Зигзаги поступков. Рассазы

Зигзаги поступков. Рассазы
Исабек Ашимов

Афоризм гласит: «Прежде, чем лечь на операцию, приведи в порядок свои земные дела. Возможно, ты еще выживешь». Книга посвящена граням отчаяния в хирургии, ибо, хирург всегда на лезвии свого скальпеля. «Хирургия – это страдание и счастье», – писал Н.М.Амосов. Выдуманные истории о зигзагах профессиональных поступков хирургов поучительны, они нужны для воспитания хирургов, так как учат их быть готовым к этим проявлениям. Профессионализм, ответственность, сострадание – черты настоящих хирургов.

Зигзаги поступков

Рассазы

Исабек Ашимов

© Исабек Ашимов, 2024

ISBN 978-5-0064-3175-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

К ЧИТАТЕЛЮ

А.В.Гуляеву принадлежит высказывание «Хирург – это человек, вооруженный ножом и, как всякое вооруженное лицо он представляет опасность для окружающих, если применяет свое оружие не там, где это требуется, и не так, как это дозволено». С.С.Юдин – один из общепризнанных идеологов хирургии относительно сказанного писал: «Хирургию можно отнести к высшей форме поэзии – к трагедии». Потому, наверное, хирурги, образно говоря, всегда балансируют на лезвии ножа. Потому вокруг хирургов много и жалоб, и заявлений, и нареканий со стороны родственников и близких погибшего больного, причем, во многом необоснованных, продиктованных сиюминутной человеческой слабостью, в результате горечи потери близкого человека.

Безусловно, всякая операция – это огромный риск, риск для больного, который отдает в руки хирурга свое здоровье, свою жизнь, и риск для самого хирурга. Профессия хирурга – тяжелый физический труд, это колоссальное психологическое напряжение, как во время операции, так и в послеоперационном периоде. В данной книге привожу выдуманные истории (!), которые могут составить некоторый свод завуалированных намеков на такие постулаты, как «никто не гарантирован от ошибок» и «допущение ошибок зависит от многих факторов и, в первую очередь, от низкой квалификации хирурга». Афоризм гласит: «Прежде, чем лечь на операцию, приведи в порядок свои земные дела. Возможно, ты еще выживешь».

Книга посвящена граням отчаяния в хирургии. Все выдуманные истории поучительны, они нужны для расширения круга познания в хирургии, и учат студентов и молодых врачей быть готовым к этим проявлениям. Заранее согласен со всеми замечаниями читателя, во-первых, по поводу «мозаичности» в изложении материала, а во-вторых, по поводу того, что пришлось соединить сугубо профессиональные мотивы с социально-психологическими, при помощи надуманных сцен частных трагедий. Уверяю, что все это мною предпринято лишь во имя раскрутки интересной проблемы. Допускаю, что сюжет книги получился «разрисованным», но, однозначно, в нем нет бытовой приземленности.

Как известно, зигзаги поступков тех или иных людей как форма поведения, в которой осуществляется самостоятельный выбор целей и способов поведения, часто противоречащий общепринятым правилам, действительно внешне напоминает ломанную линию, звенья которой попеременно направлены то в одну, то в другую сторону. В рассказанных историях поступки и поведения тех или иных хирургов выглядят именно такими.

Истории (возможно трагические, шокирующие, очевидные) и персонажи (возможно одиозные, противоречивые, нереальные) – вымышлены, а любые совпадения – случайны. Сборник рассказов рассчитан на широкий круг читателей, но, прежде всего, на студентов медицинских вузов и начинающих хирургов. Она может привлечь внимание организаторов здравоохранения, социологов медицины и здравоохранения, профессорско-преподавательского состава медицинских вузов.

Исабек Ашимов

БЕЗОТВЕТСТВЕННОСТЬ

Рассказ

Вот и завершена интернатура, удостоверение хирурга в кармане, приказ о назначении получен, лечу в отдаленный район, куда направлен на работу хирургом. В те годы после окончания медицинского института каждый выпускник получал направление на работу, выбирал себе профессию и должен был отработать на своем участке три года. После этого он волен был выбрать себе место проживания, место работы и остановиться на какой-нибудь медицинской профессии.

Помню, в облздраве на распределении заявил прямо: – Посылайте куда угодно, но только хирургом! И вот меня направили в самый отдаленный район республики. Два часа лету на «Ан-2», конечно, приятным никак не назовешь полет на этом легендарном «кукурузнике». В салоне, наполненном сизым дымом, от которого перехватывает дыхание, тошнит и постоянно рвет, стоит невообразимый шум от мотора. Весь полет самолет нешуточно трясло, кидало то вниз, то вверх, то вправо, то влево. Меня тошнило и рвало, к концу полета не знал, куда деть полный резиновый мешочек, которого, обычно раздают пассажирам вначале полета заблаговременно. Дверь кабины самолета открыта настежь и отсюда видно, как весь полет летчики громко шутили и смеялись. Им то, что, дело привычное, не первый год летают, а летать их профессия. Наконец самолет жестко приземлился на так называемом символическом аэродроме ? широком неогороженном колхозном поле.

Выйдя из самолета, почти полчаса приходил в себе, наконец, почувствовав себя лучше, осмотрелся. Вокруг унылая картина – сплошные поля со жнивьем, адыры и предгорья. Нещадно палит солнце, жара, пыль. На автобусе, дежурившем в аэропорту, доехал до райбольницы. Ну, а здесь другое дело – одноэтажная больница весь утопает в прохладе тенистых тополей в три обхвата, засаженных в свое время так густо, что со стороны дороги корпусов этой больницы почти не видно. Про себя отметил, что все наши райцентры очень похожи друг на друга – в каждом имеется райком и райисполком, гостиница, школа, больница, магазин, а вокруг по большей части глинобитные или финские домики, построенные почти по одному проекту, огороженные деревянными заборами с деревянными калитками и небольшими палисадниками перед фасадом. По крайней мере, у нас в районе было точь-в-точь как здесь.

Административный корпус находился напротив больничного комплекса через дорогу. Со своими баулами я вошел в приемную главного врача. Секретарша – пожилая русская женщина, порасспросив и мелком взглянув на направление, которую я вытащил из папки, зашла в кабинет главного и доложила ему обо мне. Минуту спустя, приоткрыв дверь, она попросила меня войти к нему. За столом сидел небольшого роста, но представительный, строгий и резкий в движениях и словах мужчина среднего возраста. Он видимо о моем приезде уже знал и встретил меня без всяких эмоций. Задал несколько официальных вопросов и сообщил, что в целом хирургическая работа в районе поставлена относительно слабо, хирурги здесь долго не задерживаются, народ с которым придется работать по большей части малограмотные колхозники, так что придется работать, засучив рукава, ? строго сказал главный.

– Предупреждаю, что спуска не будет. Он также напомнил мне о высокой ответственности врача, тем более хирурга. Намекнул, что если допустит ошибку и, не дай бог больной помрет, то родственники могут избить и даже покалечат врача. – Такой уж у нас местный менталитет, – вздохнул он. Прощаясь, он напомнил, что квартира уже готова и позднее меня отведут туда. – Ну, а сейчас иди в отделение и принимай больных у Тезекбаева. Я должен его отпустить на лечение в кардиологическую больницу в г. Фрунзе.

Было такое время, когда, получив диплом врача, где было указано, что такой-то «прошел полный курс по специальности лечебное дело», теперь уже врач должен был сам доучиваться и набираться опыта. Хорошо, если рядом работали опытные врачи и могли помочь молодому врачу, но вот мне в этом плане не повезло, я оказался один на один, лицом к лицу с тяжелыми и сложными больными уже по приезду к месту назначения. Оставив вещи прямо в приемном, я перешел дорогу и подошел к проходную. В этот день дежурил неказистого роста, сгорбленный старичок.

– Здравствуйте! Где у вас хирургическое отделение, – спросил я у него. Он с прищуром посмотрел на меня, оглядел с ног до головы, а затем, глубоко затянув папиросу, выпустил клубы дыма через нос, переспросил. – Это ты, что ли новый хирург? Я кивнул.

– Пойдем, сынок я проведу, – доброжелательно сказал он и повел меня вглубь больницы.

Хирургическое отделение ничем не отличалось от таких же в других райцентрах. Точно такое же отделение было и у нас в районе. Располагалось отделение в одноэтажном кирпичном здании, перед входом висела табличка с надписью «Хирургическое отделение». Распахнув передо мной дверь, старичок сказал:

– Тебя там уже ждут. И действительно, когда я туда вошел, то увидел, что меня ждали и приготовили белоснежный халат, колпак и тапочки. Поздоровались, старшая медсестра, а с ней три медсестры и две санитарки дружно проводили меня в ординаторскую и предупредили, что Сапар Тезекбаевич сейчас подойдет, как только закончить перевязку.

В его ожидании осмотрелся. Комната небольшая, но аккуратно побеленная и прибранная. Ничего лишнего – вешалка у входа, умывальник в углу и три письменных стола, покрытые белыми простынями, расставленные по сторонам. На одном из них возле стопки историй болезни лежит медицинский налобный рефлектор. На другом, – ящичек с рентгенснимками. На столе у окна целая стопка истории болезней и фонендоскоп.

– Ага. Там, скорее всего, восседает заведующий отделением, а за тамошними столами, скорее всего, оториноларинголог и травматолог, – подумал я. Неожиданно в ординаторскую вошел небольшого роста, худощавый человек в халате с засученными рукавами. Я встал и поприветствовал его. Он лишь мелком взглянул на меня, кивнул и молча, прошел к своему столу. Только усевшись за стол и раскрыв свой блокнот, он внимательно посмотрел на меня: – Ты кто?

– Меня направили к вам хирургом, – ответил я.

– Ты, чей будешь? – прозвучал следующий его вопрос. – Я сам родом не отсюда, – ответил я. – Закончил мединститут в прошлом году, а недавно – интернатуру по хирургии.

Тезекбаев поморщился и как бы сам с собой разговаривая, промолвил.

– Значит, ничего еще не умеешь. С другой стороны, какое мне дело до тебя. Тебя учили, у тебя на руках диплом и ты должен справиться. А как же иначе? – Пошли, покажу больных! Он встал и пошел к двери. Во время краткого обхода, если это можно назвать обходом, она давала мне указания, что делать с тем или иным больным и, закончив, проговорил:

– Я сдал, ты принял. С тем и удалился, оставив в недоумении меня. Внутри у меня все кипело. Что за отношение? Да кто он такой, чтобы вот так отнестись к молодому специалисту? Ни ответа, ни привета.

Видя мое недоумение и возмущенный вид, вмешалась старшая медсестра.

– Доктор! Не расстраивайтесь. Все наладится. Пойдемте, я вам покажу операционную и перевязочную. Сапар Тезекбаевич всегда был у нас временщиком. Давно собирался переехать в столицу и вот, наконец, кажется, ему представился счастливый случай. Теперь наверняка почувствовал себя свободным… – Ну, не будем… – запнулась она.

Я заметил, что она и все медсестры с облегчением дружно вздохнули, когда ушел Сапар Тезекбаевич. Я обратился к старшей медсестре.

– Вас как величать?

– Руфана Ниязовна.

– Очень приятно! Меня зовут Аскер Алимович. Ну, что же. Что судьбой предопределено, того не миновать. Пойдемте знакомиться с отделением. Отделение как отделение. Операционная на один стол, перевязочная, крошечная процедурная и пять палат с заставленными впритык к друг другу койками. Вот так состоялась мое знакомство с отделением и его персоналом. Потом уже выяснилось, что Сапар Тезекбаевич злоупотреблял спиртным, раз в неделю кое-как делала обход больных, был груб, несдержан, да и оперировал неважно. В народе уже давно сложилось по поводу него мнение, что лучше к нему на операционный стол не попадаться.

После знакомства с коллективом шофер скорой помощи отвез меня на мою съемную квартиру, расположенную недалеко от больницы. Это был старый саманный домик, состоящий из тесной кухоньки и комнаты. Посреди стол, справа от нее стеллаж с кое-какой посудой, слева – сеточная кровать, застланная чистым бельем. Так потекли дни и недели – утренняя пятиминутка, пересмена, отчет дежурных медсестер, обход больных, перевязки, операции.

Прошел месяц и за это время я сделал несколько операций – удаление червеобразного отростка, ушивание прободной язвы желудка, грыжесечение, вскрытие гнойников. Чувствовалось, что у людей появился интерес ко мне, повысилось доверие к моей деятельности. Однажды, я спросил у одного известного в округе бригадира, который обратился ко мне по поводу грыжи. – А что же вы к Сапар Тезекбаевичу не обращались? Но он не дал мне закончить и сказал:

– У него рука тяжелая. В народе так говорят, – смутился он. Хотя вы работаете у нас всего месяц, к вам уже потянулся народ. Я в их числе, – честно признался он.

Однажды утром на работе появился Сапар Тезекбаевич – угрюмый, замкнутый, весь взворошенный. На мое приветствие он угрюмо кивнул, прошел к своему столу и плюхнулся на стул. Не поднимая головы, просидел минут пять, затем медленно обвел глазами кабинет, своих сотрудников, собравшихся на утренний отчет.

– Ну что у вас? Однако, не дожидаясь ответа, зычно скомандовал: – Марш на обход! Я пока пролистаю операционный журнал. А Руфану Ниязовну прошу остаться. Все вышли в коридор, и пошли готовиться к обходу. Спустя некоторое время мимо сестринского поста прошла старшая медсестра с флаконом спирта. Передав его Сапар Тезекбаевичу, она присоединилась к нам. Во время обхода я спросил у Руфан Ниязовны.

– Что это с ним? Вы же говорили, что он обязательно уедет. То есть ждал момента, когда его сменят в должности районного хирурга.

Руфана относилась к категории женщин, у которых был особый нюх на различные новости. Я не ошибся.

– Аскер Алимович. Он снова не смог обстроиться в столице. Говорят, опять провалил аттестацию. То есть не смог пройти конкурс. Приехал оттуда мрачнее тучи еще неделю тому назад. Все это время беспробудно пил и вот только-только пришел в себя. – Зачем он сам себя мучает? – недоумевала она. – Поверьте, не нам, конечно, обсуждать его как хирурга, но у него ничего не получается. А амбиции – выше крыши.

К сожалению, поговорить о нем больше мне тогда не удалось. В отделение вбежала медсестра приемного покоя и на ходу доложила, что только что привели больного с болями в животе и его нужно срочно посмотреть. Я отправился в приемный покой. Молодой крепкий мужчина корчится от сильных болей по всему животу. Осмотрев, дал команду перевести его прямо в операционную. Картина была ясной – у больного наступило прободение хронической язвы двенадцатиперстной кишки. В таких случаях нечего было раздумывать, а потому решил оперировать.

Шел второй час ночи. Не стал ставить в известность заведующего отделением, на которого он всегда настаивал по поводу и без повода. И вот больной на операционном столе. Я и мой ассистент – врач-оториноларинголог по специальности обрабатываем руки перед операцией. В это время в коридоре отделения послышался шум, крики и возгласы недовольства. Прислушались. Да это же Сапар Тезекбаевич. В это время дверь в предоперационную с шумом открывается и врывается он самый.