Всё могут короли. Одним росчерком пера. Пять слов на букву "л"

Ингварр предупредил Лару, что во время официальной части разговор будет вестись на хёргатенском, так положено по этикету. А ещё положен переводчик, но, поскольку, разговор будет касаться дел семейных, переводить будет он сам. Ларе и без переводчика было понятно, что её представление женой состоялось и буквально шокировало мать Ингварра. Приветливая улыбка застыла холодной маской. В кабинете на несколько секунд повисла напряжённая тишина.

Милая девушка, которую Рагнильда определила в певицы, оказалась невестой её сына! Его светлости герцога из славной династии Ольденбургов! А кто она??? Никто! Да ещё и из России! И «милая девушка» тут же была переведена в разряд ведьм, околдовавших её сына. Герцогиня-мать справилась с первым шоком и холодно произнесла:

– Din nаde! Du har tydeligvis glemt. Du allerede har en forlovede

.

– Её светлость рада приветствовать невесту своего сына в их родовом замке, – как ни в чём не бывало, перевёл Ингварр Ларе.

И продолжил на хёргатенском, опять обращаясь к матери:

– Vi laget et ekteskap i San Merridge, som etter vаr lov, som Du, Din nаde, sikkert vet, er tilsvarende et engasjement. Bryllupet vil finne sted i lоpet av et аr.

– Jeg vil ikke godta noen annen brud, bortsett fra Frei Haraldsen!

– ответила герцогиня-мать.

– Takk, Din nаde! Freya er allerede i vet. Hun allernаdigst enige om а innfоre min brud til vаr familie reir og toll Hertugdоmmet

, – ответил Ингварр и кратко перевёл Ларе, – Матушка любезно предложила быть твоим гидом по замку, но я ответил, что Фрея уже её опередила.

– А мама не обидится? – спросила Лара.

– Конечно, нет, – успокоил её Ингварр, – у герцогини-матери и так достаточно обязанностей.

Лара стушевалась. И чего она полезла в чужой огород? Ведь ничегошеньки не знает о стране и их обычаях! Надо побольше слушать и поменьше говорить, – решила девушка. Между тем, Ингварр перевёл слова Лары своей матери следующим образом:

– Min forlovede oppriktig angrer pа at hun ikke vil du se Din ladyship i den kommende uken pа grunn av det store antallet av din ladyship 's plikter. Men hun hаper at en n?rmere bekjentskap vil finne sted n?rmere til bryllupet

.

На этом Его светлость откланялся и вместе с невестой вышел из комнаты.

Сказать, что герцогиня-мать была в бешенстве, ничего не сказать. Она прекрасно поняла, что сын затеял какую-то игру, и девушка, скорее всего, была просто его слепым помощником.

Рагнильда не узнавала собственное дитя. Ингварр рос спокойным до флегматичности малоразговорчивым мальчиком. А после безвременной кончины отца и вовсе замкнулся. Замкнулся настолько, что чтобы получить от него внятный ответ, приходилось строить фразы под «да» и «нет». А когда обязанности герцога требовали от него произнести какую-либо речь, текст ему писали они с Харальдсеном. Да и страной, фактически, управляли они же – герцогиня-мать Рагнильда и первый министр Альвис

Харальдсен. Ингварр ни во что не вмешивался, молча подписывая бумаги, подготовленные кабинетом министров, хотя титул герцога обрёл после смерти отца уже в совершеннолетнем возрасте.

В этом его молчании Рагнильда угадывала затаённую обиду сына на мать. И частично признавала её справедливость. Ингварр обожал отца и, ещё будучи подростком, понял, что любви в их семьи нет. Вернее есть, но односторонняя – со стороны герцога к жене, но никак не стороны герцогини к мужу. Это ранило мальчика, и он отдалился от матери, отгородившись глухим забором вежливой холодности. Но так, как сын оскорбил её сегодня, Рагнильда не могла себе представить даже в самом страшном сне! Сам факт открытого бунта против помолвки, которую взлелеяли в своих мечтах они с Альвисом (и герцог, между прочим, не возражал)! То, каким способом он это сделал!! Каким возмутительным тоном разговаривал с ней!!! С ней, его матерью! А последняя фраза!?! Это же открытый приказ не приближаться к его невесте вплоть до свадьбы! Или, ещё того хуже, отправиться в ссылку, как минимум, на год!

Ну, нет! – решила Рагнильда, – Не бывать тому! Мы с Альвисом обязательно что-нибудь придумаем! И герцогиня велела слугам передать первому министру её просьбу срочно прибыть в Овальный кабинет. Слуга вернулся с сообщением, что первый министр не может выполнить просьбу герцогини, поскольку находится на совещании с Его светлостью.

Пришлось запастись терпением.

– в переводе – «правительница»

– Матушка!

– Рада твоему возвращению, сынок!

– Ваша светлость! Разрешите представить Вам мою невесту – Лариса Селезнёва. Она из России.

– Ваша светлость! Вы, очевидно, забыли. У Вас уже есть невеста.

– Мы заключили брачный союз в Сан-Мэрридже, что по нашим законом, как Вы, Ваша светлость, несомненно знаете, равноценно помолвке. Свадьба состоится через год.

– Я не приму никакую другую невесту, кроме Фреи Харальдсен!

– Спасибо, Ваша светлость! Фрея уже в курсе дела. Она любезно согласилась познакомить мою невесту с нашим родовым гнездом и обычаями Хёртагена.

– Моя невеста искренне сожалеет, что не увидит Вашу светлость в течение ближайшей недели из-за огромного количества обязанностей Вашей светлости. Но она надеется, что более тесное знакомство состоится ближе к свадьбе.

– в переводе – «мудрый, верный»

5

Шок, в котором пребывал первый министр после совещания с Его светлостью, был на порядок сильнее, чем шок у герцогини-матери. А началось всё с того, что герцог потребовал собрать совещание кабинета министров, чего не делал все шесть лет своего герцогства. Седовласые министры, привыкшие за последние годы к тому, что совещания кабинета проходили в непринуждённой обстановке и больше походили на собрания членов клуба, были весьма удивлены и смущены появлением Его светлости.

Ещё больше они удивились и оробели, когда герцог начал докладывать о результатах своего двухмесячного турне по карликовым государствам Европы. По мере рассказа о каждой стране, на столе росла пирамида из папок, где находился подробный анализ экономического состояния государств, их основные составляющие экономики и благосостояния, возможные направления развития, которые можно почерпнуть из их опыта для Хёртагена.

Окончательно добил министров второй пункт совещания. Оказывается, герцог не только собирал информацию, но и провёл уже предварительные переговоры о сотрудничестве и взаимовыгодном торговом партнёрстве. И теперь министрам было необходимо тщательно проработать поднятые на совещании вопросы, доведя их до подписания конкретных международных договоров.

Жизнь в Хёртагене, как экономическая, так и политическая, уже лет десять текла размеренно и неторопливо, по раз и навсегда проторенному руслу, который установил ещё отец нынешнего герцога – Рэгнволдр

. Благополучие Хёртагена базировалось на двух китах – банковские и телекоммуникационные услуги (мало кто в мире знал, что «мозги» транснациональной компании Nokia находятся именно здесь, в Хёртагене). Зачем вносить изменения в заведённый порядок, который и так исправно работает, седовласым министрам было не понятно.

Но абсолютно понятно, что подобную работу невозможно было проделать за два месяца, и, следовательно, Его светлость готовился к ней уже несколько лет. Отсюда следовал вывод, что грядут перемены. И перемены глобальные. Перемены, которые коснутся всей страны в общем смысле и непосредственно их судьбы в частности. Найдётся ли им, старикам из прошлого века, место у штурвала корабля, который поведёт новым курсом герцог Ингварр? Или им придётся занять места в каютах? Пусть и первого класса, но, всё же, пониже палубой, чем у капитанской рубки…

С этими мыслями в голове и тревожными предчувствиями в душе министры покидали совещание. Первого министра Его светлость попросил задержаться, чтобы уведомить о своей помолвке с гражданкой России Ларисой Селезнёвой и отдать распоряжение о начале подготовки к свадьбе, которая состоится примерно через год. Шок сковал уста Альвиса Харальдсена. Отлаженная жизнь с самыми радужными перспективами рушилась как карточный домик. Герцог выкидывал их с дочерью одновременно и из жизни страны, и из своей личной жизни. Как сомнамбула первый министр направился в покои герцогини-матери.

– Альвис! На тебе лица нет! Ты уже знаешь о дочери? – вскричала Рагнильда, увидев в каком состоянии её добрый друг пришёл к ней.

– Да, – коротко ответил первый министр, – Но это ещё не всё…

И он пересказал герцогине-матери содержание заседания кабинета министров.

– Да как он смеет рушить государственный порядок! Мальчишка! Это же тянет на государственный переворот! – возмутилась Рагнильда, – Альвис, соберись! Нам надо с тобой обязательно что-нибудь придумать!

И они стали думать. Ни одному из них не пришло в голову, что противодействие главе государства, коим являлся герцог Ингварр Ольденбургский, а отнюдь не они, у ж е является государственной изменой, которая может привести к перевороту.

– в переводе – «мудрый правитель»

6

Самой подготовленной к переменам, которые ожидали обитателей герцогского замка, оказалась Фрея. Ингварр позвонил ей по скайпу в ночь возвращения и всё рассказал. Её поразили его слова: «Фрея, я понял, что мы не любим друг друга, когда встретил Лару. Я знаю, как тебе больно и обидно слышать такое. Но когда ты успокоишься и спокойно проанализируешь наши с тобой чувства, ты поймёшь, что я прав. Я прошу тебя отпустить меня из своего сердца. Позволь мне быть счастливым с любимой. Дай себе шанс найти истинную любовь, чтобы тоже стать счастливой. Давай вместе разорвём порочный круг судьбы, чтобы не повторить судьбу наших родителей!»

Что на это могла ответить девушка? Нет, я тебя не отпускаю? Нет, женись на мне? И что, он бы так сразу и согласился? Кроме того, Фрея давно привыкла к доминированию мнения Ингварра, не говоря уже о том, что он был правителем страны, и подчиняться ему она была обязана априори. Положа руку на сердце, в абсолютном большинстве случаев Ингварр бывал прав. И как горячо она не возражала ему в том или ином случае, особенно, когда он открыл ей глаза на чувства между её и его родителями, присмотревшись к ситуации и хорошенько всё обдумав, она неизменно приходила в тому же мнению, что и он…