Всё могут короли. Одним росчерком пера. Пять слов на букву "л"

– Теперь ты можешь сказать, ради чего я прервал «важные государственные дела»? – переспросил Ингварр, когда Лара вышла из кабинета.

– Ваша светлость! Что значит судьба одного Вашего верного подданного по сравнению с делами государства? – горько ответила Фрея., на что герцог холодно сказал:

– Если ты спрашиваешь как моя подданная, то я не обязан ни перед кем отчитываться за свою кадровую политику, – и после паузы уже мягче добавил, – Но, если ты пришла как мой друг, я отвечу.

Фрея опустила голову и, сглотнув очередные слёзы, тихо произнесла:

– Папа так расстроен, так опустошён…

Ингварр подошёл к девушке, взял её за плечи и, глядя прямо в глаза, сказал:

– Альвис пришёл ко мне утром с пачкой прошений об отставке всех членов кабинета министров и своей собственной в том числе. Ты понимаешь, что это означает?

У Фреи расширились глаза и моментально высохли слёзы. Она, как дочь самого высокопоставленного чиновника государства, прекрасно осознавала, что означает этот демарш и каковы могут быть последствия для его участников. Ингварр, удовлетворённый её молчаливой реакцией, продолжил:

– Я не знаю, чего они хотели добиться этим шагом, и не хочу знать. Я дал твоему отцу шанс одуматься, переспросив насколько твёрдо его решение. Он им не воспользовался. И я подписал указ о временном исполнении ими всеми своих обязанностей сроком до трёх месяцев. Вы с Ларой выдернули меня с совещания, на котором я со своими верными людьми пытался придумать способ избежать политического кризиса в стране.

– Господи, папа! Что он наделал? Что с ним будет? – в отчаянии прошептала Фрея.

– Не беспокойся за отца, Фрея. Я пообещал ему торжественные проводы и награды за заслуги перед государством, – с горечью произнёс герцог.

– Ингварр! Прости меня, пожалуйста! Я бог знает что подумала. И про тебя, и про него, и про себя…

– Фрея! Что бы ни делали наши родители, а я уверен, что без влияния моей матери здесь не обошлось, к нашей с тобой дружбе это не имело, и никогда не будет иметь никакого отношения. Пообещай мне, что впредь, прежде, чем ты начнёшь расстраиваться, ты спросишь у меня, хорошо? Ты мне веришь?

– Да, Ингварр!

– Без обид? Дружба?

– Дружба! – заулыбалась девушка.

– Так-то лучше!

«Как бы было здорово, – подумал с тоской Ингварр, – если бы все проблемы можно было разрешить одним откровенным разговором!» Здесь он, правда, немного сгущал краски. В его команде верных людей, составляющих охрану, не было случайных персонажей. И кадровых военных было всего двое – начальник охраны Арнкелл

и его заместитель Хэвард

. Остальные – юристы, экономисты, финансист и даже экстрасенс. Ингварр собирал их в течение шести лет своего правления, как бриллианты, по всей стране. Недаром он больше путешествовал, чем сидел в столице в своём замке.

И намётки, кто из них чем займётся в правительстве, когда аксакалы уйдут на заслуженный отдых, у Его светлости уже были. Только он рассчитывал ещё на три-четыре года спокойной передачи власти по одному, а не все скопом. Что ж, раз так сложились обстоятельства, придётся укладываться в три месяца и полагаться на оптимизм Эспена

, который на любой случай имел в арсенале соответствующую случаю поговорку. Так что совещание они начали под его глубокомысленное – «Беда человека умнее делает», а закончили – «Не всё дождь будет идти, проглянет и солнышко. Когда о нём говоришь, оно начинает светить».

– В чём дело, Фрея! Чем ты так огорчена?

– Ваша светлость! Извините, что мы ворвались так неожиданно, и наши мелкие проблемы отрывают Вас от важных государственных дел.

– в переводе – «орлиная защита, орлиный шлем»

– в переводе – «высокий защитник»

– в переводе – «предугадывающий»

9

Лариса не стала дожидаться Фрею в своей комнате. Ясно же, что сегодня подруге не до неё. И отправилась гулять по городу самостоятельно. Не из глухой же деревни она приехала, чтобы не разобраться в его петляющих улочках по карте и навигатору? Тем более что вчера они с Фреей гуляли по ним вдвоём. И Лара забила у себя в телефоне замок, как точку, куда она должна вернуться, и отправилась в путешествие.

Ничем непримечательные домики из грубого камня так искусно вписывались в ландшафт, что растворялись в нём. И только когда Лара останавливалась, зацепившись за что-то взглядом, вдруг выпячивались, выходили из тумана, начинали хвастаться, кто яркими цветами в горшках за окном, кто вычурной ручкой входной двери, кто флюгером на крыше в виде диковинного животного.

Неожиданно улочка, круто забирающая вверх, по которой шла Лара, закончилась, уперевшись в дощатый балкончик. Она сделала на него всего один шаг и оказалась… между небом и морем. А когда смогла оторвать взгляд от этой завораживающей картины, переливающейся всеми оттенками голубого, от почти серого до насыщенно-синего, и развернулась на 180

, перед её взором раскинулся город, с круто уходящими вниз улочками и приземистым замком, стоящим на горе. Прямо как противоположные концы Ладьи, – подумала Лара, – на одном высоком конце замок, а на другом – балкончик. Здесь, наверное, и без навигатора не потеряешься. Любая улочка приведёт либо к морю, либо к замку.

Лара ещё полюбовалась морем, попыталась запечатлеть красоту на фотик, но ничего не получилось. То, что ловила техника, было слишком бледной копией того, что видели глаза. Для таких красот нужны были острые глаза, лёгкая кисть и гений Айвазовского.

Лара выбрала для спуска соседнюю улочку, по которой ещё не шла, и, сделав пару шагов, наткнулась на таверну. Над входной дверью болталась деревянная дощечка с изображением рыбки. Лара тут же почувствовала, что проголодалась, и живо вспомнила рыбный ресторан в Сан-Мэрридже, где они с Ингварром объелись, как два удава, а применительно к меню лучше сказать, как «две акулы». Таверна ещё обещала и бесплатный wi-fi, что напомнило Ларе о намерении поискать информацию о Хёртагене и Ингварре в интернете.

Но как только она вступила за порог заведения, тут же упёрлась взглядом в его портрет. На портрете Ингварр был в военной форме и, может быть, из-за этого казался каким-то уж очень важным. К Ларе подскочил хозяин ресторана и заговорил с ней по-хёртагенски, приняв за соотечественницу:

– Kommer inn i bildet! Fоl deg som hjemme!

А видя, что девушка его не поняла и не может оторвать взгляд от портрета герцога, перешёл на международный язык – английский:

– A handsome Duke? Are you foreign?

Лара кивнула в ответ.

– Where you are from?

– Russia.

– О! – заулыбался вежливый хозяин, – Прывэт! Welcome! Make yourself comfortable!

Лара, наконец, обратила внимание на интерьер ресторана – а здесь было на что посмотреть! За длинными, грубо сколоченными деревянными столами вместо стульев стояли бочки. По всем стенам, кроме той, на которой красовался портрет Ингварра, были развешены фотографии: улыбающийся хозяин с самыми разнообразным по размеру и содержанию уловом, улыбающийся хозяин в дружной компании таких же улыбающихся людей за столом, плотно уставленным кружками пива и рыбными блюдами, улыбающийся хозяин в обнимку с одним-двумя людьми, видимо, какими-то местными знаменитостями.

Лара попыталась разобраться в меню, но её взгляд то и дело возвращался к важничающему и немного грустному Ингварру. То, что он герцог, она знала. Но мало ли сколько в мире герцогов? Уж, наверно, не меньше, чем в Бразилии донов Педро! Или в Хёртагене он один? Тогда он что, типа, король? И когда хозяин подскочил к ней принять заказ, Лара вместо заказа спросила:

– Who is he?

– Duke

, – повторил хозяин.

– The Grand Duke? Like a king?

– Yes

, – с гордостью произнёс хозяин ресторана, – His lordship, Duke Ingvarr Oldenburg. Here he had just come to the throne, six years ago.