Лотерея

– Как можно быть не настоящим? – спросил Тури, горше всего ему было видеть как радость человека разделенная с ним теперь не делит с ним горе.

– Не приходи больше в сквер. А лучше не показывайся вовсе, хотя бы на время, – Акра ушла скорым шагом и чтобы в голову Тури не пришло догонять ее побежала изо всех сил.

Тури понял, что догонять ее не нужно, это будет жестоко по отношению к ней. Он еще долго плутал по городу пытаясь найти правильный выбор, и в какой-то момент он засмотрелся на мост. Мост перешел в линии, линии в числа, Тури испугался, начал снова возвращать в памяти Акру и заплакал. Слез было немного, он сидел на мостовой, прижавшись к забору, и охватил колени руками, сжавшись как можно сильней.

Убежавшая Акра, в тот момент приняла решение убежать вовсе. Убежать из города, чтобы ее не достал ни один из тех, кого она знала, будь то даже маленький Туль. Она знала, что ему придется рассказать все, что случилось, и малыш обвинит ее. Да и к тому же раз он ушел сам, то так оно и должно быть, и все же это был единственный человек, которого она бы хотела увидеть, перед тем как покинуть город. Поскольку на дворе стояла ночь, Акра отложила поход на следующий день. Она решила заночевать последний раз в сквере, а утром отправиться искать место, где ее не обманут.

Утро настало, и напугало ее утро, словно занесенным ножом над жертвенным агнцем. Нет, ее никто не пришел убивать, просто она услышала шорох в кустах и встрепенулась. В тот же миг Акра подумала, что это должно быть Тури пришел искать ее. Это был не Тури – это и напугало девушку. Она видела не единожды, как сгорбленный сумасшедший, ходил за ней по пятам, но никогда не приближался. Теперь он был перед ней. Его белые волосы торчали из под шапки, съехавшей в бок, на лице его играла улыбка и язык то и дело вываливался наружу. При этом было видно, что человек этот вовсе не стар, но уж очень истрепан жизнью. На лице его была борода совсем белая, но не длинная, а чуть больше недельной щетины. Походка его была бесовская в припрыжку со втянутой шеей, а лицо блаженное, словно даже что-то новорожденное в нем было. Он встал напротив скамьи, где все еще сидела Акра и не прекращая извиваться, будто от боли он остановился. Периодически он отвлекался то на одно свое плечо то на другое, при этом он хоть и не говорил ничего, все же складывалось впечатление, будто у него там сидит кто-то ему одному известный.

– Боишься? Не боись! Не боись! – протяжно повторил уже сказанное сумасшедший.

– Не боюсь, – как повинуясь, отозвалась Акра и сильнее вжалась в скамейку.

– Не уходи, я говорить с тобой решил, – пробормотал сгорбленный.

– Ты кто? – спросила Акра, хотя этого знать вроде как, и не хотела.

– Я Боб, – Боб внезапно выпрямился и зачем-то склонил голову набок.

– Ты видимо, болен Боб? – взяв себя в руки, осторожно спросила Акра.

– Я болен, но я не сумасшедший. Может и сумасшедший, но нормальный, ты поняла меня, наверное, не сиди, помоги что сказать, – разозлился вдруг Боб, не сумев сформулировать подходящей фразы. Акра только кивнула неловко. – Не обижайся на меня. Дурен я, сумасшедший может, называй как хочешь. Только знай, что и сумасшедшие знают себя, и истина у них своя есть. Та истина, о которой они знали, прежде чем стать дураками, они помнят о ней. Я тоже ее помню, знаю. – Боб растерянно начал чесать коленку, потом бросил, ударил по ней и стал говорить дальше, – так бывает и у нормальных, если они и впрямь есть. Ты говоришь и вдруг дойдешь до кипения, потом наговоришь всякий бред, какой никогда бы не сказал в тишине и по совести. Самое же суть в этом бреду то, что ты слышишь себя и знаешь, что бред, а все равно продолжаешь говорить. Вот оно. – Боб поднял указательный палец, затем поднес его к носу и ударил себя щелчком по кончику носа. – Говорю же бред. В этот момент ты знаешь, что не прав, что муха последняя тебя так не укусит, чтоб ты заговорил этими словами, а ты слышишь их. Сам говоришь. Тут и начинается сумасшествие. Ты либо остановишься, успеешь и будешь презирать себя, обливаясь стыдливым потом, либо все, дальше не ушел и говоришь бред только потому, что уже сказал и точка невозврата пройдена. Попался, на удочке бесовской повис. Все узнают, каков ты. А что если это и не ты вовсе? – Акра слушала бред и вдруг поняла, что воспринимает его серьезно, что не отделывается от назойливого сумасшедшего, а слушает. Сумасшедший же продолжил кружить перед девушкой и останавливаться когда настигал его апогей мысли. – Бес этот твой, а тебя в нем и нет. Он запер тебя на ключ в стеклянной коробке, чтобы ты видел, но и слова сказать не мог. Вдруг вот ты остался один, бес ушел, и ты из коробочки вышел. Ты знаешь кто ты, знаешь мысли свои, какой был до того как бес овладел тобой. У тебя есть истина, которую при нем ты сказать не можешь. Ты сидишь с ней словно с клубочком в руках, который не можешь распутать, и так становится больно, так жалко, что он гаснет в тебе и его уже никто не увидит. – Боб сложил ладони лодочкой и изобразил, как выпускает из рук нечто, о чем рассказывал. – С тем и схоронят. Для них ты пропал. Я пропал. Понимаешь, они думают, что ничего во мне не осталось и быть не может, а между тем я живой и живой, потому что еще что-то знаю. Мне не верят, но я-то знаю. Бес этот тоже не верит и меня в том уверяет, но я не поддался, и наверное никогда не поддамся, как бы далеко он не загнал меня во себя. – Боб обернулся и резко присел, сказав это, а потом продолжил совсем шепотом, – так что не мертвы одуревшие. Это не конец, поверь. Может это и хуже, но не конец. А значит, есть надежда. – В руках сумасшедшего появился маленький кролик, совсем еще крохотное дите, дней двадцать от роду. Откуда он его взял, Акра так и не поняла, но она об этом и не думала. Она теперь окончательно верила Бобу, как кролик помог ей поверить не ясно, но что-то он изменил. – Я долго так думал, долго боялся только одного – сойти с ума. Думал ведь все, за этой чертой нет ничего больше. А оно есть, правда же оно и страшнее, что ты знаешь и поделать ничего с собой не можешь. Я сегодня пришел, потому что мне удалось, может на этот лишь миг, я чувствую себя прежним, но мне удалось. Ничего не кончено.

– Хорошо, но я пока не сумасшедшая и если только за тем ты это все сказал, то спасибо конечно, но это подло, – вскрикнула Акра.

– Нет, нет, нет, это не твое не стоит. Спасибо можешь сказать, но не за то. Я знаю, чего ты хочешь, – закусив губу как бы замолкая, проговорился Боб.

– Ну, – кивнула Акра.

– Ты не знаешь, кто он такой, ни про кого не знаешь. Их там много, но такой как он почти один, – Боб снова стал вертеть шеей, будто она у него все время болит. Может и вправду болела.

– Какой?

– Такой как я, – улыбнулся Боб.

– Ох, нет, он кто угодно, но не сумасшедший и вовсе не как ты, – разочарованно замотала головой Акра.

– Ты знаешь его, может и не меньше меня по времени, но гораздо меньше, по сути. Я расскажу тебе историю. Нашу с ним историю. Там конечно и помимо нас людей хватит, но главное слушай от начала и до конца, – Боб сел прямо на землю, подложив только шапку под сидящее место и начал рассказ, – началось это лет пятнадцать назад. В этом городе открылась психиатрическая больница, она была и раньше, но в другом здании и помимо сумасшедших там были еще и обычные больные, не морально, а просто. Больницу сделали отдельно потому, как дураков развелось немеренно и всяких разных. Среди прочих, обычных были и такие которые обладали всякими разными свойствами отличными от других людей. Например, один мог сосчитать уравнение в уме за пару минут, которое средний математик рассчитывал бы на бумаге около пяти дней или другой, который без циркуля с первого раза рисует абсолютно правильной формы круг. При этом уникальные, казалось бы, люди совершенно не дружат с собственной психикой. Один такой псих не мог угадать никого из персонала больницы и даже из своих родных, он не признавал их за людей, если так можно выразиться, но при этом из тысячи закодированных символов, он с легкостью называл верный, едва ему покажут картинку. О таких людях знали и раньше, но у нас в городе по-настоящему ими заинтересовался только один человек, не связанный с этой больницей. Это был инженер-программист по совместительству еще психолог, который вопреки своим способностям занимал только скромную должность школьного учителя. Чтобы устроиться в школу ему пришлось пройти небольшой курс психологии, однако эта наука затянула его едва ли не больше чем первая. Однажды он наведался к одному сбрендившему человеку имя, которого знал. Сам по себе визит был бессмыслен, однако после него произошла судьбоносная встреча со старшей сестрой больницы. С ней он успел обсудить некоторые его заключения по психоанализу, а так же убедил ее предоставить ему возможность посещения особых больных с уникальными отклонениями. О них я уже рассказывал, будь то память, вычислительные способности или прочее. Возможно, он просто платил ей, но я больше думаю, что он сумел ее уговорить за счет своих способностей манипулировать людьми. У него это очень здорово получалось. Они договорились, что приходить он будет ночью, когда заведующего не будет на месте. Так началось его исследование. Через некоторое время он начал делать некоторые успехи со своими пациентами. Они отвечали на его вопросы, помогали решить задачи, с которыми сам он справиться не мог, но все же эти успехи были локальны. Психолог надеялся встретить настоящего самородка, который поможет осуществить его главную идею. Получить источник, на котором можно сохранить объемные данные при этом такой, до которого никто бы не смог добрать кроме него. При этом ему нужен был преобразователь способный хранить информацию в самых различных способах и при этом легко воспроизводимую в нужных местах. Долгое время он пытался это сделать при помощи инженерной мысли, и все упиралось в факт того, что подобный накопитель уже создан, но при этом и он не отвечает всем требованиям. Естественно добраться до накопителя было возможно, только высшим чинам и стать одним из них наш инженер не мог, хотя бы только исходя из собственного характера и образа жизни. К тому же этот процесс занял бы у него ни как не меньше тридцати лет. Тогда в один из дней его посещения клиники ему рассказали о новом пациенте. Якобы тот появился неизвестно откуда в чистом поле совершенно голый и не способный говорить ни на одном языке из предложенных. По правде говоря, их было всего два, он просто повторял только то, что ему говорили, и ничего внятного от него добиться было нельзя. Удивительным было то, что ни в одной из систем он не числился, по нему не было никаких данных, и при этом нет объективных умозаключений по вопросу о том, как он оказался в этом самом поле. В общем, этот неизвестный стал делать успехи, начал говорить и вроде бы даже стал похож на обычного человека, вот только вспомнить ничего не мог. Тем не менее, ночной психолог заинтересовался, казалось бы, не примечательным больным. Больного позвали на свидание с инженером психологом. На удивление старшей сестры он не просто оказался интересен психологу, но и вовсе тот стал проводить все дальнейшее время с ним, как только посещал больницу. Можно сказать, что он его программировал, тот стал настоящим зомби. Больной подчинялся психологу, и выполнял любые задачи ему предложенные, в конечном итоге даже гигабайты усвоенной информации он стал воспроизводить именно так, как было нужно. Психолог начал хлопотать о том, чтобы его подопечного выпустили под его надзор. Несмотря на то, что психическое здоровье больного за время пребывания в психушке только ухудшилось, инженеру дали добро на приют подопечного. Неожиданно на следующий день пациент бежал. Как именно ему это удалось до сих пор остается тайной. Психолог казалось, потерял самое ценное навсегда и так оно возможно, и было, но история на том не закончилась. Во всяком случае, история психолога. Он потратил на поиски все свои силы и деньги что нажил он до того дня. Наконец когда он потерял уже последнюю надежу, пропажа нашлась. Так сказали ему в психиатрической клинике, но так не было на самом деле. Об этом и узнал сам же психолог, как только увидел находку. Это был очень похожий парень, приблизительно того же возраста, приблизительно той же комплекции, только с потемневшими волосами. Его нашли ровно на том же самом месте, где нашли и первого, при тех же обстоятельствах и так же голым. Одно это совпадение и навело персонал на мысль о том, что это тот самый пациент. К тому же все уже порядком подзабыли, как выглядел тот. Инженер напротив, помнил его прекрасно, а потому разочаровался новой надежде, и хотел было уже плюнуть на все, но все же пришел еще раз ночью в больницу. Это посещение и продолжило историю. Парень оказался настолько же не прост, как и предыдущий, ему удалось натаскать его за каких-то пару недель, чтобы тот вышел на уровень с прежним испытуемым. Правда, первый все же был несколько способнее, что огорчало инженера, но второй гораздо податливее, что радовало в нем психолога. На тот момент заведующий успел прознать о ночных посещениях некоего инженера и даже знал в чем суть его исследований, однако, кто именно был пациентом этого инженера, заведующий не знал. Заведующий по большому счету был больше бизнесмен, нежели врач и потому его интересовал не столько предмет научного интереса инженера, сколько выгода, которую тот преследовал. О своих выгодах инженер не проговаривался никому, к тому же ему еще и повезло со старшей медсестрой, которая ни словом не обмолвилась своему начальству. Санитары в свою очередь пытались рассказать что-то заведующему, но сведения эти оказались настолько ничтожными, что от их помощи он отказался. Наконец настал и тот день, когда из больницы выписали пациента в город, в котором тот сейчас и находится. Быть может ему так же приходила истинная мысль, за которую он мог уцепиться и убежать, но так или иначе он этого не сделал. Пожалел ли он, сказать трудно, но его жизнь с того дня еще крепче стала связана с инженером. Я ему очень сочувствую, тому парню. Среди прочих его обязанностей была и та, в которой говорилось о действиях, следующих за смертью инженера. Подчиненный – его можно назвать просто исполнитель, обязан выдать всю компрометирующую информацию на лиц, сотрудничавших с инженером. Так, например, этот скрытный господин стал партнером одного человека, которого он никогда не видел, в свою очередь тот человек не видел инженера. Несмотря на всю конфиденциальность, умозаключения заведующего вывели его на человека, с которым он начал сотрудничать. Это сотрудничество принесло им немало обоюдной пользы. Главным образом они заработали денег. И если бывший заведующий был полностью удовлетворен положением их дел, то в свою очередь инженер хотел большего, ему требовались новые способы сделать жизнь. У него это почти получилось, получилось именно теперь, сегодня. Его партнер знает это и всеми способами пытается оберечь себя. Так что пока мы тут сидим, люди делают жуткие вещи. – С этими словами Боб поднялся, выбил шапку о колено и уставился в землю.

– И к чему это все? История интересная, только ко мне это отношение какое имеет? – нахмурившись проговорила Акра снова увидев сумасшедшего перед собой.

– Самое прямое. Я первый пациент. Тури был вторым. И мне казалось, ты спасешь его, – Боб собрался было уже уйти.

– Заведующего зовут Джордж? – нерешительно спросила Акра.

– Да, он ищет Тури, – Боб внезапно хлопнул себя полбу, будто там сидела муха.

– Чего ж ты сам ему не сказал? – бранясь, спросила Акра.

– Говорил, не слушается, – повел плечами Боб.

– Скажи где он. – снова спросила Акра.

– под покровом темных туч

Там где бьет незримый луч

На рассвете бури темной

Над печальной и бездонной

Где кричит большая птица

Над головками кружится

Тех кто млад и еще юн

Это птица …

Боб широко открыл глаза посмотрел на девушку и дернув одним глазом побежал прочь. Акра осталась одна.

– Гамаюн, – чуть слышно пикнула она и осталась дальше сидеть на месте. Теперь она не спала, она просто сидела с открытыми глазами без движений, еле-еле позволяя себе дышать.

Первое и самое ужасное, что пришло в голову Акре, была мысль о том, что теперь правда больше не с ней. Стало быть, она виновата, но это жалкое малодушное чувство, девушка как можно скорее постаралась подавить в себе и даже шлепнула ладонью по голове, чтобы эта мысль, навеянная незваными тараканами или чертом была изгнана. Наконец когда и этой мысли не стало, не было уже ничего и странно даже, как сама она продолжала существовать, вероятно, ошибся Аристотель или его не правильно перевели, но только жизнью можно характеризовать мысль, но не существование само по себе. Акра смотрела, слышала, и весь мир проходил сквозь, ее как будто и не было в этот момент. Так прошло не меньше часа, когда люди начали потихоньку выползать на свет и заполонили собой улицы, а затем и сквер. Неподалеку от одинокой девушки произошел разговор, состоявший из слухов и сплетен. Один сказал, что недавно ограбили центральный банк, а другой уточнил, что ограбления произошло уже два. Тогда и первый стал доказывать новое, что якобы вовсе не ограбление случилось, а просто инфаркт у человека на лестнице. Оба беседующих в один миг посмотрели на Акру, а сидели они как раз напротив.

– Мадам, вы слышали о происшествии в банке? – поинтересовался один из спорщиков, пытаясь найти третью сторону, в которой есть ответ разногласиям.

– Что? – в своем страдании Акра дошла едва ли до полного отречения от собственного тела, и ей уже казалось, что ее нет на том самом месте, но оказалось, что она все еще была, а потому чтобы узнать действительно ли это так задала свой вопрос.

– Про ограбление банка, – подхватил второй и чуть слышно ему снова перечил первый, который в ограбление не верил.

– Это такая книга? – Акра спросила снова, но бессилие ее голоса не создало интонации вопроса и потому оба спорщика переглянулись и подумали, не сумасшедшая ли та.

– Какая еще книга? – спросил, наконец, первый, а второй уже принялся его одергивать, как бы намекая, что зря они ее спросили.

–Там есть любая книга и каждой не по одной, зайдите туда и узнаете, – Акра указала на библиотеку за спинами мужчин. Те бросили скорые взгляды позади себя, а затем встали и потихоньку ушли.

Едва Акра осталась одна ее взору предстала картина, от которой она и пришла в себя. В библиотеку зашел молодой человек с книгой в руке и ошарашенными глазами. Простой паренек, довольно высокого роста, одет обыкновенно в джинсы и черную футболку, но ужасно какой-то потрепанный и замученный. Глаза же его и впрямь были страшно большими, если бы можно было разглядеть поближе, в них можно было бы найти обреченность. Наверное, приговоренные идут на эшафот вот с такими же глазами. Первая мысль Акры была, не Тури ли это, но и с расстояния было отчетливо видно как разнятся их лица. В остальном они были очень похожи. Обыкновенно в библиотеку ходят по двум причинам. Первая: найти то чего не смог найти вне библиотеки, вторая: чтобы занять себя и хорошо провести время. Как правило, первый случай это научная литература, а второй художественная. Вдруг Акра поймала мысль, в которой решались все условия похода в библиотеку молодого человека, все сошлось. Должно быть это студент, ему скоро держать экзамен и напоследок он решил, что когда сдаст свой экзамен, книга ему будет уже не нужна. Акра спешно стала вспоминать книгу, что держал в руках молодой человек. Вспомнить ничего не удалось, а вернее она и не могла ее вспомнить, поскольку молодой человек был далеко и почти всю книгу целиком закрывали его руки. Наконец парень вышел, а не было его долго и что больше всего изумило Акру, то как разительно изменилось лицо обреченного. Теперь это лицо было не узнать, не было на нем ни горести, ни тяжести, а лишь один блаженный взгляд как будто не в библиотеку, а в церковь он ходил. Руки его были свободны, и только взглянув на них Акра поняла. Она была почти уверена что раскрыла тайну паренька с книгой, и что у нее и Тури ровно такая же тайна. Все они украли одну и ту же книгу, и что Джордж ищет его единственное, что ради книги. Она даже не думала увязать хоть как-то свою теорию с происходящим, а потому ринулась скорее туда, откуда началась ее история.

Терраса кафе, где Акра всегда ожидала Джорджа стояла совсем безлюдной и вот уже с нее стали выносить стулья под теплый кров. С растерянным взглядом Акра подбежала к столу, где она раньше сидела и на нем оказалась маленькая записка, она не была подписана, но она явно была от Джорджа. В ней было только место и время, которые Акра уже и так знала. Едва увидев записку, девушка снова вернулась в реальность, книга снова была ею забыта, как всякие детские надежды, которые выдуманы ими сами. Надо было найти Тури, но искать его по всему городу сложно, а потому Акре снова предстоял непростой выбор. Выбор заключался в том как бы мог думать Тури. С одной стороны она сама ему сказала, чтобы тот не приходил в сквер и если он выполнит это требование сидеть и ждать его там бессмысленно, с другой – искать его по городу, где вероятность встретиться очень мала и потом если он не придет в сквер возможно и выходить он не станет. Вот и выбор – поверить в то, что он снова стал механизмом, и снова станет блуждать по городу, созерцая дома, или теперь он уже не сможет вернуться обратно и потому как всякий человек может пойти наперекор. Акра направилась к библиотеке, хотя теперь уже и неважно было ей, станет ли он пялиться на здания или гулять по городу, рассматривать картины галереи или воровать книги. Для нее это уже один человек.

День тянулся долго и поначалу Акра не думала о том что делать после того как он закончится. В самом деле, какая разница, главное, что завтра уже ничего не будет, завтра все станут жить так словно закончилась нелепая сказка и пойдут пить чай, завтра закончится фильм когда ты, выходя из кинотеатра, снова увидишь свет и прекрасные серые будни. Однако до этого самого серого завтра было еще далеко, и потому Акра стала думать, что все-таки ей предстоит потом. Про себя она проговорила что хочет найти Тури, а после хочет он того или нет должен найтись Туль. В мыслях о предстоящем и прошла оставшаяся часть дня, и когда солнце уже садилось, внезапно ее испугал крик.

– Туль, Туль нашелся, – еще не успев увидеть Акру бежал крича сломанный созерцатель.

– Тури, – Акра обрадовалась, хотя лучше всего бы ей и не видеть его именно сегодня.

– Бежим, бежим, я видел его, я нашел, – Тури едва ли не на руки хотел поднять Акру, чтобы отнести ее туда, где он нашел мальчишку.