Властитель груш

– Со мной Мюнцер. Но я не назначу акцию, пока не перетру с капитаном. И с кем ещё ты меня сведёшь, угу?

– Работаю над этим, – сухо отозвался Штифт.

– Славно. Может, я и сам кого подтяну.

Похоже, самое время снова пропустить по кружечке с Куртом да узнать, не найдётся ли у него уголка для нескольких ящиков с оружием и порохом. У реки Трефы держали собственный склад – Гёц прикупил его, чтобы не давать купчинам из Золотого Пятака пить у себя кровь; но туда арсенальные гостинцы лучше не тащить. Очень уж зачастил длинный нос Карла соваться во все щели в поисках тёмных делишек.

Делец давно привык к соглядатаям, трущимся в «Вихре» и пасущим его на каждой второй прогулке. Но с самого дня объявления Кавальеллы неугомонный хлыщ успел надавить на Альфи, потрясти перед Колумом толстым кошелем, попытаться запустить ручонки в контору, а когда не вышло – подрядить Эрну на то же дельце.

О Мюнцере он и думать забыл, хотя тот после взбучки стал как шёлковый. Гёц опасался, что показной подхалимаж старого ландскнехта только новые подозрения навлечёт, однако прикидываться ветошью Курт всё же умел недурно.

Или же заговор Шульца занимал воображение Карла настолько, что для огромной туши старшего самогонщика места просто не оставалось.

– Я снова буду здесь после…

– Нет, здесь больше встреч не будет, – Штифт встал с табурета, одёрнул дублет. – Когда мы договоримся о встрече с капитаном, или с кем-то ещё – я передам весточку.

– У меня есть пара смышлёных ребятишек. Можно через них.

Агент, немного подумав, медленно кивнул. Паренёк добавил же вслух:

– Через два дня отправь кого-то к началу мессы в собор. Пусть встанет поближе к хорам и повяжет белый платок на шею. Я его найду и передам записку. Твои ребятишки умеют читать?

– Чуток. Внутрь заглядывать не станут.

– Угу, – безрадостно отозвались агенты в унисон.

Почему-то думалось, что независимо от грамотности посыльного записка окажется очень туманной и едва понятной разве что одному получателю. Оно и правильно. Незачем зря искушать благодарного сироту.

***

На сей раз Дворбак поковырялся особенно лихо. Лелея во рту отголоски дикой боли, мессер Шульц вышел на улицу, перешагнул лужу за порогом и осторожно вдохнул насыщенный хлебными нотками воздух. Солнышко светит, булки пекут, во рту трёх передних зубов не хватает – всё прямо как дома. Отвратительно.

Привычной быстрой походкой он пересёк чёрный пустырь, отделявший окраину цвергского райончика от Сада, аккуратно обогнул горелый остов с провалившейся крышей. Груда обломков всё таяла и таяла. Похоже, не он один сомневался, что тут есть какие-то злые призраки поджаренных коротышек, которые-де воняют палёной бородой, сосут жизненные соки и портят молоко в крынке. Со временем Дьяуберги дадут добро застроить пустырь по новой. Растущий город даже цвергов поджимает.

Впрочем, до той поры на этом месте можно с удобством прикопать ещё пяток безобразников, коим надобно с концами исчезнуть…

Кривые улочки быстро провели дельца от угрюмого пожарища к людному Серебряному Пути. По нему он собирался прогуляться к сердцу Сада до пары лавчонок, чьим владельцам следовало напомнить о своей грешной персоне, а после – вернуться к владениям Треф на западе.

Вороватое движение на другой стороне улицы смешало вдруг карты. В прямо противоположном направлении, с запада на восток, по обочине крался Валет. Голова его нервно подрагивала на ходу, ноги старательно обходили встречных, а на плече лежал набитый мешок.

«Что ты тут делаешь в два пополудни с этой штукой?» – невольно возник в голове вопрос. Однако почти сразу же он оказался заслонён другим, более насущным: «А куда это ты его прёшь?»

Заведений Треф на востоке Сада нет. Зато есть шлюхи, собор – и Палаццо Даголо, разумеется. От первых Альфи в такой час мог разве что возвращаться, а отнести долю или пожертвования его никто не просил – значит, что-то он нёс по своему почину… И уж точно не из собственных запасов.

Валет – ловкий, внимательный, собранный и совершенно непрошибаемый человек, но только пока ведёт игру. Кражи, грабежи, вымогательства и поджоги – таким он сроду не промышлял, а посему тяжкий груз чужого добра на хребте немедленно заставлял его трястись. Задумал ли он какой-нибудь грешок замолить ускоренным способом? Или его ведёт цель не такая высокая, как забота о чистоте души?

Схоронившись за углом, Гёц вывернул наизнанку колет, сунул берет за пазуху, пятернёй придал немного отросшим на макушке волосам вид буйный и оголтелый, будто он только пять минут как с постели поднялся. В довершение сопливой маскировки он ссутулился и так побрёл по своей стороне улицы, весь из себя на себя же непохожий. Шагай через дорогу кто-то с глазами Штифта или даже штифтова паренька, он бы вмиг пробил преследователя сквозь эти дурацкие предосторожности. Но за имперскими лисами делец сам и не следил.

Альфи же не дошёл буквально полусотни шагов до развилки, на которой пути к собору и палаццо должны были решительно разойтись. Вместо этого он свернул направо, в узкий и грязный проулочек… В общем-то, эдак можно выйти куда угодно, но направление как раз совпадало с дорожкой к крепости Даголо.

Готфрид стиснул зубы, родные вместе со вставными. Он пропустил большой гремучий воз с бочками, влекомый парой утомлённых серых лошадок, и самым быстрым шагом пересёк улицу наискосок, оканчивая путь у угла. Подходящее место, чтобы аккуратно заглянуть в переулок.

Не увидев в узком длинном проходе решительного никого, он быстро продвинулся до следующего угла и снова осторожно высунул нос. Всё же надо иметь в виду вариант, в котором его, очертя голову бросившегося в погоню, специально заводят в тесное местечко, чтобы пощекотать ножичком под рёбрами.

Однако заветные шесть дюймов острой стали поджидали его не за этим поворотом. Впереди протянулся очередной кривенький переулок; в кучке мусора ковырялся одинокий голубь, вдалеке маячил Валет с прыгающим на плече мешком. Гёц продолжил преследование, пользуясь всевозможными уголками, излучинами, нишами – всеми этими буйными завихрениями вольготной планировки Грушевого Сада. Едва ли здесь можно найти хоть одну длинную прямую линию. Едва ли это нравится прямому и порядочному Господу, но простым людям без искривлений иногда не обойтись.

Преследование чересчур затянулось для того, чтобы окончиться у любого из входов в Палаццо. Альфи родился и вырос в Кальваре, так что знал город немного лучше, но даже пожелай он запутать упавших ему на хвост – и тогда бы не прибег к такой хитровымудренной и в то же время бессмысленной траектории. Гораздо вернее, что он идёт в какой-нибудь Единым забытый домишко между территорией Треф и Центром…

В этом действительно больше смысла, чем переться прямо в логово Старика. Пусть Альфи не умеет как следует красть и стряхивать хвост, он ведь не дурак.

Притаившись на одном колене за большой дождевой бочкой, Готфрид проследил за помощником, подошедшим к заветному домику. Оглядевшись по сторонам, тот отпер дверь ключом, юркнул внутрь и захлопнул за собой.

Гёц немного выждал, прежде чем покинуть укрытие. На полусогнутых он обошёл строение, оглядывая его сверху донизу. Деревянный второй этаж нависал над каменным первым и слегка покосился влево; все окна наверху – целых два! – плотно заколотили досками поверх закрытых ставень. Внизу ставни отсутствовали, только сиротливо торчащие погнутые петли намекали, что створки сорвали не меньше сезона назад.

В одно из окошек мужчина осторожно заглянул, держась от стены на расстоянии отогнутого пальца, однако донельзя грязное стекло едва пропускало внутрь свет и любопытные взгляды. Внутри вроде бы никто не шевелился – вот и всё, что можно разглядеть. И кто только посмел превратить в хламовник домину ценой десятка на два гульденов?

У второго угла Гёц навострил уши: кто-то болтал. Не понадобилось много времени, чтобы по сиплым голосам и странному речению опознать парочку полусумасшедших бездомных, а по шороху и скрежету на фоне беседы – ковыряние в помойке в поисках полезных причиндалов. «Вряд ли эти ребята – связные», – рассудил делец и решился аккуратно высунуться, чтобы проверить.

Как назло, в той самой стене, напротив которой копались нищие, обнаружилось ещё окно. Оценив размеры мешка, стоящего на земле между мужичками, он решил немного выждать: добра там достаточно насовано, скоро должны уйти. Прислонившись спиной к стене, Шульц провёл ладонью по лицу, и принялся ждать…

Уже через минуту тревога захлестнула его почти с головой. Он всегда старался не пороть горячку, не торопиться с выводами и уж тем более манёврами, но стоило начать плести проклятый заговор… Если Альфи сливает информацию, как долго он этим промышляет?

«Карл приходил вчера», – сообщил он, когда Гёц только-только вернулся из первого выезда к ипподрому, сразу после Игры, на которой шишки порешили договориться с герцогом и провести Кавальеллу. «Хотел, чтобы я ему твой заговор раскрыл. Посулил мне мою собственную банду, представляешь? А потом безбедную старость в домике на озере вина с десятком прелестниц. А потом сказал, что или так, или я до старости вообще не доживу. Ну, а я предложил ему пойти соснуть…»

«И ты мне это рассказываешь, сидя тут без разбитой морды и переломанных пальцев?» – поинтересовался Гёц тогда.

«По крайней мере, я об этом очень громко думал. Но у меня ведь очень благоразумный рот, который не даёт трындеть вслух всякое, за что потом сделают больно», – вздохнул шулер в ответ.

Со всей этой арлонской знатью, лошадьми, Вебелем, Карлом и остальными головными болями Готфрид воспринял похвальное благоразумие рта друга за благо и признак лояльности, но мог ли хорёк вложить в такие слова другой смысл? «Я верен тебе до мозга костей, дружище, но, чтобы Карл не переломал мне их, мой рот благоразумно выболтал ему всё до последней крупицы», – вполне в духе Альфи сделать такой намёк и остаток дня ходить довольным, как будто только вылез из курятника.

Утратив остатки терпения, Шульц снова выглянул за угол, запустил пальцы в кошель и достал пару двушек. Твёрдая рука бывшего метателя булыжников направила монетки точно в дырявое и ржавое подобие таза, прислонённое к углу соседнего дома.

– Едрить! – хоть грохот был весьма скромным, нищие от неожиданности аж подскочили.

Делец вовремя отшатнулся за угол.

– Матерь пророкова! Гримбер, гля! Чё тут есть!

– О-о-о! – хрипло изумился Гримбер. – Деньга!!

– Откудова оно тут, я-прашиваю?

– С крыши свёрзднулось?

Возникла пауза. Возможно, оборванцы изучали скат ближайшей крыши. Возможно, раздумывали, не положил ли Господь туда ещё пару грошей для них. «Минута – и я выгоню их пинками…» – мужчина за углом несколько раз сжал и разжал зудящие пальцы.

– Да в жопу, – проворчал наконец Гримбер. – Мы уж нормально прибарахлились. Пшли.