Амир Икам. Третья книга романа «Икам – легенда легиона»

Годовое жалование воины получали один раз в месяц из средств командиров своих отрядов. Если командир не имел возможности платить воинам жалование, то они, как свободные люди, не связанные никакими обязательствами, имели право, в любой момент, или перейти в другой отряд к другому командиру, или, вообще вернуться домой, закончив свой Джихад. В связи с получением денег, в виде джизьи с города Дамаска, Командиры отрядов приняли решение выплатить жалование воинам досрочно, при условии, что большую часть этих денег воины потратят на свою экипировку. Специальные глашатаи во всех Станах объявили Указ Праведного Калифа Умара, об незамедлительном обеспечении командирами каждого воина оружием и защитными доспехами. Неисполнение этого указания, грозило виновным всяческими карами. Причём закупка доспехов подчиненными, должна буюет контролироваться командирами всех степеней.

На рынках цены на оружие сразу подскочили вдвое, но зато в походных кузнях жарко загорелись кузнечные горны и сотни кузнечных молотов звонкими ударами известили о рождении новых бронь для воинов, вступивших на путь Аллаха. На кожаную основу мастерами нашивались железные пластины, наскоро раскованные на небольших наковальнях. В дело шел любой металл, который удалось найти. Железные котлы, мотыги, серпы и насадки для плуга, под умелыми ударами кузнецов, превращались в пластины для панцирей. Такая броня называлась «лорика» – кожаная броня с элементами кольчуги и пластинчатого панциря. Хоть такие доспехи и не отличались тщательностью отделки, но, за счет толщины металла, являлись отличной защитой от стрел и ударов мечей и копий. Правда, вес такой брони привел бы в ужас ромейского скаутата, которому, в этих доспехах, предстояло бы, совершать длительные марши в пешем строю. Но, для арабского пехотинца, совершающего марш-броски на спине своего верного верблюда дромедара, этот вес не являлся критическим. По железной воле Калифа Умара, самым востребованным товаром на рынках стало оружие и доспехи. И, по воле всемогущего спроса, на рынке в избытке появилось оружие всех видов. На некоторых мечах, копьях, луках и шлемах, можно было обнаружить клейма Императорских арсеналов. «Ничего личного, – только бизнес». Незаметно для всех, под Дамаском рождалась тяжеловооруженная арабская пехота, совместившая мастерство метких лучников, мобильность и надежную броневую защиту тяжеловооруженной пехоты. Такой пехотинец не боялся стрел, летящих в него, мог сражаться как с пехотой, так и с кавалерией врага и, при каждом удобном случае, закинув щит за спину, брал в руки свой лук. И горе было врагу, не прикрывшемуся от его стрелы, метко пущенной им в цель на сто пятьдесят метров. Строй такой пехоты двигался на врага медленно, но неотвратимо, как каток. Но зато и в обороне строй пеших арабов проявлял непоколебимую стойкость, предпочитая смерть бегству с поля боя.

На голове арабская или точнее, йеменская пехота, носила традиционный для этих мест полукруглый шлем, скованный из двух половин. Форма шлема точно передаётся его названием «байда», что означает «яйцо». Под шлем воины побогаче надевали кольчужный капюшон, прикрывающий шею и плечи. Некоторые, по примеру ромеев, наматывали на голову и шею многослойное шерстяное кашне, для защиты от стрел и рубящих ударов. А некоторые предпочитали носить кольчужный капюшон без шлема. В этом случае, в роли подшлемника выступала густая копна волос его хозяина, заплетённая в четыре толстые косы. Многие, на уложенные по кругу косы, наматывали тканевую полосу, называемую «иманта». Некоторые носили цветные шапочки, под шлем или кольчугу. Эти шапочки назывались «имама».

Обо всем этом Икам рассуждал про себя, не торопясь передвигаясь по арабскому лагерю на своем коне за Дарраром. Вокруг небольших костров, по всему лагерю разносились запахи жаренного мяса и дешевого вина. Воины шумно отмечали бескровную победу истиной Веры и расширение границ Исламского мира.

Икам уже твердо решил для себя, что его, или по ошибке, или по злой воле, заслали в какую-то параллельную реальность, не имеющую ничего общего с историей его родной планеты. Уж слишком сильно та армия, которую он видел, отличалась от, памятной ему с детства, лихой арабской конницы, несущейся по пескам, в белоснежных бурнусах, на чистокровных арабских скакунах, с кривыми саблями наголо от победы к победе. Поэтому он решил все силы сосредоточить на скорейшем выполнении своего задания и возвращении домой. Это решение снимало с его души камень ответственности за вмешательство в ход исторического процесса. Ведь в каждом мире с параллельным ходом истории, события идут своим чередом. И значит действует универсальный закон естественного отбора; «Каждый за себя – один Бог за всех и на все —воля Божья!»

* * *

Монастырь встретил наших героев обычной суетой военного штаба большой армейской группировки. Всадники из разных армейских групп, по всякому поводу и без повода, приезжали сюда, чтобы узнать последние новости, приобщиться к великим делам и просто посплетничать о своих командирах и товарищах по оружию. Хозяева небольших походных харчевен, манящих, усталых и проголодавшихся героев отдохнуть в тени невысоких деревьев, окружающих стены монастыря, не могли жаловаться не отсутствие посетителей. Старшие начальники не препятствовали такой непоседливости своих подчинённых. Благодаря ей, в штабах знали об обстановке в войсках, гораздо больше, чем того хотелось бы их военачальникам. Приближался полдень. По местным традициям, заимствованным сирийским населением от греков, деловая активность в Ставке постепенно замирала, давая время для полуденного отдыха – сиесте, которая длилась до самого зухр-салата, когда настаёт пора полуденной молитвы.

Даррар с Икамом были приглашены Халидом ибн аль-Валидом, разделить с ним его полуденную трапезу. До того, как дать знак своим рабам, принести кушанья, Халид высказал пожелание познакомиться поближе с новым другом и названным братом своего родича. Беседа проходила на небольшом глиняном помосте, установленного в нише стены внутреннего дворика монастыря. Ниша была расположена так, что с полудня до захода солнца, она находилась в тени высокой каменной стены монастыря. Здесь во дворе росли цветы, возделанные трудолюбивыми руками монахов. По стенам вились ветви винограда. Помост и стены ниши были украшены пестрыми коврами, на которых горкой лежали подушки всех размеров. С их помощью можно было расположиться на ковре помоста с относительным комфортом. Для того, чтобы отдыхать, сидя на полу или помосте, нужна привычка. Но, Икам в последние годы своей бурной жизни, привык не обращать внимания на подобные мелочи. Присев на край помоста, он принял достойно-уважительную позу для разговора с уважаемым человеком. Для себя он выбрал образ туповатого вояки, без особых талантов и претензий. Своими ясными глазами он прямо, но без вызова, смотрел в лицо прославленного Полководца.

Тот, усмехнувшись дал понять, что принимает игру, которую начал наш герой.

– Как твоё имя, мой друг? Даррар так много говорил о тебе хорошего, что мне захотелось лично познакомиться с тобой. Скажи, кто ты?

– Мой господин. Я – Икам ибн Абихи, что значит Сын своего отца. Мой отец не оставил мне ни богатства, ни громкого имени. Но, он дал мне большее. Он научил меня военному делу, что обеспечивает меня всем необходимым в этой жизни, и он сделал меня мусульманином, что обеспечит меня в жизни грядущей.

Отец дал мне важное поручение, которым я собираюсь заняться немедленно. А воля отца, как Вы понимаете, – священна. Даррар переоценивает мои достоинства, но этот его недостаток я ему прощаю. Я искренне восхищаюсь его военными талантами. Да что я говорю, – Вы и сами о них знаете. Один захват ворот Димашка, проведенный им, чего стоит!

– А мне он сказал, что план захвата ворот предложил ему ты. И самую трудную часть плана, тоже осуществил ты.

– Уважаемый Халид ибн аль-Валид. Уверен, что и Вам приходится постоянно выслушивать сотни бестолковых и непрошенных советов тех, «кто мнит себя Стратегом, видя бой со стороны». Разве не самое главное умение любого начальника – это выслушать совет и, отбросив лишнее, на его основе создать свой план, а затем и осуществить его, добившись победы. Советчиков много, но решать приходится тем, кто несёт на своих плечах груз ответственности. Поверьте, что, если Даррар и выслушал мои советы, то своими людьми он командовал сам и, осмелюсь предположить, что с Вашего одобрения и, значит, по Вашему Совету. Но, Ворота захватывали его воины и под его командованием. И время, чтобы войти в город так, чтобы встретить Вас, на дороге, он определил сам, хотя, если честно, нам всем было непонятно, чего же мы ждали так долго. Вот и выходит, что заслуга в этом деле, всецело принадлежит моему другу и названному брату – Даррару ибн аль-Азвару. Простите, если утомил Вас своим многословием.

Икам замолчал, поклонившись, ругая себя, что вышел из образа солдафона. Халид внимательно посмотрел ему в глаза.

– Кто твой отец, и где он живет? Я спрашиваю тебя сейчас, как Командующий армии, которую вручил мне сам Калиф, преемник Пророка! Твой долг, как мусульманина и воина, отвечать мне!

– Как Командующему армии Калифа, я могу сказать только, что мой отец является тайным воином ислама, и находится он там, где ему приказано. А за свои дела он отчитывается только перед своим начальником. Чуть больше, чем три года назад, человек, давший задание моему отцу, умер. Его имя не знаю. Помню только, что отец называл его «Самым лучшим из людей». С тех пор, его новым начальником стал человек по имени Абдулла бин Усман бин Амир бин Кааб. Ему адресовались письма моего отца. Но отец называл его просто Сиддик.

Икам приберёг этот козырь на крайний случай. Полное имя Первого Калифа, и тестя Пророка, он однажды услышал от Асхаба, ведущего душеспасительные беседы с его воинами и решившего щегольнуть своей близостью к Сильным мира сего.

– Я ни разу не видел этого человека и даже не знаю, что означает его прозвище «Сиддик». Связь с этим человеком отец поддерживает сам. Но, больше я ничего не могу Вам сказать. А свой долг воина и мусульманина я никогда не забывал. Прикажите мне именем Пророка, и я сам, у Вас на глазах, перережу себе горло, если только Вы дадите мне своё слово, что моя смерть угодна Аллаху, и я стану шахидом. И, прошу Вас, не заставляйте меня, гневить Вас своим отказом.

– Так ты хочешь сказать, что действительно, не знаешь и никогда не встречал человека, по прозвищу Сиддик? Да его знает каждый воин Ислама! Этот человек до своей смерти был Праведным Калифом, известным всем под именем Абу Бакр Сиддик!

– Мой господин. Если Вы подозреваете меня во лжи, то просто спросите о моём отце у того, кто занял место Абу Бакра Сиддика, (да будет над ним благословение Аллаха!) Уверен, что мой отец, уже дал знать ему о себе. Я не тайный воин Ислама. Я просто выполняю приказ моего отца, потому, что я – просто Икам ибн Абихи – Сын своего отца! Простите меня за это.

– А ты, не так прост, как хочешь казаться! И в чём заключается твое поручение, ты тоже не можешь никому сообщить. Наверняка тебе поручено следить за кем-нибудь, или убить кого-то…

– Ну что вы, мой господин. Я не шпион и не убийца. И я не скрываю своего задания. Я просто должен найти одну женщину. У меня есть только её портрет. К сожалению, больше ничего я о ней не знаю.

Не дожидаясь вопроса, Икам достал портрет Ирины и подал его Халиду. Тот несколько удивлённо, но с интересом внимательно рассмотрел рисунок.

– Красивая женщина. На ней очень странная одежда без всяких украшений. Говорят, что на севере в Руме, встречаются люди с серо-синими глазами и белыми волосами. Но здесь такие женщины – редкость. Я видел только одну женщину, похожую на этот рисунок. Это Сирин – жена Икрима ибн Абу Джахль аль-Махзуми аль-Кураши, моего родственника и хорошего приятеля. Она, насколько я помню, из Египетских коптов-насара. Она прибыла В Медину лет восемь назад из Египта. Шесть лет назад, когда Пророк вошел в Мекку, она, по его приказу, вышла замуж, а после смерти Пророка, муж отправил её в своё поместье неподалёку отсюда.

Халид вернул Икаму его портрет и сменил тему разговора.

– Так значит, ты понял, что ромеи сами позволили вам открыть ворота и войти в город? Они ведь не препятствовали вам?

– Да, действительно, ромеи, словно, были растерянными и совсем не сопротивлялись.

– Теперь я могу открыть тебе, что ваш проход в город был согласован с ромейским Комендантом. Ромеи сдали город добровольно, и, значит, джизья, по закону, принадлежит Представителю Калифа. По Указу Нашего Калифа, я приказал выдать часть этих денег воинам для покупки ими оружия и снаряжения. Я предупредил, Даррара, чтобы он объяснил своим воинам, как им удалось без труда войти в город. И чтобы наградить их за их труды, я выдал положенную им часть добычи, как если бы они и, вправду захватили город. Но мне, очень не хотелось бы, чтобы и вся армия оказалась в этом опасном заблуждении о сдачи города. Повторяю, что ромеи добровольно открыли нам ворота и получили от меня охранную грамоту (китаб-оман), подписанную всеми командирами армейских войсковых отрядов.

– Я все понял, мой господин. Хочу поблагодарить Вас за щедрость, с которой вы отметили наши скромные труды.

– Даррар очень высокого мнения о тебе. Да и я вижу, что ты достоин награды. Мне сказали, что у тебя в отряде уже шесть вооруженных воинов. Было бы хорошо, чтобы их стало десять. Я знаю, что ты не жалеешь средств, для их вооружения. Это хорошо. Плохо только, что сам ты экипирован очень бедно. Твой вид роняет тебя в глазах и друзей, и врагов. Я подарю тебе отличные доспехи персидской работы и оружие из стали с южного побережья. Туда из Индии привозят сталь замечательной выделки. Такие воины, как ты, заслуживают самого лучшего оружия.

– Мой господин. Простите меня, но я вынужден отказаться от столь щедрого подарка. Узнав, что Вы одарили меня, все подумают, что я не могу добыть себе хороший панцирь и оружие в бою. А если мне придется продать ваш подарок, чтобы пополнить свой отряд, то я нанесу вам незаслуженную обиду. Обещаю, что через несколько дней я предстану перед Вами в достойном виде. Обещаю так же, что увеличу свой отряд до десяти человек, точнее до десяти фаризов. Но если Вы и на самом деле, считаете, что я заслуживаю награды, то разрешите мне попросить её у Вас самому.

– Ну, и какую же награду ты просишь у меня?

– Мой господин. Я, всего лишь, простой воин. Помогите мне увидеть хотя бы издали Сирин, жену Вашего родственника. Обещаю, что я ничем не нанесу урона, чести этим достойным людям. А вдруг, она и есть та, кого я ищу? Других наград мне не нужно. Прошу лишь надеяться, что, если вам понадобится верный человек и умелый воин, Вы вспомните обо мне.

– Ты, серьёзно говоришь это?

– Ваша репутация не позволяет шутить с Вами.

– Ну, вот это ты зря. Я простой человек и люблю хорошую шутку. Ну, раз ты так хочешь, то жду, когда ты выполнишь свои обещания, и тогда мы навестим моего друга Икрима ибн Абу Джахля, в его поместье, где ты сможешь увидеть его жену. Только постарайся не потерять свою голову.

И вот еще что. Как брат Даррара, ты можешь прибавлять к своему имени «Курайши» и имеешь право носить на голове иманту черного цвета. И не брей больше бороду. Ты становишься похожим на женоподобного ромея. У нас мужчина без бороды, как…

Халид запнулся, подбирая подходящее сравнение. Икам озорно поспешил к нему на помощь

– Как женщина с бородой!

Шутка понравилась Халид весело рассмеялся и дал знак своим слугам начать подавать кушанья.

На столе появились печеный фазан, жаренное мясо, овощное рагу, белый хлеб, финики, орехи, мед и много чего еще, чему Икам даже не знал названия. Как знак доверия, на столе среди напитков, появился пузатый кувшин с вином. «Лыцари пустыни» не собирались отказываться от своих привычек, даже в походе, вдали от родных шатров.

После обильного обеда наши друзья, извинившись, отправились восвояси, чтобы не отвлекать Командующего от сиесты и успеть к своим мубаризунам к полуденному зухр-салату.

– Зря ты отказался от предложения Халида ибн аль-Валида. Такой брони, как у него, ты здесь не найдешь ни за какие деньги. Тех денег, что я выдам тебе «за ворота», может не хватить на приём в отряд новых рекрутов. Но, ты можешь принять к себе, моих воинов, которые захотят служить тебе. Правда, тогда тебе придётся выплатить им очередное жалование вместо меня. Но, зато они придут к тебе со своим оружием, и тебе не придется тратиться на их экипировку.

– Даррар, я ценю твоё участие, но, оружие и доспехи я предпочитаю выбирать сам, из тех, что ромеи носят, пока, на своих плечах. Мне придется отлучиться из лагеря на несколько дней. Если на это будет воля Аллаха, то я вернусь с оружием и в доспехах, каких не стыдно будет показать Халиду. А пополнением отряда, пусть занимается Анвар. А экономить на их экипировки я не стану. «Скупой платит дважды». Для меня сейчас, важнее достать верблюдов и коней.

Этот день у наших героев быстро пролетел в хлопотах по подготовке к отъезду Икама и набору новых рекрутов в его отряд.

Глава девятая

Солнце медленно поднималось над горизонтом. После утренней молитвы фаджр —салата, наскоро перекусив остатками ужина из мяса молодой антилопы, две пары всадников разъехались в разные направления, для поисков следов летучих отрядов арабов-Гассанидов, которые, по утверждению Икама, должны были кочевать, где-то в этих краях. При обнаружении следов таких отрядов, разведчики должны были незаметно сопровождать его, для обнаружения их лагеря. На поиски Икам определил им три дня. Через три дня, он обещал, встретить их здесь и объявить им, что делать дальше. Таким незамысловатым образом, наш герой решил на время избавиться от постоянного присутствия своих бойцов-мукатилов.

Проводив воинов, Икам, довольно потянувшись, осмотрелся по сторонам. Ветер гнал по небу небольшие тучки, изредка роняющие на землю капли дождя. Как только солнце выглядывало из-за облаков, начинали петь птицы и погода становилась по-весеннему теплой. Нашему герою было трудно привыкнуть к таким причудам погоды. Дождливый период заканчивался, и скоро должно было прийти настоящее лето. Почти весенняя погода обеспечивала нашему герою хорошее настроение. Он, стреножив, пустил пастись своего коня на небольшой, террасе, знакомой ему еще по его первому посещению этих мест. Долина изменилась мало, что объяснялось, по-видимому, безлюдностью этих мест. Но, было заметно, что климат в этих краях, стал гораздо засушливей. Почти исчезли деревья, растущие на склонах холмов. А те, что остались, были древесными патриархами, доживающими свой век. Ручей, когда-то протекающий у подножья холма, давно пересох. Наш герой, с трудом, обнаружил его следы в зарослях колючего кустарника, заполонившего лощину.

Местность стала более пустынной, и хищников не было видно вообще. Поэтому, наш герой, убедившись, что спуск с террасы, для его коня, надежно перегорожен сухими ветками и камнями, оставил того спокойно пастись, благо, что вся терраса была покрыта высокой сочной травой.