюмая широкая рожа старшего агента.

Дождавшись, пока мимо переулка не пронесётся седовласый типус в солидной чёрной мантии и с докторской сумкой на плече, Ренато увязался за ним, но через десять шагов отстал, забрал влево, быстро пересёк улицу, шмыгнул в проулочек на той стороне.

Ещё два поворота – и вот он уже смотрит с тыла на грязно-бурый плащ, едва прикрывающий всякое ниже пояса соглядатая. Лёгким, почти бесшумным шагом агент ринулся вперёд, выхватывая кинжал.

Буквально в шаге волосатое ухо «плаща» резко дёрнулось, он крутнулся на месте и выпучил глаза, но тут же оказался прижат к стене.

– Не дёргайся! – воскликнули оба в унисон.

Кадык незнакомца судорожно двинулся вверх, пытаясь уйти от приставленного кинжала. Но Штифт и сам чувствовал острие ножа, щекочущего его под ложечкой.

Он усмехнулся.

– Как глупо получилось.

– И не говори, – «плащ» говорил осторожно, и в самом деле стараясь не слишком шевелиться.

– Тебе чего надо? – прямо поинтересовался агент.

Вместе с тем он пытался прикинуть: «Успею ли я его сгрести за лапу до того, как он меня проткнёт?»

– Приглашение передать, – незнакомец лихорадочно облизал потрескавшиеся губы. – Может, уберём эти штуки?

– Обождём. Кому приглашение? Мне?

– Да, если ты главный. Ты и паренёк – из кайзерских лис?

Штифт не ответил, только настороженно прищурился.

– Ладно-ладно, – поспешно выговорил «плащ». – Мне-то насрать. Фёрц хочет с тобой перетереть.

Агент едва кинжал не опустил – такой интерес вдруг обуял его. Но сноровка не позволяла сотворить глупость независимо от обстоятельств.

– Я сейчас посчитаю до трёх. И мы оба опустим железки. Идёт?

Посыльный старательно моргнул.

– Раз. Два. Три.

Ренато опустил руку и одновременно отпрянул назад. Незнакомцу отступать было некуда.

Под его плащом не скрывался ни зелёный кушак, ни зелёный дублет, ни вообще хоть что-то зелёное, но это ещё ничего не значит. Будь у самого Ренато парадный костюм с гербами и какими-нибудь эмблемами имперской разведки, будь у неё таковые, он бы его, может, вообще всего дважды за карьеру натянул – когда присягал на верность, да когда придёт время в гроб ложиться. Если он ему вообще светит, гроб этот.

– Фёрц, значит?

– Ага, – ткач кивнул. – Просит передать, что знает, что вы неделю как капитана Лоба с кем-то сводите. И что сам тебя хочет на разговор. По делу.

Может ли это быть ловушка?

Может ли быть так, что Тихий сейчас у них?

Даже если на оба вопроса ответ утвердительный, Эгберт им, видимо, ничего не сказал – иначе бы пришёл не один ткач, а целый творческий коллектив.

– Я пошлю с тобой Паренька…

– О, нет-нет, – прервал его «плащ». – Фёрц сказал, только ты. Никаких подпевышей. Приходи завтра на склад за цехом Берольда, когда звонарь из собора десятку отобьёт. Знаешь, где это?