Лотерея

Акра не успела больше проговорить ни слова, да и не знала она что говорить. Бедная девушка настолько растерялась, что даже мысли ее не поспевали за глазами. Ей не то радоваться надо, не то горевать. Они бежали молча, без остановок, мимо проносились улицы и парки, дома и весь город красивый странный ужасный и могучий. Тури был счастлив что сумел найти причину вернуться, он держал сейчас свое счастье в руке, ему было страшно если она вырвется, но не силой он держал ее, а надеждой. Надежда была его в том, что он приведет Акру к мальчику и тот свой детской улыбкой благословит их и дальше, уйдут они вместе и причин искать надобности не станет. Тури не знал о произошедшем с Акрой, и потому верил, что держит ее только надежда, тогда как она пошла бы с ним, если б даже просто увидела. Возможно и не встреть она Боба, не расскажи он ей истории минувших дней, быть может и без того она бы не выдержала собственного гнева и изменила собственной воле. Так или иначе, в думах и без них, наперегонки с ветром и временем они бежали и очутились там, где вместе им бывать не случалось. Чуть вдалеке виднелся сумасшедший дом, а впереди парк, тот самый парк, где была уготована встреча.

– Еще далеко? – Акра испугалась, увидев это место, и лишь надежда на то, что им предстоит пройти дальше, заставила ее промолчать. Себе же она задала куда более сложный вопрос, должна ли она сказать Тури.

– Нет уже близко он в парке, – с улыбкой указал Тури вперед и заметил как нахмурилась Акра. Тури улыбнулся снова, он подумал что она все еще злится, но она не злилась, ей просто теперь не было надобности задавать вопрос.

– Прости меня Тури. А еще прости за то, что я оставлю тебя здесь, – Акра подошла ближе, посмотрела жалостливым взглядом и ушла.

Взгляд Акры выглядел именно так как увидел его Тури, и ведь девушка вовсе не хотела им выразить ничего вовсе, хотя на самом деле ей было страшно.

– Как ты понял, что это он? – внезапно обернувшись, спросила Акра, этот вопрос не сразу пришел ей в голову, но уж как пришел то и впрямь поразил ее.

– Он точно такой, как ты и сказала, а еще у него эта желтая куртка и я его видел однажды, просто тогда не знал кто он такой, – весело объяснил Тури.

Этого объяснения вполне хватило для Акры и еще хватило на Тури. В иносказательном конечно смысле, Тури расценил свой ответ как возможность следовать дальше. Акра пошла тихонько окольными путями, так чтобы ее не заметили и следом шел Тури. Он не знал, что идти нельзя, во всяком случае, объяснял он про себя это именно так. Парк был покрыт множеством кустарников и маленьких деревьев. Кустарники в отличии от деревьев разрослись как нельзя более пышно, выглянув из-за одного из них Акра обрадовалась. Малыш сидел прямо напротив, а кругом никого, кроме одного мужчины и тот был не Джордж. Туль сидел в песочнице и играл, и это было ужасно на него не похоже, не по годам зрелый мальчишка давно уже не интересовался подобными вещами. Затем, когда Акра уже готова была выскочить Туль встал и пошел в строну от нее, туда где сидел мужчина. Мужчина был с бородой, потрепанный и можно было бы предположить что бездомный, но его движения, взгляд, да и образ в целом не вязались с этим низким положением. Акра стала ждать и, увидев как с другого конца аллеи, из противоположных кустов выходит еще один человек, одернула себя и перевела дух, снова увидев, что это не Джордж. В темноте было сложно разобрать, кто именно это был, но человек коренастый и довольно низкого роста никак не походил на Джорджа. Джордж появился после, а перед тем случилось то чего не могла ожидать ни Акра ни Тури и Тури то в особенности. Бросив быстрый взгляд на новоявленного человека среди кустов, человек с бородой обратил внимание на Туля, который, ни сказав ни слова ринулся убегать от мужчины на него посмотревшего. Рыжебородый все так же без слов просто махнул вдогонку и уж в этот момент на скамейке в конце парка появился высокий седой мужчина.

– Это он. Он тот самый, – голос принадлежал Тури, и без того напуганная Акра чуть было не упала услышав его.

– Кто, о ком ты? – нашлась быстро Акра.

– Тот, кому я отправляю почту, – глядя перед собой ответил Тури.

Буквально секунду что-то еще боролось внутри Тури, но только лишь эту секунду, а дальше он побежал следом за теми кого назвал. Мужчина в конце парка слышал, как зовет парня обратно Акра, как тот еще и еще раз кричал «это он». Когда же появилась девушка, Джордж поднялся со скамьи и медленно зашагал в направлении всеобщей погони. Погоня закончилась, закончился парк и в конце него, словно из-под земли образовалась башня. На самом верху этой башни была дверь, из нее вышел мальчик, то был Туль. Малыш помахал всем троим стоявшим внизу и осталось дождаться четвертого, того кто собственно и начал погоню. Мальчик шагнул вперед и уже следом за ним летел тот, кого лучше всего назвать разработчик. Акра вскрикнула, назвав имя мальчишки, и он испарился. Нет, он не упал, не спрятался где-то за дверью он просто исчез и изумленные рты глазевших снизу раскрылись на долго. Долгим им показалось падение и того человека – разработчика который бежал следом, ему раствориться не удалось, он был обманут собой же и упал. Разработчик разбился и помимо глухого звука падения послышался еще один звонкий звук, о природе которого было известно лишь Тури. Тури и дернулся было первым к упавшему человеку, но сдерживая накатившие слезы его одернула Акра. Вместо Тури к разработчику медленным, но верным шагом подошел Джордж.

– Бежим, – крикнула Акра. Слезы уже не слушались ее и катились по щекам, она едва не тащила следом оглядывающегося Тури.

Едва была закончена одна погоня, как началась вторая. Чем грозила опасность было не ясно даже Акре, не говоря о Тури, который не понимая что происходит просто повиновался. Тури было жаль Акру, он не успел узнать мальчика, а потому и горевать о нем он не мог. Они успели убежать далеко, и казалось, что Джордж махнул на них рукой, но едва они скрылись, он поспешил следом.

– Это был разработчик? Это он строит таких как ты? – на лице Акры по прежнему были слезы, но она твердо спросила то, что, по правде сказать, и не знала как можно спросить.

– Да он, но поверь, я не знал, что мальчик не был живой, – останавливаясь проговорил Тури.

– Идем скорее, – собравшись уж вовсе, сказала Акра.

Больница и парк, что был при ней, были далеко на окраине и потому чтобы добраться в город бежавшие решили нырнуть в тоннель метро. Как ни страшна была погоня, еще страшнее было то, что поезд может не прийти сразу и уж если Джордж догадается, куда они пошли, то непременно сумеет застать их. Акра знала это прекрасно, но этот шанс был единственный, чтобы уж наверняка уйти от погони, прятаться было негде, за парком был пустырь, чистое поле. Когда-то и оно там было, теперь поля там нет, да и парк уже давно стал не нужен, психам ведь нельзя там гулять.

– Идет, – улыбаясь возвестила Акра. Это была ее первая улыбка с момента как они разошлись с Тури. Свет фар бил далеко, и поезд заранее возвещал о своем приходе.

В этот самый миг по ступеням уже шел Джордж, его шаги глушил шум подходящего поезда, а потому лишь за миг Акра увидела его фигуру, крадущуюся за спиной. До края платформы Джорджу оставалось дойти не более ста шагов, когда поезд поравнялся с беглецами. Акра обернулась и едва открылись двери вагона, вошла внутрь, за ней Тури. Тури зашел следом, а увидев человека, повернулся к нему и сказал:

– Я видел его, – наивная улыбка едва успела появиться на лице парня некогда созерцавшего тысячи лиц, но запомнившего лишь единицы. Да он вспомнил его, но в ту же минуту, будто в ответ прогремел выстрел.

Двери закрылись, и не успел тронуться поезд, как Тури упал. На его глубокую рану легла рука – это была рука Акры. Поезд тронулся и сквозь пальцы побежала кровь, на лице Тури все еще была улыбка, нелепая, грустная, но самая что ни на есть искренняя и потому уместная.

– Я люблю тебя, – прошептала Акра.

– Так ты прощаешь меня, веришь мне? – Тури все сильнее тянул улыбку, моргая, как можно чаще.

– Ты настоящий, живой, – последнее слово Акра выдавила из себя насильно и слезы ее полились вновь.

– А ведь жаль, что я настоящий, – Тури откинул голову на пол и уж не в силах был держать улыбку.

Глаза же его смотрели и видели они не лампу под крышей поезда, а облака, что проплывали по небу.

Последний этаж.

Вот уже полчаса облака кружат над головой человека, который попал, как ему кажется, не туда. Отсюда сложно рассмотреть даже небо, хоть ты и находишься в нем. Да не все ли мы небесные жители? Что есть небо? Если посмотреть на линию проводимая между землей, и той прозрачно голубой субстанцией это и есть горизонт, а раз есть он, значит и небо есть. Одно ли то, что мы не парим на пару сантиметров выше, не делает нас богами? Мы ходим по земле, но если подумать без горизонтов, а просто так, то тело человека находится над землей, а значит в небе. Так делают ли разницу эти сантиметры под подошвой? Нет, конечно, не становимся. У богов свое небо, у каждого свое, если их несколько. Исходя из того и земля у каждого своя, свои же и люди и не будь так, то и творение их невозможно. Мир создает Бог, а не наоборот, и если в его создание вмешается другой Бог, то нельзя будет сказать, что есть верховный, а есть другие, что помогают, помогать может и человек, но ему далеко до небес Бога. Бог, он потому и бог что ему одному ведомо то, что он сотворил, а если с ним творят другие, то это творение уж не совсем и его, и природу оно имеет другую, не божественную. За всеми слоями атмосферы, тропосферы, мезосферы и так далее, следует то, что наука уже называет прямым доказательством отсутствия Бога. При этом идя в обратном направлении и изучая протоны, нейтроны, кварки, фотоны ничего отрицающего Божественное начало, кажется, и нет. Не потому ли что мы боимся упереться в эти самые кварки, не сумев пойти дальше? Космос дает ширину изучения, где всякий может выдвинуть теорию и она не будет отвергнута, покуда не исследуют его весь. В микромире же сложно дерзать таким образом потому, что круг стремится замкнуться. Ведь невозможно бесконечно уменьшать объект? Кажется так, но едва ли так на самом деле, а теории ни что иное, как мечты, мечты – есть вера, а веру рождает Бог. Слабое может быть доказательство, но завершите свой путь хотя бы в одну сторону, чтобы утверждать обратное. Пока же есть теории и космос, есть и право верить в того кто его создал. Уж поверьте, тот должен знать пути в обе стороны, может он вам даже расскажет, но вы все равно не поймете. Однажды греки назвали некую часть неделимой и ведь, несмотря на это, несмотря на кажущееся превосходство, раз уж они догадались, они продолжали верить. Прошли столетия и разделили неделимую часть и снова уперлись, причем уперлись не столь основательно, а наоборот, чувствовали, что поддается та новая единица. Поддастся и следующая, а за ней неизвестность, именно неизвестность и делает возможным все, так почему же она должна исключать Бога. Может дело не в атомах и не в греках, не в кварках и не единицах, а только в людях, которые не хотят жить тем, что уже было.

Это могли быть, чьи угодно мысли, в особенности, если простоишь на вершине башни целую вечность. Однако, мысль конкретна и всегда принадлежит одному человеку, даже выдуманную другим, она не станет общей. Услышанная и пересказанная не в счет, но нельзя отнимать у человека мысль только от того что до него так думал кто-то еще. В конце концов, бесконечное множество обезьян напишут Гамлета, бездумно лупя по клавиатуре, но ведь произойди это раньше, разве стоило бы думать, что Шекспир менее гениален?

Кругом тишина и если подумать, то не лучшее ли это место что можно найти среди буйства человеческой природы. Именно человеческой, не животной, пусть те и кричат, трубят в серые хоботы, цикочут, верещат, свищут, иные звуки и вовсе человек не способен издать. Все эти звуки есть у природы и у человека, но человеку мало звуков, человеку мало того что ему дано изначально, он бунтует против своей природы и никогда не способен ужиться в тесных рамках своих возможностей, пусть они в десятки раз превосходят остальных существ. Тут долго за примерами ходить не надо. Взять хотя бы государственный строй, где раньше правил монарх, как самый пышногривый лев в прайде, теперь он не нужен и подавай им республику, социализм или еще чего, и вот эдакими ножницами и состригут все гривы, но все равно рано или поздно не понравится и это. Человек способен бунтовать при любых условиях и как ни странно именно в те моменты, когда он устроится наиболее удобно, когда ничто ему не мешает, именно тогда ему бунтуется еще пуще. От того ли что человеческие желания не постоянны? Может и так, но вернее всего здесь и уместнее искать бурю там, где тише всего. В суете забот не так просто найти минуту? чтобы придумать, ради чего бунтовать, тишина же самый страшный предвестник бури. Впрочем, на этом месте бунта не будет, как не расхохочутся бесы оставленного наедине с собой человека, у них нет опоры, чтобы хоть что-то сломать. Прошел еще час и мужчина, закованный в облака, не смог найти выход, уже отчаялся он найти его, хотя его отчаяние только начало. Будет еще много стадий умственного бреда, надежд, поиск лазеек, наконец, придет и покаяние, а за ним непременно проклятия, ибо наивная человеческая душа всегда ждет, как за одним следует противоположное и если не случилось так, то в отместку он сам же постарается сотворить. Все от детей и далеко ли ушли старые и седые? Нет, не далеко. Все дети, все. От чего плачет ребенок, от того что не может ни сказать ни сделать, но при этом нуждается, потому и кричит. Взрослые же подчас начинают кричать на детей, не понимая тех и говоря – хватит, не хочу, умеют сказать так, но от этого не становятся взрослее. Старше становятся, но не взрослее. Звери же не могут так жить они не приучены и учить их не надо, им сразу все дано и они не алчут свободы, которая дала право выбора человеку. Свобода у одного только и есть человека и чем старше он становится, тем сильнее ему этой свободы хочется, а между тем ребенок, у которого кричать заложено природой, как у иного зверя растить потомство, может и вовсе поступает умнее. Младенец взрослее большого или мудрее верно будет сказать, потому как, не имея своей мудрости, он еще пользуется божьей, данной ему, чтобы начать свою жизнь. Дальше чистая импровизация и ой как сложно в ней найти Гамлета.

Седой человек в облаках и не знал, что в жизни его наступил эпилог, уж на пару то глав он рассчитывал. Бешенство его уже прошло, и он ползает по площади бетонного квадрата, ощупью пытаясь найти то, что не увидел глазами. Когда он поднял голову, облака рассеялись, и перед ним предстал почему-то боком молодой человек, который держал в руках черную шапку. Волосы его были совершенно белые и на лице можно отчетливо разглядеть только глаза, потому, как и само лицо очень белое.

– Ох, как вы кстати, молодой человек. Я тут мучаюсь уже битый час, а может и больше и решительно не могу найти выход, – в растерянном лице произнесшим эти слова было сложно узнать того решительного человека, что еще недавно так хладнокровно стрелял.

– А между тем это не так сложно, – улыбаясь, простер руки человек почти альбинос.

– Ха-ха. Да вы любитель пошутить, как я вижу. Поверьте, я же вовсе без шуток спрашиваю вас, – этот человек был очень похож на Джорджа, потому что это и был Джордж, но не тот что обычно. Это не тот собранный и целеустремленный бизнесмен, которым он был, один только час его слишком поменял.

– Вы правы, я люблю хорошую шутку, – щурясь от солнца, подтвердил Боб. Да, на Боба он тоже похож и прямо совсем как Боб. Именно так можно было бы сказать, будучи не совсем уверенным, что это Боб. Однако это только Боб и гадать не стоит.

– Как вы попали сюда? – солнце непонятно как било не только в глаза Бобу, но и Джорджу тоже.

– А клянись что поверишь, тогда скажу, – прищурясь предложил Боб.

– Это как же я тебе поклянусь, если еще не знаю, чего ты скажешь, – поначалу Джордж медлил и хотел уж было согласиться, но как и в прочих своих делах на слово верить не стал.

– Стало быть, не веришь мне, – резко заступил Боб.

– Во что? Ты ведь не говоришь ничего толком.

– Так не считается, что же это за вера, если все и так известно? Ты не словам должен верить, а человеку, – Боб отвернулся и сел на край квадрата.

– Это все чудеса какие-то, я проснусь, и не будет ни тебя, ни этой горы. Потешайся дальше, – закрыв глаза и выдохнув воздух, произнес Джордж.

– Не проснешься. Никогда уже не проснешься, – тихонько проворчал Боб, по прежнему сидя спиной к собеседнику.

– Это ты меня сюда уволок?

– Я, – гордо ответил Боб и так же продолжил сидеть, только голова теперь смотрела прямо.

– Выводи меня обратно или я тебя сброшу гад, – Джордж подбежал было к Бобу, но сразу толкать не решился, и вообще ему было страшно трогать этого человека.

–Понял хоть что сказал? То есть я для тебя построил поднебесную башню, забрался коим-то образом на крышу, тебе не ведомым, но ты все равно веришь что, сбросив меня, сделаешь мне плохо, – Боб повернул голову, – я бы к тебе не пришел.

– Чего же пришел?

– Желание говори, но только одно, не думай, что я пожалел тебя, мне просто интересно, какие желания у людей подобных тебе.